Для тортов — шестнадцать разновидностей всех видов и размеров — Вик изобрел то, что на их жаргоне именовалось "Джордж и Грэйси". Сюжет изображал Джорджа и Грэйси за уставленным всеми возможными яствами обеденным столом посреди громадной скупо освещенной залы. Джордж, повязанный салфеткой, с вожделением смотрел, как Грэйси извлекает из холодильника очередное изделие Шарпа. Они улыбались друг другу с полным взаимопониманием, как две половинки одного общества. Вслед за затемнением на экране появлялись слова: "Порой все, что нам нужно — это торт фирмы "Шарп". И больше ни слова. Этот клип даже получил премию.
И еще они придумали Профессора Вкусных Каш, известного как "лучшая рекламная работа в области детского питания". Вик и Роджер не без самодовольства соглашались с этим… но именно Профессор Вкусных Каш теперь подвел их под монастырь.
Профессор, которого играл довольно импозантный актер среднего возраста, был настоящей находкой на фоне слюнявой рекламы жвачки, игрушек, кукол… и каш-конкурентов.
Сюжет начинался в школьном классе, который зрители утренних субботних программ привыкли отождествлять с популярными сериалами из школьной жизни. Профессор Вкусных Каш был одет в костюм, вязаный жилет и рубашку с открытым воротом. В речах и манерах он был крайне авторитарен; Вик с Роджером опросили сорок учителей и с полдюжины детских психиатров и пришли к выводу, что большинство детей лучше воспринимает именно такой стиль — нечто вроде строгого, но справедливого родителя, которого они так редко видели у себя дома.
Профессор сидел за учительским столом в нарочито небрежной позе — юный зритель мог заподозрить в нем родственную душу, — но голос его был весом и серьезен. Он не приказывал. Он не упрашивал. Он не расхваливал свой товар. Он просто разговаривал с миллионами маленьких зрителей, как с реальными собеседниками.
— Доброе утро, дети, — говорил Профессор. Я хочу рассказать вам про каши. Я знаю о кашах все, потому что я — Профессор Вкусных Каш компании "Шарп". И я скажу вам, что каши компании "Шарп" — самые вкусные каши в Америке. И самые полезные, — тут он делал паузу и широко, по-товарищески улыбался. — Вы уж мне поверьте, я это знаю. И ваша мама это знает, спросите у нее. Я хочу, чтобы и вы это знали.
В это время к Профессору подходил молодой человек и вручал ему чашку с какой-нибудь из рекламируемых каш. Профессор отправлял ложку в рот и после говорил прямо в глаза каждому зрителю: — Ну что ж, все в порядке.
Старик Шарп возражал против последней реплики — его возмущала сама мысль о том, что с его продукцией что-то может быть не в порядке. Вик с Роджером убедили его не рациональными доводами; ведь реклама — это совсем не рациональное занятие. Часто вы делаете то, что считаете нужным, но, хоть убей, не можете объяснить, зачем вы это сделали. И Вик, и Роджер знали, что последняя реплика таит в себе огромную силу убеждения, фраза, исходящая от Профессора, несла комфорт и полную безопасность в этом тревожном мире, где родители разводятся, старшие ребята могут без всякого повода надавать вам по шее, ваша бейсбольная команда то и дело проигрывает, а хорошие парни далеко не всегда побеждают, как это показывают в кино, — так вот, в этом мире, где так много непорядка, всегда будут каши компании "Шарп", и они всегда будут самыми вкусными. "Ну что ж, все в порядке".
С некоторой помощью сына Шарпа (впоследствии Роджер заподозрил, что тот хотел присвоить авторство идеи себе) Профессор Вкусных Каш получил одобрение и появился в субботнем эфире, не миновав и таких популярных еженедельных программ, как "Звездные рыцари", "Штаты глазами Арчи" и "Остров Джиллигэна". Вскоре Профессор стал национальным героем, а его коронная фраза "Ну что ж, все в порядке" вошла в обиход, приблизительно соответствуя общеизвестным выражениям "Будь спок" и "Не бери в голову".
Когда Вик с Роджером решили пойти своим путем, они не стали разрывать отношений ни с кем из прежних заказчиков. Первые шесть месяцев в Портленде оказались довольно-таки беспокойным временем. Тэду только что исполнился год, и Донна с неохотой уезжала из Нью-Йорка, что стало причиной не одного скандала. У Роджера обострилась старая язва, нажитая им в рекламных боях на арене Большого Яблока — когда они с Элсией потеряли сына, язва накинулась на него с удвоенной свирепостью. Элсия, правда, держалась молодцом, хотя были и другие проблемы. Их семьи бывали в Мэне раньше, и вместе, и порознь, но они раньше не могли даже представить, как много дверей здесь оказываются закрытыми перед теми, кто, как говорят в Мэне, приехал "из-за границ штата".
Они бы и не переехали, если бы компания "Шарп" оставила их без поддержки. Переговоры в штаб-квартире компании в Кливленде выявили расхождение позиций: старик не хотел расставаться с Виком и Роджером, а сын (которому было уже за сорок) настаивал, что было бы безумием заказывать рекламу двум парням, забравшимся в глушь, за шестьсот миль от Нью-Йорка. Но тот факт, что "Эд У орке" сохранила связь с нью-йоркским рынком рекламы, убедил сына, как и большинство их прежних заказчиков. К тому же старик, предвкушая будущую прибыль, был весьма либерален.
