Бретт неподвижно стоял на крыльце. Впервые в жизни он был настолько растерян. Чуть погодя он пошел за сарай искать Куджо. Он звал его тихо, вполголоса. Родители еще спали, а Бретт знал, как разносятся звуки в утреннем тумане. Куджо он не нашел… что, наверное, и к лучшему.
Будильник разбудил Вика без четверти пять. Он поднялся с кровати, отключил звонок и поплелся в ванную, мысленно проклиная Роджера Брекстона, который не может, как все нормальные люди, приехать в Портлендский аэропорт за двадцать минут до начала регистрации на рейс. Нет, только не Роджер. Роджеру надо учесть все возможные внештатные ситуации. А то вдруг лопнет шина, или где-нибудь будет пробка, или случится потоп или землетрясение. Инопланетяне решат приземлиться прямо на взлетно-посадочной полосе.
Он принял душ, побрился, проглотил витамины и вернулся в спальню, чтобы одеться. Увидел пустую кровать и тихонько вздохнул. У них с Донной были не самые приятные выходные… на самом деле ему не хотелось бы пережить что-то подобное еще раз. Они старались вести себя как обычно – ради Тэда, – но Вик чувствовал себя участником маскарада. Ему не нравилось ощущать, как напрягаются мышцы лица, когда он улыбается.
Они с Донной по-прежнему спали в одной постели, но впервые в жизни широченная двуспальная кровать казалась Вику слишком тесной для них двоих. Каждый спал на краю, и пустое пространство между ними было ничейной землей. Две ночи подряд Вик мучился бессонницей, болезненно чувствительный к каждому шороху, каждому скрипу кровати под телом жены. Он пытался понять, спит она или нет на своей стороне пустоты, что пролегла между ними.
Прошлой ночью они попытались заполнить это пустое пространство посреди кровати. Секс получился сравнительно неплохим, хоть и слегка настороженным (по крайней мере, никто не расплакался, когда все закончилось; почему-то Вик был уверен, что кто-то из них непременно заплачет). Но Вик сомневался, что то, чем они занимались, можно было назвать любовью.
Он надел легкий летний костюм – бледно-серый, как утренний свет за окном, – и подхватил два чемодана. Один был значительно тяжелее другого. В нем лежала большая часть текстовых документов по хлопьям «Шарп». Все графические раскладки были у Роджера.
Донна пекла вафли на кухне. Чайник стоял на плите и уже закипал. Донна надела старый синий халат Вика. Ее лицо было припухшим, как будто сон не принес ей отдохновения, а, наоборот, вымотал до предела.
– А самолеты летают в такую погоду? – спросила она.
– Туман скоро рассеется. Уже видно солнце. – Он указал на окно и легонько поцеловал Донну в затылок. – Не надо было так рано вставать.
– Ничего, мне не трудно. – Она подняла крышку вафельницы, переложила готовые вафли на тарелку и отдала ее Вику. – Жаль, что ты уезжаешь. – Ее голос был очень тихим. – Особенно теперь. После прошлой ночи.
– Ночь была неплохая.
– Лучше предыдущей. – Ее губы тронула горькая, почти незаметная улыбка. Она взбила венчиком тесто, залила порцию в вафельницу и опустила тяжелую крышку. Ш-ш-ш-ш-ш-ш. Потом заварила чай из пакетиков и поставила чашки на стол. На одной было написано «ВИК», на другой – «ДОННА». – Ешь вафли. Возьми клубничный джем, если хочешь.
Он взял банку и сел за стол. Намазал горячую вафлю маргарином и стал смотреть, как он тает в квадратиках. Это зрелище завораживало его с детства. Джем был от фирмы «Смакерс». Вик любил их продукцию. Он выложил щедрую порцию джема на вафлю. Смотрелось весьма аппетитно. Но ему совсем не хотелось есть.
