Хотя все зависело от того, насколько он серьезно, по ее мнению, проштрафился.
Что ты опять натворил? — требовательно спросила Лютеция, как только они отошли в угол зала, подальше от деловито снующих слуг.
Ничего, моя дорогая, — Макс моргнул, невинно глядя на жену. — Ничего, моя любимая.
У тебя проблемы с банкротством. Ты из-за этого вернулся в Нью-Йорк.
И еще чтобы увидеть тебя, моя сладкая.
Чертов самец! Что ты делал в Каррпорте? С кем ты там был?
Ни с кем, моя бесценная! Мне просто было необходимо хоть на вечер убежать от всего этого безумия, уединиться там, где не будут звонить никакие телефоны, не будут приходить никакие сообщения, не возникнет вообще никаких проблем.
С последним плохо получилось, не так ли?
Макс с виноватой улыбкой развел руками.
Кто же мог подумать, что какой-то идиот вздумает забраться в дом именно в этот вечер?
Если бы этот идиот знал, что ты находишься там, то наверняка оставил бы тебя в покое — из профессиональной солидарности.
Ты несправедлива ко мне, Лютеция!
Макс, есть две вещи, которые я запрещаю тебе приносить в мой дом и в мою жизнь. Это скандалы и болезни.
Кисонька моя, я не...
Скандал, конечно, хуже всего, хотя и болезнь — не подарок. Я не боюсь унижения или смерти в муках. Я просто знаю, что их у меня не будет, Макс. Нам обоим хорошо известно, на что способны мои адвокаты, если только захотят.
Но с чего вдруг они захотят? Мой розовый лепесток, скажи, с чего?
Я очень занята сейчас, Макс. И я не намерена ломать свой график из-за мальчика-переростка, у которого кое-где заиграло детство.
Зато ты теперь знаешь, что я вернулся, моя заинька.
И что с того?
Не поужинать ли нам вместе, ненаглядная моя?
Не сегодня, — заявила Лютеция, исключительно чтобы отомстить ему.
Она была уверена, что там, на Лонг-Айленде, он был с девкой, чувствуя это всеми фибрами души. Но с другой стороны, ей очень не хотелось знать подтверждающие это факты, потому что тогда ей придется сделать что-то решительное, дабы удовлетворить свою попранную гордость.
Сегодня вечером я ужинаю с друзьями, — сообщила она, затем немножко смягчилась и добавила. — Можем поужинать завтра, если только у тебя останется аппетит после встречи с судьей.
У меня останется аппетит, — заверил он, плутовато ухмыльнулся и добавил. — Может быть, все-таки увидимся сегодня вечером после ужина, мой цветок лотоса?
Лютеция хотела было из принципа отказаться, но игривые огоньки в его глазах остановили ее. Она прекрасно знала этот блеск, возникающий у него, как правило, в постели. Иногда это раздражало, но чаще — забавляло.
- Увидимся, — согласилась она, пряча улыбку.
Позволив ему на прощание шутливо укусить ее за мочку уха, Лютеция вернулась к слугам и строго указала тем, что на столах должны лежать салфетки цвета коралла, а вовсе не персика, и что это понятно любому дураку.
17
Не сказал бы, что я в восторге от этого, — признался Дортмундер.
Почему? — Энди указал на яркую цветную фотографию холла с работающим мраморным фонтаном и темно-коричневыми плюшевыми диванами. — По-моему, очень симпатично.
- Я не имею в виду, как это выглядит. Я имею в виду, как туда проникнуть.
А! Тогда конечно.
Несколько лет назад Дортмундер и его приятели убедились, насколько облегчают их работу архитектурные журналы с глянцевыми фотографиями резиденций богатых людей и внутреннего убранства всех комнат (включая местонахождение редких картин и расположение дверей), а также подробными планами самих зданий и прилегающих парков19.
Безусловно, апартаменты Макса и Лютеции Фербенкс в «Н-Джой» не могли остаться без внимания, и их фотографии были опубликованы в одном из цветных журналов, который Энди отыскал в букинистическом магазине и притащил домой к Дортмундеру. Теперь они сидели рядышком на диване, пиво из банок и изучали шесть страниц, заполненных фотографиями и планами. И Дортмундеру все больше не нравилось то, что он видит.
- Главная проблема — это время, — сказал он.
- Да, времени на подготовку у нас нет, — поддакнул Энди.
- Мог бы и предупредить.
- Я говорил про это!
Он собирается провести там сегодняшнюю и завтрашнюю ночь, а потом куда-то там сваливает.
На Хилтон-Хэд. Это остров к югу отсюда.
Не хочу даже думать ни о каких южных островах. Таким образом, если мы хотим застать его в Нью-Йорке, то у нас есть две ночи. Сегодняшняя ночь однозначно отпадает, так что остается завтрашняя. Времени на подготовку чертовски мало.
Как я и говорил.
И первый вопрос — куда туда попасть? Единственный путь в эту квартиру — частный лифт, расположенный в фойе театра.
Там постоянно дежурит лифтер. Слушай, а что если вырубить этого парня и встать на его место?
Не исключено. Это займет немного времени. Итак, мы покупаем билеты и входим в театр. Не в курсе, в этом лифте нет какого-нибудь окна, через которое лифтер может видеть сцену и отвлечься на спектакль?
С этим проблема. Я был там сегодня утром. На идущий сейчас мюзикл все билеты распроданы на семь месяцев вперед.