— Что ж, если эти молодые люди собираются перебраться подальше от этого безбожного города, они, по-моему, поступают весьма здраво.
Вот и все. Веского слова старика оказалось достаточно. И еще два с половиной года Вольный Стрелок продолжал стрелять печеньем, Джордж и Грэйси — улыбаться друг другу над очередным изделием Шарпа, а Профессор Вкусных Каш — оповещать детей, что все в порядке. Сюжеты снимались в маленькой независимой студии в Бостоне, и три-четыре раза в год то Роджер, то Вик летали в Кливленд на переговоры с Кэрролом Шарпом и его сыном, который уже порядком поседел. Прочая их деловая активность в основном ограничивалась сношениями с почтой и телефонной компанией. В целом такая жизнь их устраивала.
И тут появилась "Красная клубника".
Вик и Роджер, конечно, слышали о ней и раньше, хотя ее выбросили на рынок всего два месяца назад, в апреле 80-го. Большинство каш Шарпа были несладкими. Особенно удачной вышла "Смесь всех круп", вклад компании в производство крупяных изделий. Однако "Красная клубника" призвана была обеспечить продвижение в новую область, переходную от каш к сладким блюдам.
В конце лета "Клубника" успешно прошла испытания в Бойсе, штат Айдахо, Скрэнтоне, штат Пенсильвания, и на новой родине Роджера в Бриджтоне. Роджер с содроганием известил Вика, что не позволил двойняшкам отведать этой штуки. "Там больше сахара, чем каши, и все это больше всего похоже на горящий сарай".
Вик тогда кивнул и заметил, без всякого намека: "Когда я в первый раз заглянул в пакет, мне показалось, что он полон крови".
— Ну? — настойчиво спросил Роджер. Он слопал уже половину сэндвича, пока Вик опять прокручивал в своем мозгу все случившееся. Он все больше и больше склонялся к мысли, что старый Шарп и его сын в Кливленде ждут их появления.
— Думаю, стоит попробовать.
Роджер хлопнул его по плечу.
— Молодец. Теперь ешь.
Но Вик есть не хотел.
Их, как и всех сотрудников компании, пригласили в Кливленд на совещание, которое должно было состояться через три недели после Четвертого июля. Но помимо этого в "Эд У орке" пришло специальное письмо, составленное в довольно туманных выражениях, из которого Вик понял, что сын собирается использовать "Клубнику", чтобы окончательно избавиться от их услуг.
Три недели спустя после того, как Профессор на всю страну, с энтузиазмом ("Ну что ж, все в порядке") расхвалил "Красную клубнику", в больницу поступил первый ребенок. Маленькая девочка, почувствовавшая недомогание, исторгла из себя то, что ее перепуганной матери сперва показалось громадным количеством крови.
Ну что ж, все в порядке.
Это случилось в Айова-Сити, штат Айова. На другой день было отмечено еще семь случаев. На следующий день — двадцать четыре. Во всех случаях родители отправили детей в больницу, заподозрив у них внутреннее кровотечение. Случаи нарастали, как снежный ком — сперва сотни, потом тысячи.
Ни в одном из этих случаев рвота или диарея не вызывались непосредственно "Клубникой", но именно ее обвинили во всем.
А причина была в пищевом красителе, придающем каше красный цвет. Он тоже был безвреден сам по себе, но почему-то человеческий организм не мог его переварить. Один доктор сказал Вику, что если бы какой-нибудь ребенок умер сразу после порции "Клубники", то вскрытие обнаружило бы что его пищевод красный, как стоп-сигнал. Конечно, это тоже ничего не значило, но у страха глаза велики.
Роджер собирался развить бешеную активность. Он хотел встретиться с теми, кто выпускал ролик, и с самим Профессором Вкусных Каш, который так вошел в роль, что тоже очень тяжело переживал случившееся. Потом — в Нью-Йорк для встречи с деятелями рынка. Все эти две недели в Бостоне и Нью-Йорке им предстояло работать, не покладая рук, чтобы умаслить старого Шарпа и его сына. После этого. они явятся в Кливленд не с повинной головой, а с планом сражения, призванного дать отпор конкурентам, осмелевшим после "Клубники".
Так было в теории. На практике Вик понимал, что шансы их на успех немногим отличаются от нуля.
У Вика были и другие проблемы. В последние восемь месяцев он замечал, что они с женой медленно, но неуклонно отдаляются друг от друга. Он все еще любил ее, а Тэда просто боготворил, но все происходило как-то само по себе, и он осознавал, что дальше будет еще хуже. Поэтому ему не очень хотелось надолго покидать дом. На лице жены он то и дело замечал какой-то странный, ускользающий взгляд. И этот вопрос. Он задавал его себе снова и снова, когда не мог уснуть, а таких ночей было все больше. Есть ли у нее любовник? Они не часто спали вместе в последнее время, а он знал, как она это любит. Делала ли она это с другим мужчиной? Он надеялся, что нет, но как он мог быть уверенным? Сознавайтесь, миссис Трентон, или будете отвечать за последствия.
Он ни в чем не был уверен. Но боялся, что уверенность в чем бы то ни было может разрушить их брак. Он доверял ей и простил бы многое. Но не это. Он не хочет носить рога — дети не улице станут смеяться. И еще…