Она облизала губы.
На короткое время она открывала окна, но боялась оставить их так. Она могла получить солнечный удар. Жара пугала ее, в первую очередь, из-за Тэда, но еще больше она боялась, что в окне вдруг снова появится собачья морда, пускающая слюну и глядящая на нее красными глазами.
В последний раз она открывала окно, когда Куджо уходил в сарай. Но теперь он вернулся. Он сидел у сарая, опустив голову, и смотрел на "пинто". Пыль у его лап была влажной от слюны. То и дело он рычал и хватал зубами воздух, будто ему что-то мерещилось.
"Ну, когда же он сдохнет?"
Донна рассуждала рационально. Она не верила в Монстров из шкафа; она верила в реальные, осязаемые вещи. Ничего иррационального в бешенстве сенбернара не было; просто больной пес, укушенный лисой или скунсом. Он вовсе не был божьим мщением ей, этаким Моби-Диком, четвероногим роком.
Но… она уже совсем решила попытаться добежать до крыльца, когда он вышел из сарая Тэд. Нужно подумать о нем. Нельзя больше выжидать. Он уже стал говорить бессвязно, а глаза его смотрели на нее зачарованно, как у боксера, получившего серию ударов, и ждущего только последнего, чтобы рухнуть на ринг. Все это пугало ее и напоминало, что испытанию подвергаются ее материнские чувства. Тэд не мог ждать. Но он же и удерживал ее в машине, потому что она боялась оставить его одного.
Пока Куджо не вернулся, она собиралась с духом, чтобы открыть дверь, снова и снова проигрывая в уме свои возможные действия. Она сняла рубашку и теперь сидела за рулем в своем белом лифчике. Когда она побежит, то обернет рубашкой руку. Плохая защита, но лучше, чем ничего. Она может разбить стекло и зайти в дом. Даже если внутренняя дверь заперта, она как-нибудь проникнет туда. Как-нибудь.
Но Куджо вернулся и расстроил все ее планы.
"Ничего. Он еще уйдет. Как делал раньше". "Но уйдет ли? — спрашивала она себя. — Все слишком удачно складывается. Кэмберы уехали и, как примерные граждане, сказали, чтобы им не завозили почту; Вик тоже уехал и вряд ли позвонит до завтра. И если он позвонит рано, то решит, что мы отправились к Марио или в "Тэст Фриз" за мороженым. А потом он не будет звонить, чтобы не будить нас. Предупредительный Вик. Да, все очень удачно. Как тот пес Харона в Мифах. Только зовет его Куджо. Проводник в Царство Мертвых".
"Уходи, — мысленно приказала она псу. — Уходи в сарай, сволочь".
Куджо не двигался с места.
Она облизала губы, распухшие не меньше, чем у Тэда.
— Как ты, Тэдди? — она осторожно убрала его волосы со лба.
— Тсс, — бессвязно пробормотал Тэд. — Утки.
Она потрясла его.
— Тэд? Какие утки? Ты слышишь меня?
Он открыл глаза и огляделся, маленький мальчик, испуганный и смертельно уставший.
— Мама? Мы поедем домой? Мне жарко…
— Поедем, — пообещала она.
— Когда, мама? Когда? — он беспомощно заплакал.
"Ох, Тэд, береги влагу, — подумала она. — Она может тебе понадобиться". Дурацкие мысли. Но не так ли? Маленький мальчик, умирающий от обезвоживания организма
(прекрати, он же не умирает!) в семи милях от города.
Но так и было. И не старайся с этим спорить, дорогая. Если хочешь, верь, что этот пес судьба, или Божеское наказание, или даже реинкарнация Элвиса Пресли. Это не меняет дела. В этой ситуации, когда речь идет о жизни и смерти, нужно думать о другом.
— Ну когда, мама? — он смотрел на нее заплаканными глазами.
— Скоро, — сказала она мрачно. — Очень скоро. Она прижала его к себе и посмотрела в его окно. Ее глаза снова заметили предмет, лежащий в траве, старую бейсбольную биту.
"Хотела бы я разбить этой штукой его башку".
В доме зазвонил телефон.
Она вскинула голову, мгновенно наполнившись безумной надеждой.
— Это нам, мама? Нам звонят?
Она не отвечала. Она не знала, кто это. Но при удаче — должна же им когда-нибудь улыбнуться удача? — этот звонящий должен заинтересоваться, почему телефон у Камберов так долго не отвечает.
Куджо поднял голову, напоминая в этот момент пса с граммофонной марки "Хиз Мастерс Войс". Он, шатаясь, поднялся и направился к дому.
— Может, он хочет ответить на звонок? — предположил Тэд. — Он…
С ужасающей быстротой пес изменил направление и помчался к машине. Неуклюжесть его в мгновение ока исчезла, словно он притворялся раньше. Он рычал и утробно лаял. Красные глаза горели. Он ударился о машину и отскочил — расширенными глазами Донна увидела вмятину на дверце. "Он должен расшибиться, — в исступлении подумала она, — разбить свою проклятую башку, должен, ДОЛЖЕН…"
Куджо мотал головой. Из его носа текла кровь. Глаза казались изумленными. Телефон в доме зазвонил опять. Пес повернулся туда, но неожиданно опять кинулся на машину, ударившись о стекло прямо напротив лица Донны с глухим стуком. На стекло брызнула кровь, и по нему пробежала длинная извилистая трещина. Тэд завизжал и закрыл лицо руками.