– Ты собираешься с кем-нибудь переспать в Бостоне или Нью-Йорке? – спросила она, отвернувшись к плите. – Чтобы сравнять счет? Око за око, зуб за зуб?
Он слегка вздрогнул – может быть, даже чуть покраснел. Он был рад, что она стояла к нему спиной и не видела его лица, которое наверняка выдавало гораздо больше, чем он хотел показать. Он не то чтобы разозлился; ему самому приходила мысль дать коридорному в отеле десятку вместо обычного доллара и задать парочку интересных вопросов. Он знал, что Роджер иной раз так делал.
– У меня просто не будет на это времени.
– Как там было в рекламе? «Всегда есть место для маленьких радостей».
– Ты нарочно пытаешься меня разозлить, Донна?
– Нет. Давай ешь. Тебе надо как следует заправиться.
Она села за стол со своей порцией вафель. Не стала мазать их маргарином, только капнула сверху кленовым сиропом. Как хорошо мы с ней знаем друг друга, подумал Вик.
– Во сколько ты забираешь Роджера? – спросила она.
– После жарких дебатов мы договорились на шесть.
Она опять улыбнулась, на этот раз искренне и тепло.
– Он и вправду великий перестраховщик.
– Ага. Даже странно, что он еще не звонил, чтобы убедиться, что я уже встал.
Зазвонил телефон.
Они переглянулись, секунду помедлили и рассмеялись. Это был редкий момент, еще более редкий, чем настороженное занятие любовью в темноте. Он увидел, какие у нее красивые, сияющие глаза. Серые, как туман за окном.
– Скорее бери трубку, пока он не разбудил Тэда, – сказала она.
Вик так и сделал. Это был Роджер. Вик уверил его, что уже встал, оделся и готов к бою. Он заедет за Роджером ровно в шесть. Повесив трубку, он задумался, стоит ли рассказывать Роджеру о Донне и Стиве Кемпе. Наверное, нет. Не потому, что Роджер плохой советчик; как раз наоборот. Он, конечно, даст слово, что ничего не расскажет Алтии, но наверняка проболтается. Вот в чем дело. Вик был уверен, что Алтия просто не сможет не поделиться с подругами такой сочной сплетней. Эта мысль снова испортила ему настроение. Как будто, пытаясь решить возникшую между ними проблему, они с Донной хоронили собственное тело под покровом ночи.
– Старина Роджер в своем репертуаре, – сказал он, снова усевшись за стол. Попытался улыбнуться, но сам почувствовал, что получается не очень. Момент счастливой спонтанности уже миновал.
– Все ваши с Роджером вещи точно поместятся в «ягуар»?
– Конечно, – сказал он. – Все равно по-другому никак. Алтии нужна их машина, а у тебя есть… ох, черт, я совершенно забыл позвонить Джо Камберу насчет твоего «пинто».
– Тебе было чем занять голову, – проговорила она с легкой иронией. – Ничего страшного. Сегодня я не повезу Тэда в сад. Он вчера шмыгал носом. Могу вообще не водить его в сад. Пусть будет дома все лето, если ты не возражаешь. Когда его нет, я попадаю в переплет.
Теперь в ее голосе слышались слезы, и Вик не знал, что ответить. Он беспомощно наблюдал, как она хватает бумажный платок, сморкается и вытирает глаза.
– Как хочешь, – сказал он, и его голос чуть дрогнул. – Смотри сама, как тебе лучше. – И быстро продолжил: – Но все равно позвони Камберу. Он все время на месте, и, думается, он решит все проблемы за двадцать минут. Даже если придется менять карбюратор…
– Ты подумаешь обо всем, пока будешь в отъезде? – спросила она. – О том, что нам делать? О нас с тобой?
– Да, – сказал он.
– Хорошо. Я тоже подумаю. Еще вафлю?
– Нет, спасибо.
