Он видел бешеную собаку всего однажды, лет двадцать назад, но такое не забывается никогда. Он заехал на автозаправку «Амоко» к востоку от Мачайаса, на обратном пути из Истпорта. Тогда у него еще был мотоцикл, старенький «индиан», который он приобрел в середине пятидесятых. Тощий, весь запаршивевший пес прошел мимо заправки, как призрак. Он дышал так тяжело и натужно, что бока ходили ходуном. Пена текла у него из пасти непрерывной водянистой струей. Его глаза диковато вращались. Задние лапы покрывала корка засохшего дерьма. Он шел, шатаясь, словно какая-то недобрая душа влила ему в пасть пару порций дешевого виски.
«Черт, опять эта тварь», – сказал заправщик, отшвырнул разводной ключ, который держал в руке, и помчался в крошечную офисную пристройку, примыкавшую к гаражу. Обратно он вышел с «винчестером» в грязных крепких руках. Подошел к краю дороги, встал на одно колено и открыл огонь. Первая пуля прошла низко и взорвала псу заднюю лапу в облако крови. Пес даже не дернулся, вспомнил Гэри, глядя на Куджо теперь. Просто стоял и бессмысленно озирался по сторонам, словно не понимая, что с ним происходит. Второй выстрел заправщика разорвал пса почти пополам. Кровь и кишки брызнули на единственную бензоколонку. Буквально в следующую секунду к заправке подъехал пикап «додж» 1940-го года выпуска с вашингтонскими номерами. В кабине сидели плечом к плечу трое крепких парней. Все были вооружены. Они выскочили из машины и дали еще восемь-девять залпов по мертвому псу. Еще через час, когда заправщик заканчивал ставить новую фару на мотоцикл Гэри, прибыла сотрудница окружной службы отлова бродячих собак. На «студебеккере» без пассажирской дверцы. Она натянула длинные резиновые перчатки и отрезала то, что еще оставалось от головы пса, чтобы отправить останки на экспертизу в Департамент здравоохранения штата.
Куджо выглядел куда крепче того давнего шелудивого пса, но все остальные симптомы были вполне узнаваемы. Еще не ослаб от болезни, подумал Гэри. И тем опаснее. Вот же черт, ружье в доме…
Он начал пятиться.
– Куджо… хороший пес, хороший мальчик, хороший песик…
Куджо стоял на краю лужайки, склонив голову низко к земле. И рычал, глядя на Гэри красными затуманенными глазами.
– Хороший мальчик…
Для Куджо слова ЧЕЛОВЕКА не значили ничего. Просто звуки – бессмысленные, как ветер. Зато многое значил исходивший от ЧЕЛОВЕКА запах. Горячий, острый и резкий. Запах страха – невыносимый, сводящий с ума. Внезапно он понял, что заболел по вине этого ЧЕЛОВЕКА. Он рванулся вперед, его глухое рычание превратилось в рев ярости.
Гэри увидел, что пес готов броситься на него. Он развернулся и побежал. Один укус, одна крошечная царапина могли означать верную смерть. Он бежал к крыльцу, к дому, где безопасно. Но слишком много было выпито долгими зимними днями у печки и долгими летними вечерами в шезлонге. Он слышал, что Куджо его догоняет, а потом была жуткая доля секунды, когда он не слышал вообще ничего. Когда он понял, что Куджо прыгнул.
Когда Гэри добрался до первой ступеньки крыльца, сенбернар весом две сотни фунтов налетел на него со спины, будто локомотив, повалил и выбил из легких весь воздух. Пес явно нацелился вгрызться ему в затылок. Гэри попытался подняться. Пес навалился на него сверху, чуть не задушив густой шерстью на брюхе, и снова сбил с ног. Гэри закричал.
Куджо укусил его в плечо, мощные челюсти пропороли голую кожу, перерезали сухожилия, как провода. Пес не прекращал рычать. Хлынула кровь. Гэри чувствовал, как она течет по руке теплой струей. Он перевернулся на спину и принялся молотить пса кулаками. Куджо чуть отступил. Гэри встал на четвереньки и сумел подняться еще на три ступеньки. Потом Куджо набросился снова.
Гэри попытался его пнуть. Куджо легко уклонился от удара и атаковал, щелкая зубами и яростно рыча. Из его пасти летела пена, Гэри чувствовал запах его дыхания. Жуткий гнилостный запах. Гэри сжал правую руку в кулак и со всей силы ударил Куджо под нижнюю челюсть. Это было скорее везение, чем точный расчет. Удар отдался пронзительной болью в плече, горевшем огнем от глубокого укуса.
Куджо вновь отступил.
Гэри смотрел на него в упор, его тощая безволосая грудь судорожно вздымалась и опадала. Лицо стало пепельно-серым. Из раны в плече текла кровь, заливая облезлые ступеньки.
– Ну давай, сукин сын, – сказал он. – Хочешь прикончить меня, так давай. Мне насрать. – Его голос сорвался на крик: – Слышишь меня?! Мне насрать!
Но Куджо отступил еще дальше.
Слова по-прежнему не значили ничего, но от ЧЕЛОВЕКА больше не пахло страхом. Куджо уже не был уверен, что ему хочется атаковать. Ему было больно, ужасно больно, и мир вокруг превратился в безумную смесь ощущений…
Гэри с трудом поднялся на ноги. Пятясь, кое-как преодолел две последние ступеньки. Протянул руку за спину, вслепую нашарил ручку сетчатой двери. Плечо болело, как будто на рану плеснули бензином. В голове стучало: Бешенство! Он заразил меня бешенством!
