Стив опустил письма в почтовый ящик. Все же приятно осознавать, что ты надежно прикрыл свою задницу. Он поехал в Портленд, распевая «Шугари» вместе с «Grateful Dead». Он гнал на скорости пятьдесят пять миль в час и надеялся, что дороги будут свободны и он успеет сегодня сыграть пару партий на портлендских городских кортах. В общем и целом день начинался отлично. Если мистер Бизнесмен еще не получил его письмецо с бомбой, то сегодня уж точно получит. Вот и славно, подумал Стив и рассмеялся.
В половине восьмого, когда Стив Кемп думал о теннисе, а Вик Трентон напоминал себе, что сегодня надо бы позвонить Джо Камберу насчет «пинто» Донны, Черити Камбер готовила сыну завтрак. Джо уже полчаса как уехал в Льюистон, надеясь найти ветровое стекло для «камаро» 1972 года выпуска на городской автосвалке или в лавке подержанных запчастей. Его отъезд хорошо совпадал с планами Черити, которые она проработала тщательно и не спеша.
Она поставила перед Бреттом тарелку с яичницей и беконом, присела на стул рядом с ним. Бретт удивленно оторвался от книги, которую читал за столом. Обычно мама ставила завтрак на стол и сразу же шла заниматься своими домашними делами. Если слишком назойливо приставать к ней с разговорами до того, как она выпьет вторую за утро чашку кофе, можно было нарваться на грубость.
– Я хочу с тобой поговорить, Бретт.
На смену легкому удивлению пришло настоящее изумление. Бретт не узнавал свою вечно замкнутую, молчаливую мать. К тому же она явно нервничала. Он закрыл книгу и сказал:
– Да, мам.
– Ты хотел бы… – Она тихонько откашлялась и начала снова: – Как ты смотришь на то, чтобы съездить в Стратфорд, в Коннектикут, к тете Холли и дяде Джиму? И к твоим братику и сестричке?
Бретт улыбнулся. Он всего дважды в жизни выезжал за пределы Мэна, в последний раз – с папой, когда они ездили в Портсмут в Нью-Хэмпшире, на аукцион подержанных автомобилей, где Джо приобрел «форд» 1958 года с двигателем «Хеми».
– Было бы здорово! – сказал он. – А когда?
– Я думаю, в понедельник. Сразу после выходных на Четвертое июля. Можно будет поехать на всю неделю. Ты же сможешь?
– Конечно! Но, черт, у папы на той неделе полно работы. Ему надо…
– Я еще не говорила с твоим отцом.
Улыбка Бретта погасла. Он отправил в рот кусочек бекона и принялся жевать.
– Он обещал Ричи Симмсу перебрать мотор на его тракторе. И мистер Миллер, учитель, привезет «форд», чтобы починить трансмиссию. И…
– Мы с тобой можем поехать вдвоем, – сказала Черити. – На автобусе из Портленда.
Бретт явно засомневался. Снаружи, за сеткой веранды, выходящей на задний двор, Куджо медленно поднялся на крыльцо и, тихо рыкнув, улегся в тени под козырьком. Посмотрел на ХОЗЯЙКУ и МАЛЬЧИКА утомленными, покрасневшими глазами. Сегодня ему было плохо, очень-очень плохо.
– Черт, мам, я не знаю…
– Не говори «черт». Это нехорошее слово.
– Извини.
– Но ты хочешь поехать? Если твой папа не будет против?
– Да, конечно! Думаешь, он нас отпустит вдвоем?
– Может быть. – Она задумчиво посмотрела в окно над кухонной раковиной.
– А до Стратфорда далеко, мам?
– Примерно триста пятьдесят миль.
– Че… то есть да, далеко. А там…
– Бретт.
Он пристально посмотрел на нее. Ее голос вновь стал напряженным. Каким-то нервным.
– Что, мам?
– Ты, случайно, не знаешь, может быть, твоему папе что-то нужно для мастерской? Может быть, он хочет что-то купить?
Бретт слегка оживился.
– Ну, ему всегда нужны разводные ключи… и он говорил, что нужны новые шаровые опоры… и новая маска для сварки, потому что на старой треснул щиток…
– Нет, я имею в виду что-то большое. Дорогое.
Бретт ненадолго задумался и улыбнулся.
– Он очень хотел новый мини-кран «Йорген». Говорил, что с таким мини-краном он выдрал бы старый мотор из трактора Ричи Симмса, как нех… как нечего делать. – Бретт покраснел и быстро договорил: – Но ты не сможешь купить ему мини-кран, мам. Он неподъемный.
Неподъемный. Так Джо называл дорогие вещи. Черити ненавидела это словечко.
– Сколько он стоит?
– Ну, в каталоге – тысячу семьсот долларов, но, может быть, мистер Беласко из «Портлендской машинерии» сделает папе скидку. Папа говорит, что мистер Беласко его боится.
– И чего в этом хорошего? – резко спросила она.
Бретт слегка отшатнулся, испугавшись ее яростного напора. Он ни разу не видел, чтобы мама так сильно злилась. Даже Куджо на крыльце чуть навострил уши.
– Так чего в этом хорошего?
– Ничего, мам, – сказал Бретт, но Черити с отчаянием поняла, что он врет. Ему кажется, что это круто, когда люди боятся тебя настолько, что дают скидку. Она явственно слышала восхищение в голосе сына, пусть даже он сам его не уловил. Хочет быть как отец. Думает, будто это великое геройство, когда тебя все боятся. О боже.