Пес кинулся снова. Слюна брызгала из его окровавленной пасти. Она могла видеть его зубы, тяжелые и желтые, как слоновая кость. Когти царапали стекло. Его глаза глядели прямо на нее: тупые, дикие глаза, но в них она видела какое-то знание. Знание чего-то страшного, о чем она боялась даже думать.
— Уходи! — закричала она.
Куджо еще раз ударился о стекло на ее стороне. Еще раз. Еще. Дверь вдавилась внутри. Каждый удар двухсотфунтовой туши сотрясал маленький автомобильчик, и каждый раз она слышала тот же тяжелый стон и изо всех сил надеялась, что он расшибется или, по крайней мере, потеряет сознание. И каждый раз он отходил и снова бросался вперед. Его морда превратилась в кровавую маску, искаженную слепой яростью.
Она взглянула на Тэда и увидела, что он в шоке свернулся в комок на сиденье, зажав руками лицо.
"Может, это и к лучшему".
Телефон в доме замолчал. Куджо, готовящийся к очередному броску, застыл на месте. Донна затаила дыхание. Пауза показалась ей бесконечной. Куджо сел, задрал свой изувеченный нос к небу и завыл — дикий и тоскливый звук, от которого ее пробрала дрожь. В этот момент она была почти уверена — она знала, — что это не просто собака.
Наконец, Куджо медленно отошел от машины. Она надеялась, что он ляжет там — она не видела больше его хвоста. Но она ждала. Куджо не появлялся.
Она склонилась к Тэду и стала приводить его в чувство.
Когда Бретт, наконец, повесил трубку, Черити взяла его за руку и повела в кафе Кэлдора. Там за столом их ждала Холли, попивая коктейль.
— Ну, что там? — осведомилась она.
— Ничего. Он просто беспокоится за пса. Правда, Бретт?
Бретт с несчастным видом кивнул.
— Иди вперед, если хочешь, — предложила Черити. — Мы догоним.
— Ладно. Я жду внизу.
Холли допила свой коктейль и вышла, весьма привлекательная в своем бордовом платье и пробковых сандалиях, такая привлекательная, какой Черити не стать уже никогда. Холли отвезла их в Бриджпорт, угостила чудесным обедом — по карте Обеденного клуба, — и после этого они ходили по магазинам. Но Бретт в самом деле беспокоился о Куджо. Черити сама чувствовала себя неважно; стояла жара, и ей передалось беспокойство сына. Наконец, она согласилась, чтобы он позвонил домой из автомата… но результат оказался именно таким, какого она боялась.
Подошла официантка. Черити заказала кофе, молоко и два пирожных.
— Бретт, — сказал она, — когда я сказала отцу о нашей поездке, он был против…
— Да, я знаю.
— …а потом передумал. И я подумала, что он увидел в этом шанс… шанс самому немного отдохнуть. Иногда мужчинам нужен такой отдых, нужно чем-нибудь заняться…
— Вроде охоты?
(И пьянства, и блядства, и еще Бог знает чего).
— Ну да.
— И кино, — сказал Бретт, принимаясь за пирожное.
— Может быть. Во всяком случае, твой отец мог уехать на пару дней в Бостон…
— О, я не думаю, — убежденно заявил Бретт. — У него много работы. Он так говорил.
— Может, ее оказалось не так много, — сказала она, стараясь говорить без горечи. — Я думаю, что он так и сделал, поэтому и не берет трубку. Пей молоко, Бретт. Оно полезное.
Он отпил половину стакана и стер появившиеся белые усы.
— Может быть. Он мог и Гэри с собой взять. Он ведь любит Гэри.
— Да, мог взять и Гэри, — она говорила, словно впервые слышала эту идею, но на самом деле уже звонила Гэри утром, пока Бретт играл во дворе с Джимом-младшим. Никто не брал трубку. Она и не сомневалась, что они укатили вместе. — Не ешь слишком много пирожного.
Он откусил кусок и положил пирожное на тарелку.
— Ма, я думаю, что Куджо все таки заболел. Он выглядел больным вчера утром. Серьезно.
— Бретт…
— Это правда, мама. Ты ведь его не видела. Он выглядел… ну, нехорошо.
— Если бы ты узнал, что с Куджо все в порядке, ты бы успокоился?
Бретт кивнул.
— Тогда мы позвоним вечером Альве Торнтону. Попросим его сходить и посмотреть. Я даже думаю, что отец уже попросил его кормить Куджо, когда уезжал.
— Ты правда так думаешь?
— Конечно, — Альва или не Альва; друзей у Джо не было, кроме Гэри, но попросить кого-нибудь он вполне мог.
Лицо Бретта прояснилось, как по волшебству. Словно она вытянула правильный ответ, только и способный его утешить. Но ее это скорее расстроило. Что она скажет ему, когда позвонит Альве, и он скажет, что не видел Джо с весны? Во всяком случае, она не верила, что Джо уехал, не позаботившись о Куджо. На него это не похоже.
— Пошли к твоей тете?
— Ага. Сейчас.
Она с легким неудовольствием наблюдала, как он в три глотка прикончил пирожное и запил его остатками молока. Потом он отодвинул стол.
Черити оплатила чек, и они спустились вниз по эскалатору.
— Тьфу ты, какой большой магазин, — восхитился Бретт. — Это большой город, правда ма?
— Ну, по сравнению с Нью-Йорком он все равно, что Касл-Рок. И не говори "тьфу", я же просила.
— Ага, — он держался за поручень, глядя вокруг. Справа от них располагались клетки с возбужденно щебечущими попугаями. Слева — мебельный отдел, сверкающий лаком, с фонтаном посередине. Бретт посмотрел на мать.