Куда уж хуже? — страница 19 из 50

А что если кто-то зааплодирует по телевизору? — спросил Гас.

У них, наверное, от этого головная боль, — предположил Дортмундер. — Но, как бы то ни было, Макса Фербенкса с моим кольцом здесь нет.

Разочарованный и расстроенный, он отвернулся, пересек холл, свернул направо и оказался в зале для приемов, где нахо­дился пассажирский лифт.

Две минуты! Всего на две минуты раньше, и Макс Фербенкс был бы у него в руках, и он, без сомнения, вернул бы свое кольцо. Без сомнения.

Нет, даже не две минуты! Сделать всего один шаг из-за двери, когда этот подонок проходил мимо, схватить его за руку, сдернуть с пальца кольцо и дать деру. Но нет. Осторожность всегда была его проблемой, черт побери! Проклиная свою нерешительность, он нажал на кнопку вызова лифта.

Джон!

Дортмундер гневно повернулся и обнаружил блаженно улыба­ющегося Гаса, который держал в руке массивный золотой браслет, а в другой — небольшой изящный рисунок импрессионистов.

Джон, — заявил он. — я про то дело в Каррпорте. Хочу, чтобы ты знал: мы квиты.

Счастлив за тебя, — сухо произнес Дортмундер.

26

Тележка горничной. Лежавшие на ней чистящие и моющие средства свалили на пол в прихожей, а взамен загрузили кар­тины, драгоценности и прочие симпатичные вещицы, после чего на лифте поехали наверх, в отель.

Семнадцатый этаж. Гас и Энди отправились ловить обычный пассажирский лифт, а Дортмундер и Уолли поджидали их с награ­бленным. Пока Энди держал лифт, Гас вернулся и сообщил, что на горизонте все чисто. Дортмундер и Уолли, с усилием толкая тяжеленную тележку, закатили ее в лифт. Поднявшись на двад­цать шестой этаж, они отправили вперед Гаса, и пока тот стоял на стреме, благополучно достигли номера Дортмундера. Разгрузив добычу на кровать, они вернулись в квартиру, повторно загру­зили тележку и повторили маршрут.

Если бы кто-то заметил их, то вполне могло запахнуть жаре­ным, поскольку никто из четверых, даже несмотря на тележку, совершенно не походил на горничную. Но отель «Н-Джой Брод­вей» был не тем местом, где в три часа ночи можно наткнуться на живую душу, и, таким образом, все прошло гладко.

Когда все более-менее ценное из квартиры переехало в номер Дортмундера, сообщники расслабились и стали похожи на фер­меров, собравших обильный урожай (кроме самого Дортмундера, разумеется). Но у троих остальных вспыхивали искры и крути­лись значки доллара в глазах. Великолепная работа.

Дальнейший план состоял в следующем. Энди, Гас и Уолли уходят по одному, забрав по небольшой сумке с добычей, а также набив карманы всякими мелкими вещами. Дортмундер встает в шесть утра, выписывается из отеля и с четырьмя чемоданами грузится в такси. Он громко говорит водителю: «В аэропорт Кен­неди», но, отъехав, меняет решение и называет адрес Стуна, скуп­щика краденого, который живет двадцатью кварталами к северу, в Вест-Сайде. Там он встречается с тремя партнерами, и они быстренько меняют товар на деньги.

Пока они тщательно все упаковывали, Уолли увлеченно воз­ился с входным замком номера. Не прекращая своего занятия, он улыбнулся и произнес:

- Для такой работенки зовите меня в любое время, парни.

- Оставь в покое мою дверь, — заметил Дортмундер.

Прошу прощения, — извинился Уолли, забрал сумку и ушел.

Следующим был Гас, который заявил на прощание:

- Правильно говорят: сделай кому-то добро, и оно вернется к тебе с лихвой.

М-м-м, — с сомнением промычал Дортмундер.

Увидимся, — кивнул Гас и выскользнул за дверь. В его карма­нах бренчали ювелирные изделия.

Пришла очередь Энди. Поднимая сумку, он сказал:

Джон, не будь таким кислым. Посмотри, сколько добра нам досталось.

Но не кольцо. А все затевалось прежде всего ради него. Я готов хоть сейчас поменять у этого сукина сына все, что мы взяли, на мое кольцо.

Не уверен, что остальные парни согласились бы на это, Джон.

У остальных парней не крали кольца.

Что да, то да.

Ты понимаешь, что это значит?

Нет. И что же?

Вашингтон. — Дортмундер был мрачен, словно не находился в комнате, буквально набитой сокровищами. — Мне нужно ехать в Вашингтон, округ Колумбия. И что же я про него знаю?

Энди на секунду задумался, потом кивнул.

Я воспользуюсь твоим телефоном?

Дортмундер равнодушно пожал плечами, не преминув, правда, уточнить:

- Звонок местный?

Местнее не бывает. По отелю. Тебе пора познакомиться с Энн-Мэри.

27

Энн-Мэри Карпино, в девичестве Энн-Мэри Херст, понятия не имела, как можно переделать человека, которого она знала, как Энди Келли. В принципе, она вообще не была в этом уверена. Возможно, он уже сформировался как личность и переделке не подлежал.