Что значит распроданы? — Дортмундер непонимающе нахмурился.
Распроданы, и баста. Джон, посещение театра совсем не похоже на поход в кино, куда ты просто приходишь и берешь билет. Это скорее напоминает покупку авиабилета: ты приходишь заранее, называешь дату, когда ты хочешь полететь, и тебе оформляют билет.
Но на семь месяцев вперед? Как узнать, что ты захочешь пойти в театр через семь месяцев?
Так многие делают. — Энди пожал плечами.
Итак, лифтер не подойдет. Кроме того, персонал театра, возможно, знает его в лицо.
Возможно.
Дай-ка подумать.
Энди расслабился, позволяя Дортмундеру подумать, а тот снова и снова перечитывал статью в журнале. Отточенные фразы об объемах пространства, спорном сочетании традиционного и современного стилей и смелых цветовых решениях мелькали у него перед глазами, словно грузовики на федеральной автостраде.
Здесь говорится, — наконец, заметил он, — что квартиру обслуживает персонал отеля. Наверняка же это горничные. Так?
См. роман «Лучше не спрашивай».
Так.
Горничные с этими здоровыми тележками, где у них лежат салфетки, туалетная бумага, мыло и прочая фигня, и куда они складывают грязное белье для прачечной. Они что, сначала спускаются в фойе театра, а потом поднимаются на лифте в квартиру?
Это выглядело бы забавно, если бы они расхаживали по фойе со своими тележками.
Или по вестибюлю отеля. Или по улице, потому что у отеля и театра — разные входы. Наверняка они так нс делают. Значит что?
Значит, есть служебный лифт.
Именно. И он находится где-то в подвале здания.
Там вряд ли есть лифтер. Горничные могут и сами нажимать на кнопки.
Дортмундер задел банку, но успел подхватить ее, прежде чем пиво разлилось.
Итак, у нас есть два дня, — произнес он. — Когда Мэй придет домой, мы соберем скромный багаж и поедем зарегистрируемся в отеле. Мне надо будет еще заскочить к Стуну и купить у него кредитную карту на несколько дней.
Как только вы заселяетесь, — подхватил Энди, — ты звонишь мне и говоришь номер вашей комнаты.
Ты приезжаешь ночью...
Около часа...
Мы покидаем отель...
Находим служебный лифт...
И я получаю назад свое кольцо...
А также несколько симпатичных дорогих вещиц. — Энди ласково посмотрел на фотографии в журнале и добавил. — Знаешь, этот парень мог бы запросто нанять грузовик, погрузить в него все свое барахло и потом открыть антикварный магазин где-нибудь в центре, скажем, на Бликер-стрит.
Дортмундер отхлебнул пива.
Этим займешься сам. Мне нужно только мое кольцо.
18
Понятие горизонтального расширения в бизнесе означает, что если тщательно сложить взаимопроникающие отрасли, то это принесет прибыль им всем. Было подсчитано, что 23 процента гостей отеля «Н-Джой Бродвей» принимали участие в постановках театра «Н-Джой», а еще 67 процентов выбрали этот отель именно потому, что прибыли в Нью-Йорк, дабы посетить театр. Кроме того, 19 процентов посетителей ресторана в отеле не являлись его постояльцами, а заходили туда до или после спектакля. Тут, по мнению руководства, были еще резервы для роста. Итак, хороший театр, хороший отель и хороший ресторан — беспроигрышная комбинация!
Что касается идущего в данный момент в театре шоу, то это была «Дездемона!» — феминистская музыкальная версия всемирно известной лав-стори, слегка адаптированная для современного американского зрителя (все оставались живы). В постановке звучали такие хиты, как «Скажи-ка мне, Отелло, ну скажи», «Мой дружок Яго» и заводная финальная песня «Вот он нашелся, мой носовой платочек!».
Владельцы располагали статистикой, сколько именно европейцев остановилось в отеле и/или посетило шоу, сколько южноамериканцев, сколько японцев, сколько канадцев, а также сколько жителей Нью-Йорка (цифра стабильно колебалась вокруг 11%). Также имелись данные об уровне дохода посетителей, их образовании, количестве членов семей и многом другом. Согласно им, комплекс «Н-Джой» был наиболее популярен среди влюбленных парочек, отпускников и иностранных туристов с умеренными доходами и средним образованием. За исключением корпорации «ТЮИ», здесь больше не было офисных помещений, если не считать построенного пять лет назад на верхних этажах конгресс- центра, сдаваемого под различные мероприятия. Таким образом, владельцы комплекса знали свою клиентуру, были ей вполне довольны, и их бизнес развивался, как и планировалось.
Конечно, не обязательно каждый клиент в точности соответствовал статистическим и демографическим данным. К таковым уж точно относилась супружеская пара, прибывшая в среду вечером на такси и зарегистрировавшаяся в отеле как Джон и Мэй Уильямс из Гэри, штат Индиана. Как правило, начальным пунктом путешествия всех, кто приезжал сюда на такси, был один из трех аэропортов или двух вокзалов Нью-Йорка, реже — автовокзал. Но еще никто ни разу не добирался в отель «Н-Джой» с перекрестка Третьей авеню и 19-й улицы. Но об этом, естественно, не догадывались ни швейцар в алой ливрее, ни носильщик, которому мистер Уильямс никак не желал отдавать потертый чемодан, пока миссис Уильямс не пнула его в лодыжку.