– Блажен иже и скоти милуяй, – сказал, улыбаясь, он, бросая попрошайке еще и куриные косточки.
За решетчатым окном завозилась кассирша, хлопнула, открывая в окошечке дверцу. И ожидающие поднялись с лавок и встали в очередь за билетами. Высунувшийся из своей комнаты с заспанным лицом начальник шуганул приблудного пса и вышел на перрон, по которому ходили одни озабоченные вороны, как будто они тоже ожидали поезда. Получив билеты, все успокоились и опять уселись на лавки. Я достал транзисторный приемник и стал слушать последние известия радиостанции, у которой музыкальная заставка похожа на переполох в деревенском курятнике. И первое сообщение было о потерпевшем катастрофу где-то под Тулой пассажирском самолете.
– Место катастрофы представляет ужасающее зрелище, – говорил диктор, – среди обломков громадного лайнера фрагменты человеческих тел, их вещи и запах гари. Погибли все сто сорок находившихся на борту пассажиров и экипаж самолета.
Услышав это сообщение, отец Никодим перекрестился и поник головой. Сидевшая рядом старуха, посмотрев на него, сказала:
– Наверное, Бог наказал по грехам их, вот и убились. Господи, наверное, страшно было падать с такой высоты.
– Нет, – повернулся к ней батюшка, – вспомни-ка, в Евангелии написано, что когда Силоамская башня упала и задавила восемнадцать человек, многие в Иерусалиме тоже, как и ты, матушка, говорили, что Бог наказал погибших за грехи. Но Христос сказал им: Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете.
Батюшка взволновался. Он уже обращался ко всем сидящем в зале: «Братья и сестры, вот мы ныне услыхали горестную весть о гибели наших соотечественников. И вот эта женщина, что сидит подле меня, сразу осудила погибших и сделала вывод, что погибли они за грехи свои. Но уверяю вас, по слову Христову, что были они не грешнее нас с вами. Если взять к примеру: каждый человек – как малый островок, и все люди составляют как бы единый архипелаг – единую нацию. Но и каждый человек есть носитель своего греха, и тогда грехи всех сливаются в один великий грех, который своей тяжестью ложится на всю нацию, на все государство, и от этой немыслимой тяжести нация начинает уходить в небытие.
Господь Иисус Христос еще две тысячи лет тому назад призывал: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное.
Но слишком тяжкие и застарелые наши грехи и беззаконие отвлекали нас от покаяния. И не слыша этот призыв Христов, мы продолжаем мучиться от порожденных грехом болезней и безвременно умираем. Сами грешные, мы не наставили молодое поколение в Законе Божием, и поэтому молодежь наша пребывает в раннем разврате, наркотической отраве и западной демонической рок-культуре. Предшествующие поколения после октябрьского переворота отреклись от Христа и начали делать неугодное Богу: они разрушали храмы Божии, разбивали иконы, сжигали святые книги. Совсем озверев, расстреляли царскую династию, опутали Россию колючей проволокой и залили землю кровью праведников, монахов и священников.
Страшно даже подумать, что в настоящее время население России сокращается каждый год на один миллион человек. Радуется и торжествует сатана, что в его адские угодья валом валит такая прорва народа. Миллионы наших женщин не хотят рожать, а идут на аборты, убивая своих собственных детей. Но Бог видит, какой великий грех делают эти женщины. Да будет им известно, что в Священном Писании сказано, что бесплодную смоковницу срубают и в огонь бросают. И они после абортов болеют телесно и душевно, а многим убиенные дети являются во сне с горьким плачем и обличением, что у них отняли жизнь.
Вот азиатские женщины, имея страх Божий, не делают аборты, а с радостью рожают детей и много рожают. И поэтому азиатский мир умножается, а европейский мир – умаляется и уходит в небытие.
Вот эти люди, погибшие ныне в авиакатастрофе, – наши братья, которые не грешнее нас, – показывают и дают нам увещевание, что если мы не покаемся, то погибнем. Погибнем, как и они сегодня погибли. Погибель на нас уже накатывает. Она идет через повальное пьянство, миллионные аборты, смертельный СПИД и не менее смертельные наркотики. Все это настолько явно, что даже видно и слепым, но у народа пропало чувство трезвения, и он продолжает безумствовать, и это напоминает средневековые сказания о пире во время чумы.
Свет Христов пришел с Востока, а разврат, гибель души и тела идет с Запада. Много нам было знамений и увещеваний к покаянию: и Чернобыль, и катастрофа подводной лодки “Курск”, и авиакатастрофы, и землетрясения, и наводнения, и ураганы, и ужасающие лесные пожары. Но не внимают этому люди, беспечно отмахиваясь от этих бедствий. Они хоронят своих мертвецов и далее продолжают жить в тяжких грехах и разврате, не думая, что скоро и к ним придет погибель.
Братья и сестры, покайтесь и живите по заповедям Христовым, и Господь сохранит и приумножит вас. И напоминание о башне Силоамской, которая упала две тысячи лет назад около Иерусалима, было, по слову Христову, увещеванием к покаянию народа, ибо в противном случае народ будет обречен и исчезнет с лица земли».
Отец Никодим вынул платок и вытер потный лоб.
– Эк, как я разошелся, целую проповедь вам закатил. Жаль, что мало слушавших, но Господь так устроит, что ее услышат многие тысячи.