Ладно, потом разберемся. Всему свое время. Его ружье – в шкафу в коридоре. Слава богу, что Черити с Бреттом уехали. Все-таки есть Божья милость.
Он нащупал ручку и открыл дверь. Он не сводил взгляда с Куджо, пока не вошел в дом и не закрыл дверь на щеколду. Все, теперь можно расслабиться. Ноги сделались ватными. Мир покачнулся и начал меркнуть. Гэри пришлось прикусить язык, чтобы прийти в чувство. Сейчас не время валяться в обмороке. Когда пес будет мертв, вот тогда и валяйся, сколько захочешь. Если захочешь. Но, черт возьми, он и вправду чуть не отрубился.
Гэри направился к шкафу в глубине темного коридора, и как только он отвернулся от двери, Куджо ворвался в дом, пробив тонкий сетчатый экран. Пес скалил зубы, будто в ухмылке, и хрипло подлаивал.
Гэри опять закричал и успел обернуться и выставить руки перед собой, чтобы удержать летящего на него пса. Он попытался вытолкать Куджо из коридора, раскачиваясь из стороны в сторону и при этом стараясь устоять на ногах. Со стороны это было похоже на какой-то безумный вальс. Потом Гэри, который весил на пятьдесят фунтов меньше, упал. Он смутно осознавал, что Куджо ткнулся мордой ему под подбородок. Смутно осознавал, что нос у Куджо был сухим и противно горячим. Он попробовал поднять руки, чтобы вонзить пальцы Куджо в глаза, но пес уже впился зубами ему прямо в горло. Гэри закричал, и Куджо вновь сомкнул зубы. Гэри почувствовал, как в лицо брызнула горячая кровь, и подумал: Господи, это же моя кровь! Его руки бессмысленно стучали по шее огромного пса, не причиняя тому никакого вреда. Потом бессильно упали.
Уже теряя сознание, Гэри вдохнул удушающе-сладкий запах жимолости.
– Что ты там видишь?
Бретт обернулся к маме. Но только вполоборота – он не хотел даже на пару секунд отрывать взгляд от окна, за которым происходило столько всего интересного. Автобус был в пути уже почти час. Они въехали в Южный Портленд по мосту «Миллион долларов» (Бретт зачарованно разглядывал два обшарпанных, насквозь проржавевших сухогруза в заливе), потом свернули на платную автомагистраль и теперь приближались к границе Нью-Хэмпшира.
– Все, – сказал Бретт. – А что видишь ты, мам?
Она подумала: Твое отражение в стекле, очень бледное. Вот что я вижу.
Но ответила так:
– Наверное, мир. Мир, который проносится мимо.
– Знаешь, мам, мне бы хотелось доехать на этом автобусе аж до самой Калифорнии. Увидеть все, о чем пишут в учебниках географии.
Она рассмеялась и взъерошила ему волосы.
– Тебе станет скучно смотреть, Бретт.
– Нет, не станет.
Наверное, и вправду не станет, подумала Черити. Внезапно ей стало грустно, она почувствовала себя совсем старой. В субботу утром, когда она позвонила Холли – спросить, можно ли приехать в гости, – Холли обрадовалась, и от ее радости Черити словно помолодела. Странно, что теперь радость сына, его почти ощутимый восторг, заставляют ее чувствовать себя старой. И все же…
Что с ним будет? – размышляла она, глядя на его призрачное отражение в оконном стекле. Лицо, наложенное на проплывающий мимо пейзаж, как в комбинированной съемке. Он умный мальчик, умнее ее самой и гораздо умнее Джо. Ему надо учиться в университете, но Черити знала, что когда он пойдет в старшие классы, Джо заставит его записаться на курсы автомехаников, чтобы от него было больше пользы в мастерской. Еще лет десять назад это не сошло бы ему с рук, школьные консультанты по профориентации попросту не позволили бы такому одаренному мальчику, как Бретт Камбер, отдать предпочтение исключительно курсам ручного труда. Однако теперь, когда приветствовался свободный выбор факультативных программ под девизом «делай что хочешь», Черити боялась, что именно так все и будет.
Да, она очень боялась. Раньше у нее получалось себя утешать, что старшая школа – настоящая школа – еще далеко. В начальных и средних классах Бретт справлялся с учебой играючи. Но в старших классах начинается время бесповоротных решений. Двери возможностей закрываются навсегда, с тихим щелчком, который ты по-настоящему слышишь лишь годы спустя, в мечтах о несбывшемся.
Она зябко поежилась и обхватила ладонями локти, даже не пытаясь себя убедить, что мерзнет от слишком мощного кондиционера.
До старшей школы Бретту осталось всего каких-то четыре года.
Она снова поежилась и вдруг отчаянно пожалела, что вообще выиграла эти деньги или что не потеряла билет. Они с Джо расстались всего час назад, но это случилось впервые с тех пор, как они поженились в конце 1966-го. Она даже не думала, что внезапно открывшиеся новые горизонты будут такими ошеломляющими и горькими. Вот представьте: женщина и мальчик вырвались на свободу из мрачной крепости… но есть подвох. В их спины вбиты невидимые крюки, к которым крепятся тоже невидимые, но прочные резинки. Чем дальше бежишь, тем сильнее натягивается резинка, а потом –