Разговор становился каким-то сюрреалистичным. Вику вдруг захотелось скорее уехать. Внезапно поездка на десять дней показалась ему привлекательной и совершенно необходимой. Сбежать подальше от этого дурдома. За сотни и тысячи миль. Он уже предвкушал, как авиалайнер компании «Дельта» прорезает туман и летит в синеву.
– Можно мне вафлю?
Они оба испуганно обернулись. В дверях стоял Тэд в желтых пижамных штанишках, с красным одеялом, накинутым на плечи. Он держал за ухо плюшевого койота и был похож на маленького сонного индейца.
– Сейчас испеку тебе вафлю, – удивленно сказала Донна. Тэд не любил рано вставать.
– Тебя разбудил телефон? – спросил Вик.
Тэд покачал головой.
– Я заставил себя встать пораньше, чтобы попрощаться с тобой, пап. Тебе обязательно надо ехать?
– Я поеду совсем ненадолго.
– Все равно это долго, – уныло произнес Тэд. – Я отметил кружочком на календаре день, когда ты вернешься. Мама мне показала. Я буду вычеркивать дни. И еще мама сказала, что будет читать мне Слова против чудовищ. Каждый вечер.
– Видишь, как хорошо.
– Ты будешь звонить?
– Через день, – сказал Вик.
– Каждый день, – упрямо проговорил Тэд. Он забрался к Вику на колени, положил своего койота рядом с его тарелкой и отломил кусок вафли. – Каждый вечер, пап.
– Вряд ли получится каждый вечер, – сказал Вик, памятуя о непосильном графике командировки, составленном Роджером в пятницу. До того, как пришло анонимное письмо.
– Почему?
– Потому что…
– Потому что твой дядя Роджер – строгий начальник, – сказала Донна, поставив на стол тарелку с вафлей для Тэда. – Садись на свое место и ешь. Койота тоже возьми с собой. Завтра вечером папа нам позвонит из Бостона и расскажет, как у него дела.
Тэд пересел на свое место, где на столе лежала большая пластиковая салфетка с надписью «ТЭД».
– Ты привезешь мне игрушку?
– Может быть. Если будешь себя хорошо вести. И может, я позвоню прямо сегодня, чтобы вы знали, что я добрался до Бостона целым и невредимым.
– Договорились. – Вик завороженно наблюдал, как Тэд выливает на вафлю целое море сиропа. – А какую игрушку?
– Увидишь. – Вик смотрел, как малыш жует вафлю. Внезапно он вспомнил, что Тэд любит яйца. Вкрутую и всмятку, яичницу и омлет. Во всех видах. – Тэд?
– Что, пап?
– Если ты хочешь, чтобы люди покупали яйца, что ты им скажешь?
Тэд ненадолго задумался.
– Что яйца вкусные.
Вик переглянулся с женой, и во второй раз за утро у них случился момент общего смеха. На этот раз они рассмеялись телепатически.
Прощание было легким. Только Тэд с его детским чувством времени, когда несколько дней тянутся целую вечность, горько расплакался.
– Ты подумаешь обо всем? – снова спросила Донна, когда Вик уже сел в машину.
– Да.
Но по дороге в Бриджтон, где его ждал Роджер, он думал только об этих моментах почти идеальной мысленной коммуникации. Два за одно утро – очень даже неплохо. Всего-то и нужно, что пробыть вместе восемь или девять лет, примерно четверть всей прожитой жизни. Ему вдруг подумалось, что сама концепция человеческого общения устроена как-то нелепо: чтобы добиться хотя бы какого-то результата, надо прикладывать поистине титанические усилия. И если что-то получится хорошо, надо быть осторожным, чтобы ничего не испортить. Да, он подумает об их с Донной будущем. У них было много хорошего, и хотя некоторые каналы для передачи сигналов теперь закрылись, забитые бог знает каким дерьмом (часть которого, вероятно, еще побулькивает), осталось немало открытых каналов в относительно неплохом рабочем состоянии.