Этим он отличался от других мужчин. По собственному опыту Энн-Мэри знала, что все мужики — это потные существа, дерга­ные и вечно куда-то спешащие, расталкивая друг друга, неуверен­ные в собственных силах и мозгах, чувствующие себя некомфортно в любых обстоятельствах. Скоропостижно сбежавший от нее муж продавец компьютеров Говард Карпино, принадлежал как раз к этой породе людей, живущих от продажи к продаже, постоянно велере­чивых, но бесполезных. Таким же был и ее отец, конгрессмен из Кан­заса, который посвятил двадцать семь лет жизни исключительно предвыборным кампаниям и умер от сердечного приступа за обедом во время встречи с избирателями в клубе «Киванис»²³.

Энди Келли совершенно не походил на них. Не то чтобы он казался ничем не интересующимся или скучным — он просто был расслабленным. Например, он однозначно дал понять при первой же их встрече, что не прочь переспать с ней, но при этом было видно, что в случае отказа он особо не расстроится. Большинство же муж­чин, которых она знала, в этом случае устроили бы истерику, угро­жая покончить с собой, а затем просто пошли бы на попятную.

Именно это его отличие от остальных и привлекло ее внима­ние тогда в коктейль-баре. К тому моменту она уже послала троих претендентов — явно женатых, прячущих в глубине глаз вину перед женами, спящими наверху. И ему она тоже была готова отказать, тем более что он проигнорировал ее, вступив в забавную перепалку с барменом. Этим он напомнил ей человека, который не сразу вскрывает коробку с подарком на день рождения, а сначала встряхивает ее, чтобы угадать, что внутри. И тогда она первой ска­зала: «Привет!». А все, что было потом, стало уже историей.

Несмотря на его лаконичный стиль общения, она сразу почув­ствовала, что заинтересовала его, но облом не станет для него концом света. Он вообще вел себя так, будто ничего не может стать для него концом света. Как же здорово общаться с челове­ком, который так просто относится к жизни!

С другой стороны, она никак не могла выяснить, чем он зани­мается и каковы его финансовые и социальные возможности. Энн- Мэри, несмотря на всю свою внутреннюю раскрепощенность, все же была еще недостаточно готова к тому, чтобы провести ночь с чело­веком, не обладающим достаточным финансовым и социальным статусом. У Энди, казалось, было достаточно денег, чтобы не волно­ваться о них (хотя он вообще ни о чем не волновался, что придавало ему особый шарм). Однако, его одежда и манеры не предполагали, что

он — богатый наследник; об этом говорило и его появление в «Н-Джой» в столь неурочный час. Она задавала ему наводящие вопросы, надеясь получить намек на род его занятий, но тщетно.

Не адвокат, конечно, не врач, и уж точно не бухгалтер или бан­кир. Пилот авиакомпании? Вряд ли. Не бизнесмен — эти потеют больше всех. Может быть, изобретатель?

Самое ужасное, до чего она додумалась, был таксист, научив­шийся равнодушно торчать в пробках. Круто ли для нее в сло­жившейся ситуации спать с таксистом? Заинтригованная сверх меры, она нетерпеливо ожидала его возвращения сегодня ночью с очередного «дела».

Дела после полуночи, две ночи подряд. Было ли это подсказ­кой? И какой? Это точно не была другая женщина. Энн-Мэри была в этом абсолютно уверена, исходя из его поведения с ней прошлой ночью. Но какое еще дело на час-два может быть у муж­чины столь поздно?

Возможно, он шпион? Но за кем шпионить в наше время? Все шпионы давно вышли на пенсию и пишут книги, в которых зада­ются вопросом: ради чего они гонялись друг за другом на маши­нах все эти годы, пока мимо проходила настоящая жизнь? Теперь это отчаявшиеся люди, с каждым днем опускающиеся все ниже и ниже. Нет, это точно не Энди Келли.

Шла ночь с четверга на пятницу. А в субботу она, как предпо­лагается, улетит в округ Колумбию и через весь штат отправится из Вашингтона домой, в Ланкастер. Это был самый обычный расклад, но в колоде вдруг оказался джокер по имени Энди Келли. И она все время задавалась вопросом: «А что если он скажет: не уезжай?».

23 «Kiwanis» — международный клуб, занимающийся образовательными проек­тами. Основан в 1915 году и в данный момент насчитывает более 600 000 членов.

Скорее всего, конечно, он так никогда не скажет, с чего бы вдруг? Кем бы он ни оказался на самом деле, в одном она была уверена точно: он житель Нью-Йорка, а не Ланкастера, и никогда не уедет с ней. И хотя вряд ли он скажет ей это, она должна быть готова к этому и ответить. Но что?

Она не знала и была все еще погружена в раздумья, когда без десяти три ночи зазвонил телефон.

Размышляя, Энн-Мэри сидела в изголовье кровати перед включенным телевизором, где без звука шел какой-то старый фильм. Не отрывая взгляд от скачущих на экране всадников, она потянулась к телефону, стоящему на прикроватном столике и сняла трубку.

Алло.

Привет, Энн-Мэри, это Энди.

Тебе повезло, обычно я не отвечаю на звонки в такое время.

Немного припозднился. Дело заняло чуть больше времени, чем я рассчитывал.

Угу.

Но все прошло на редкость успешно.

Это хорошо, — автоматически ответил она и удивилась: о чем это мы говорим?