– Нет ничего хорошего в том, чтобы люди тебя боялись, – сказала она. – Громкий голос и склочный нрав – не такие великие достижения. Тут уж точно большого ума не надо. – Она понизила голос и взмахнула рукой: – Давай ешь. Я не хотела на тебя кричать. Это все из-за жары.
Он ел молча и сосредоточенно, то и дело поглядывая на нее. Сегодняшний утренний разговор напоминал прогулку по минному полю.
– Интересно, сколько выйдет со скидкой? Тысяча триста? Тысяча?
– Не знаю, мам.
– У этого Беласко есть доставка? На большие заказы?
– Наверное, да. Но у нас все равно нет таких денег.
Ее рука потянулась к карману халата. Там лежал лотерейный билет. Номера на билете – зеленый 76 и красный 434 – совпадали с выигрышными номерами, выпавшими в лотерее штата две недели назад. Она перепроверила дюжину раз, не в силах поверить в свою удачу. Эта лотерея стартовала в 1975-м, Черити каждую неделю покупала билет за пятьдесят центов, и на этот раз ей повезло. Она выиграла пять тысяч долларов. Она еще не обналичила выигрышный билет, но все время держала его при себе, ни на миг не упуская из виду.
– Деньги есть, – сказала она.
Бретт изумленно уставился на нее.
В четверть одиннадцатого Вик выскользнул из своего кабинета в офисе «Эд уоркс» и пошел в кафе «Бентли», чтобы выпить нормального кофе, а не того жуткого пойла, что считалось за кофе у них в конторе. Все утро он бился над рекламой яиц для птицефермы «Декостер». Это было непросто. Яйца он ненавидел с детства, когда мама чуть ли не силой заставляла его съедать по яйцу четыре раза в неделю. Пока что он не придумал ничего лучше, чем «ЯЙЦА – ЭТО… ЛЮБОВЬ БЕЗ ШВОВ». Совсем не ахти. «Без швов» почему-то навело Вика на мысль о яйце, застегнутом посередине на молнию. Картинка хорошая, но к чему ее прилепить? Ничего умного в голову не приходило. Надо будет спросить у Тэдди, подумал он, когда официантка принесла ему кофе и маффин с черникой. Тэд любит яйца.
Конечно, его настроение было испорчено вовсе не из-за рекламы яиц, а из-за предстоящей двенадцатидневной поездки. Но поехать придется. Роджер его убедил. Надо ехать и стоять насмерть.
Славный словоохотливый Роджер, которого Вик любил почти как брата. Роджер с большим удовольствием пошел бы с ним в «Бентли», чтобы выпить кофе и поболтать вволю. Но сегодня Вику хотелось побыть одному. И спокойно подумать. С понедельника они с Роджером будут вместе почти две недели, и этого более чем достаточно даже для названых братьев.
Он снова задумался о фиаско с «Малиновыми колючками», позволив мыслям течь свободно. Иногда ненапряженная, почти ленивая ретроспектива неприятных событий дает свежий взгляд и приводит – по крайней мере, у Вика – к новому пониманию ситуации.
Ситуация более чем неприятная. «Колючки» спешно отозваны из продажи. Плохо, но не катастрофично. Уж точно лучше, чем та история с консервированными грибами; никто не умер, никто серьезно не пострадал, и даже самый взыскательный потребитель понимает, что у всякой компании бывают проколы. Вспомним «Макдоналдс». Года два-три назад там раздавали бесплатные стеклянные стаканы с рисунками. В краске для этих рисунков обнаружилось недопустимо высокое содержание свинца. Акцию быстро свернули, и стаканы канули в беспамятный лимб для рекламной продукции, населенный странными персонажами вроде Спиди Алка-Зельцера и личного фаворита Вика, жвачки по имени Большой Болт.
Для корпорации «Макдоналдс» это была неприятная ситуация, но никто не обвинял Роналда Макдоналда в умышленной попытке отравить подрастающее поколение. Собственно, и профессора Шарпа ни в чем таком не обвиняли, хотя комики – от Боба Хоупа до Стива Мартина – не преминули его подколоть, а Джонни Карсон выдал целый монолог – в тщательно продуманных двусмысленных выражениях – об истории с «Малиновыми колючками» в своем ток-шоу «Сегодня вечером». Нет нужды говорить, что рекламу с профессором Шарпом сняли с эфира. Также нет нужды говорить, что игравший профессора актер был очень расстроен таким поворотом событий.
«Могло быть и хуже», – заметил Роджер, когда первые ударные волны слегка улеглись и телефонные переговоры между Портлендом и Кливлендом уже не проходили по три раза в день.
«Куда уж хуже?» – спросил Вик.
«Ну, – ответил Роджер с серьезным видом, – мы могли делать рекламу супа для “Бон Виван”».
– Еще кофе, сэр?
Вик взглянул на официантку. Хотел отказаться, но все же кивнул:
– Полчашки, пожалуйста.
Она налила ему кофе и отошла. Вик рассеянно помешал кофе ложкой, но пить не стал.
К счастью, паника из-за угрозы здоровью была недолгой. Многие авторитетные врачи выступили с заявлением на телевидении и в газетах, что красный краситель абсолютно безвреден. Что-то подобное случалось и раньше; у стюардесс одной коммерческой авиакомпании обнаружились какие-то странные оранжевые высыпания на коже, но потом оказалось, что это пятна оранжевой краски, стиравшейся со спасательных жилетов, которые бортпроводницы демонстрируют пассажирам перед взлетом. Также был случай с пищевым красителем в сосисках определенной марки с точно таким же побочным эффектом, как у красителя в «Малиновых колючках».