Дверь, заскрипев, отворилась, и начальник сообщил, что поезд скоро прибудет. Все засобирались и вышли на платформу. На черном небе блестели, перемигиваясь, мириады звезд, и стояла первозданная тишина. Но вот вдали прозвучал басовитый гудок тепловоза, и вскоре темноту прорезали его огненные прожектора. Наконец долгожданный поезд остановился у платформы.
Конечно, все это не ново, что сказал отец Никодим, но очень серьезно и побуждает к размышлению.
Да, Силоамская башня, убившая восемнадцать человек, не простой случай, а Божий знак к увещеванию заблудшего народа, чтобы он не погиб, но обратился ко Христу и тогда – жив будет. Россия, Русская земля, живи вовеки!
Одичание
В середине ХХ века в средней Картли, ближе к Большому Кавказскому хребту, в осетинских селениях, можно было еще встретить эти древние дома, сложенные из кусков горных пород или речных булыжников. Этот дом был просторный, в два этажа. Верхний этаж не отапливался и в теплое время года предназначался для молодых. А в нижнем этаже постоянно жили старики-родители, но на зиму и молодые спускались туда, и там же жили и резвились внуки. Внизу было интересно и весело. Целый день здесь горел очаг и булькали подвешенные на крюках котлы, в которых варилась пища для людей и для скота. Тащить варево для животных далеко не приходилось. Они все были здесь, только отделены были от людей невысокой, по пояс, деревянной перегородкой. Как в Ноевом ковчеге, здесь были и круторогие волы, и мелкие горные коровы, и лошадь, и овцы с козлом-предводителем, на шестах сидели красавец петух со своим гаремом красношеих кур, а в закутке обитали гордые и нервные индюшки. Положив голову на перегородку и меланхолично пережевывая жвачку, волы и коровы большими добрыми глазами смотрели на людей и в нетерпении стукали копытами в перегородку и мычали, требуя себе корм. На волю они выходили через комнату, направляясь через единственную дверь, ведущую во двор, и старуха-хозяйка с криком подгоняла их хворостиной, чтобы они в комнате не успели положить лепешку. Зимой, когда на дворе стоял мороз и в горах наваливало по шейку снегу, в нижнем помещении дома от скота шло густое животное тепло с крутым запахом навоза. Хозяин дома Григор, с вывернутыми от старости красными слезящимися веками, всегда говорил, что с животными жить полезно для здоровья, а к запаху можно привыкнуть, тем более что навоз дает животворящую силу земле и ничего плохого в нем нет, кроме пользы. В нос он шибает, когда входишь с улицы, а потом принюхаешься и не замечаешь, зато на душе спокойно и знаешь, что скот на месте и ворам его не увести.
В долгие зимние вечера что-то томило старую душу Григора. Был он и сыт, и пьян, сидел в тепле, и любимый скот перед глазами, но душа томилась и хотела чего-то, но он не понимал, что душа хотела общения с Богом, и некому было это разъяснить, потому что по всей области не было ни одной действующей церкви и ни одного священника. И так было уже 70 лет.
Все долгие годы советской власти повседневная житейская суета: возня со скотом, обработка кукурузного поля и виноградника, поездки на волах в лес за дровами – отнимали у Григора все свободное время, и некогда было подумать о душе и о Боге. И вся православная премудрость, которую он узнал в детстве, постепенно забылась, и не только им, но и всем осетинским народом, жившим в пределах Грузии, а все потому, что еще в первые годы советской власти по всей области были закрыты церкви, а священники изгнаны или сидели в лагерях. В селении Цнелиси, где с семьей жил Григор, была старая полуразрушенная часовня без дверей и оконных рам, куда в непогоду забредал скот, пасущийся рядом, спасаясь от холодного дождя и ветра, и там, кроме навоза, ничего больше не было. В определенный день, один раз в году, Григор доставал с полки деревянную шкатулку, где в вате лежали разноцветные, красивые, обточенные рекой камешки, доставшиеся ему от предков. Он раскрывал шкатулку и смотрел на камни, молился над ними, прося у этих камней помощи и защиты. Он просил для семьи и скота здоровья, для кукурузного поля и виноградника защиты от града. Он считал, что эти камни обладают таинственной силой отгонять демонов, которые наводят порчу на людей и на скот.
В этом селении народ не праздновал ни Рождество, ни Пасху. Не праздновал он также и советские праздники. У них был только один праздник в году – «Швид Маиси», или двадцатое мая. А что они праздновали, они и сами не знали и не могли мне объяснить, только и говорили: «У нас так знают». Праздник считался большим. И женщины загодя расстилали во дворе брезент и сушили на нем ячмень, затем в больших котлах на костре варили отличное осетинское пиво – «Ирон баганы», которое потом держали во вкопанных в землю громадных глиняных кувшинах и пили его все лето. В честь этого праздника расставалось с жизнью много индюшек, телят и баранов, из мяса которых приготовляли с различными приправами острые кавказские блюда. Праздник справляли весело. Играли на гармошках однообразную тягучую мелодию, дудели на гнусавой зурне, бренчали на пандури. Все от мала до велика ходили пошатываясь, одурев от пива и обильной мясной еды. Женщины в этот день обязательно посещали часовню с ее унавоженным полом и три раза обходили ее кругом, целуя все четыре угла, и просили здоровья для семьи и скота. А кого просили, толком и сами не ведали. Впоследствии я, посмотрев в святцы, обнаружил, что 20-го мая празднуется Собор Грузинских святых, но народ этого не знал, и получилось прямо по слову Божию: