– Жена сказала поставить в сарай. У него там мастерская. Держи крепче, Ронни. Тяжеленная же дура.
Джо Магрудер взялся с одной стороны, Ронни – с другой, и, пыхтя и кряхтя, они затащили агрегат в сарай.
– Давай-ка поставим его на минутку, – выдохнул Ронни. – Пусть глаза попривыкнут, а то ни черта не видать. Не хотелось бы напороться на какую-нибудь железяку.
С глухим стуком они поставили мини-кран на пол. После яркого солнца снаружи Джо почти ослеп. Он различал только общие очертания предметов – автомобиль, поднятый на домкратах, верстак, массивные балки под потолком.
– Ему штуковину надо… – начал было Ронни и осекся.
Из темноты за поднятой на домкратах машиной донесся низкий, гортанный рык. Ронни почувствовал, как пот у него на спине стал липким. Волосы на затылке зашевелились.
– Мать честная, ты слышишь? – прошептал Магрудер. Ронни уже различал в полумраке лицо приятеля. Вид у Джо был испуганный.
– Слышу.
Рык, доносившийся из темноты, напоминал рокот мощного мотора на холостых оборотах. Ронни знал, что такой рык издают только очень большие собаки. А если большая собака рычит, это значит, что псина настроена серьезно. Он не видел таблички «ОСТОРОЖНО! ЗЛАЯ СОБАКА!» на въезде во двор, но в таком захолустье мало кто заморачивается с табличками. Оставалось надеяться, что пес, издающий такой грозный рык, сидит на цепи.
– Джо? Ты бывал здесь раньше?
– Один раз. Это его сенбернар. Здоровенный, как лошадь. В прошлый раз он не рычал. – Джо нервно сглотнул. Ронни услышал, как что-то щелкнуло у него в горле. – Бог ты мой. Ты глянь, Ронни.
Глаза Ронни еще не совсем привыкли к темноте, и представшее перед ним существо показалось ему совершенно нездешним, почти сверхъестественным. Он знал, что нельзя показывать злой собаке свой страх – собаки чуют страх, – но его все равно била неудержимая дрожь. Он ничего не мог с этим поделать. Это был не пес, а какое-то чудовище. Он стоял в глубине мастерской, за машиной на домкратах. Да, это был сенбернар: широченные плечи, густая шерсть, даже в сумраке рыжевато-коричневая. Пес стоял, пригнув голову, и смотрел на них с пристальной злобой.
Он не сидел на цепи.
– Медленно отступаем, – сказал Джо. – Только не беги, бога ради.
Они начали пятиться к выходу, и пес медленно двинулся следом за ними. Он шел как-то странно, на негнущихся лапах. Даже не шел, а как будто подкрадывался к добыче, подумал Ронни. С этим псом шутки плохи. Его мотор завелся и готов ехать. Он шагал, пригнув голову. Продолжая глухо рычать. На каждый их шаг назад он делал один шаг вперед.
Хуже всего Джо Магрудеру стало, когда они вновь вышли на свет. Он на мгновение ослеп. Он не видел пса. Если зверюга набросится прямо сейчас…
Джо протянул руку за спину и нащупал кузов грузовика. Тут у него сдали нервы, и он пулей метнулся к кабине.
Ронни Дюбей тоже уже бежал к пассажирской дверце. Он схватился за ручку и возился с ней целую вечность. Сзади по-прежнему слышалось глухое рычание, напоминавшее рокот мощного мотора на холостом ходу. Дверь никак не открывалась. Он уже представлял, как пес вырвет у него из задницы кусок мяса. Наконец большой палец нащупал кнопку, дверца открылась, и Ронни ввалился в кабину, тяжело дыша.
Он глянул в боковое зеркало и увидел, что пес неподвижно стоит у распахнутой двери сарая. Ронни повернулся к Джо, который сидел за рулем. Джо смущенно ему улыбнулся. Ронни улыбнулся в ответ слегка дрожащей улыбкой и сказал:
– Просто пес.
– Ага. Больше лает, чем кусает.
– Ну да. Предлагаю вернуться в сарай, перетащить мини-кран в место получше.
– Драл я тебя вместе с сараем, – ответил Джо.
– Ты кобылу свою отдери.
Они рассмеялись. Ронни передал приятелю сигарету.
– А не пора ли нам ехать?
– Давно пора, – сказал Джо и завел двигатель.
На полпути к Портленду Ронни пробормотал себе под нос:
– Просто жуть, а не пес.
Джо вел грузовик, выставив локоть в окно. Он быстро взглянул на Ронни.
– Я перепугался и не стыжусь в этом признаться. Будь он поменьше, пнул бы его по яйцам, и все дела. Бесит, когда хозяев нет дома, а собака разгуливает где ни попадя. Если собака кусачая, так и сажай ее на цепь. А не посадил, так пеняй на себя, верно? Но эта зверюга… Ты ж его видел? Зуб даю, весит не меньше двух сотен фунтов.
– Наверное, надо бы позвонить Джо Камберу, – сказал Ронни. – Рассказать, что случилось. Может, спасем человека. А то еще отгрызут ему руку. Как думаешь?
– Чем тебе так угодил Джо Камбер? – спросил Джо Магрудер с улыбкой.
Ронни задумчиво покачал головой.
– Да, отсосать мне, как ты, у него не получится.
– В последний раз мне отсосала твоя жена. Кстати, очень неплохо.
– Иди в задницу.
Они опять рассмеялись. Никто не стал звонить Джо Камберу. Они вернулись в «Портлендскую машинерию» уже под самый конец рабочего дня. Делать было особенно нечего. Они пятнадцать минут заполняли путевой лист. Пришел Беласко, спросил, был ли Камбер на месте, чтобы принять заказ. Ронни Дюбей сказал, что да. Беласко, мерзавец каких поискать, ушел. Джо Магрудер пожелал Ронни хороших выходных и веселого праздничка. Ронни сказал, что планирует забухать до вечера воскресенья. Они отправились по домам.
Оба напрочь забыли о Куджо и вспомнили только, когда прочитали о нем в газете.
Почти всю вторую половину дня накануне длинных выходных Вик обсуждал с Роджером подробности предстоящей поездки. Роджер всегда прорабатывал подробности чуть ли не с маниакальной дотошностью. Билеты на самолет и номер в гостинице он забронировал через агентство. Они вылетали в Бостон из Портленда в понедельник в 07:10 утра. Вик сказал, что заедет за Роджером на «ягуаре» в 05:30. Для него самого это было неоправданно рано, но он хорошо знал Роджера. Они говорили в основном о поездке, сознательно избегая рабочих моментов. Вик не рассказывал о своем озарении за чашкой кофе, салфетка с записями тихо лежала в кармане его спортивного пиджака. Вдали от дома Роджер будет более восприимчив к новым идеям.
Вик собирался уйти с работы пораньше, но решил сначала проверить дневную почту. Лайза, их секретарша, уже умчалась домой, горя нетерпением скорее начать праздничные выходные. В нынешние времена секретарш нипочем не заставишь сидеть на работе ровно до пяти, и не только в предпраздничный день. С точки зрения Вика, это был очередной верный признак неуклонного упадка западной цивилизации. Возможно, в эти самые минуты Лайза – двадцатиоднолетняя красотка при почти полном отсутствии груди, – одетая в джинсы в обтяжку и микроскопический топик, уже вливается в бесконечный поток машин на федеральной трассе и берет курс на юг к Олд-Орчарду или пляжам Лонг-Айленда. Зажигай, Лайза, подумал Вик и улыбнулся.
На столе у него в кабинете лежало одно-единственное невскрытое письмо.
Вик с любопытством взял конверт и сначала заметил приписку под адресом, «ЛИЧНО В РУКИ», а потом – что сам адрес написан большими печатными буквами.
Он вертел конверт в руках, чувствуя, как внутри нарастает смутное беспокойство, грозя разрушить привычное под конец рабочего дня настроение приятной усталости. Где-то в самых глубинах сознания мелькнула почти неуловимая мысль, что лучше бы порвать это письмо на мелкие кусочки и выбросить в мусорную корзину.
Но он все-таки вскрыл конверт и вынул единственный листок бумаги.
Все те же печатные буквы.
Простенькое сообщение – всего шесть предложений – сразило его наповал, как выстрел в сердце. Он скорее рухнул, чем сел на стул. Из горла вырвался сдавленный хрип, словно ему стало нечем дышать. В голове вместо мыслей стоял белый шум – ничего не понять, ничего не осмыслить. Если бы сейчас в кабинет вошел Роджер, он бы, наверное, решил, что у Вика сердечный приступ. В каком-то смысле так и было. Его лицо побелело. Рот приоткрылся. Под глазами залегли синеватые тени.
Он перечитал письмо еще раз.
И еще раз.
Взгляд застыл на первом вопросительном предложении:
ТЕБЕ ЧТО-НИБУДЬ НАПОМИНАЕТ ЕЕ РОДИНКА НА ЛОБКЕ?
Это какая-то ошибка, растерянно думал он. Об этой родинке никто не знает. Только я знаю… и ее мать. И отец. И тут грянул первый, болезненный приступ ревности: Она не видна даже из-под бикини… из-под ее крошечного бикини.
Он провел рукой по волосам. Положил письмо на стол и провел по волосам двумя руками. Ему по-прежнему было нечем дышать. В груди поселилось странное ощущение, будто сердце качает не кровь, а воздух. Страх, боль и смятение слились воедино. Но страха все-таки было больше, гораздо больше.
Письмо настойчиво лезло в глаза и кричало:
Я С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ ДРАЛ ЕЕ ВО ВСЕ ДЫРЫ.
Теперь его взгляд прилип к этой строчке и никак не хотел отлипать. Ему было слышно, как в небе над городом пролетел самолет, рейсом в неведомые края. Он подумал: Я С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ ДРАЛ ЕЕ ВО ВСЕ ДЫРЫ. Как грубо. Да, сэр, да, мэм. Все так и есть. Удар тупым ножом. ДРАЛ ЕЕ ВО ВСЕ ДЫРЫ, картина маслом. Режет глаза. Как будто в них плеснули аккумуляторной кислотой.
Он попытался собраться с мыслями и
(Я С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ)
не смог
(ДРАЛ ЕЕ ВО ВСЕ ДЫРЫ)
просто не смог.
Теперь взгляд уперся в последнюю строчку, и Вик перечитывал ее вновь и вновь, словно от многочисленных повторений в ней появился бы смысл. Но нарастающий страх мешал сосредоточиться.
А У ТЕБЯ ЕСТЬ ВОПРОСЫ?
Да. У него вдруг возникло немало вопросов. Проблема в том, что он, кажется, не хотел знать ответы.
В голову пришла еще одна мысль. Что, если Роджер еще не уехал домой? Он частенько заглядывал перед уходом в кабинет к Вику, чтобы попрощаться. А сегодня – в свете предстоящей поездки – уж точно должен был заглянуть. От этой мысли Вик запаниковал и почему-то вдруг вспомнил, как подростком мастурбировал в ванной, не в силах сдержаться, и при этом ужасно боялся, что все в доме знали, чем он там занимался. Если Роджер придет, он сразу заметит, что с Виком творится неладное. Чего Вику очень бы не хотелось. Он поднялся и подошел к окну, выходящему на стоянку у здания. Ярко-желтой «хонды» Роджера на месте не было. Он уехал домой.