– Я подумаю, – сказал он.
– Только думай быстрее, – нахмурился Рэй. – Я ведь могу обратиться и к Вину Каллахану из Норт-Конуэя. Он такой же рукастый, как ты, Камбер. Может быть, даже рукастее.
– Может быть, – невозмутимо проговорил Джо. Крутой нрав Кроуэлла его не пугал.
В конце той же недели директор местного продуктового супермаркета приехал к Джо на своем «тандерберде», чтобы наладить трансмиссию. Плевое дело, работы на пару минут, но директор, которого звали Донован, носился вокруг своей тачки, как встревоженная наседка, пока Джо сливал трансмиссионную жидкость, заново наполнял резервуар и закреплял хомуты. Машина была мировая, 1960-го года выпуска, в отличной сохранности. Пока Джо слушал вполуха, как Донован сокрушался, что его жена хочет, чтобы он продал машину, у него появилась идея.
– Я собираюсь взять сыну щенка, – сообщил он Доновану, закончив работу.
– Да? – вежливо отозвался Донован.
– Ага. Сенбернара. Он пока еще маленький, но скоро вырастет и будет жрать как не в себя. Вот я и подумал, не заключить ли нам сделку? Вы мне сделаете постоянную скидку на сухие собачьи корма, а я взамен буду бесплатно чинить вашу «птичку», если вдруг что случится.
Донован с радостью согласился, и они ударили по рукам. Джо позвонил Рэю Кроуэллу и сказал, что готов взять щенка, если предложение еще в силе. Оно было в силе, и когда наступил день рождения Бретта, Джо вручил сыну вертлявого лохматого щенка. К несказанному изумлению и Бретта, и Черити.
– Спасибо, папа, спасибо, спасибо! – Бретт обнял отца и принялся целовать в обе щеки.
– В общем, вот, – сказал Джо. – Только ухаживай за ним сам. Это твой пес, Бретт, а не мой. Если начнет гадить в доме, я его пристрелю, так и знай.
– Да, папа, я буду ухаживать… Честное слово!
Бретт сдержал обещание, и в те редкие разы, когда он забывал убирать за щенком, за ним без слов убирала Черити, а то и сам Джо. Неожиданно для себя Джо привязался к Куджо, и когда пес подрос (вымахал в лошадь чертовски быстро и стал жрать за троих, как и предвидел Джо), то сделался как бы членом семьи, словно был с ними всегда. Куджо и вправду был славным псом.
Он быстро и безошибочно научился не пачкать в доме… а теперь вдруг такое. Джо обернулся к двери и нахмурился. Куджи так и не появился.
Он вышел из гаража и свистнул еще раз. Чертов пес наверняка побежал охладиться в ручье. Джо его понимал. Судя по ощущениям, уже было не меньше восьмидесяти пяти градусов в тени. Но Куджо скоро вернется, и когда он вернется, Джо ткнет пса носом в его безобразие. Ему самому будет жаль применять такой метод, если Куджо наложил эту кучу от тоски по уехавшим людям, но пес должен знать свое место, и нельзя оставлять безнаказанным…
В голову пришла новая мысль. Джо хлопнул себя ладонью по лбу. Кто будет кормить Куджо, когда они с Гэри уедут?
В принципе можно насыпать сухого корма в старую свиную кормушку, что стоит за сараем – корма у них завались, целая тонна запасов в подвале, – но если пойдет дождь, все размокнет. А если поставить корыто в доме или в сарае, Куджо может снова нагадить на пол. К тому же Куджо не знает меры в еде. Он сожрет половину в первый день, во второй – все, что осталось, а потом будет ходить голодный до возвращения Джо.
– Черт, – пробормотал он.
Пес все не шел. Видимо, сообразил, что Джо нашел его кучу, и теперь ему стыдно. Куджо – очень неглупый пес и запросто понимает (или, может быть, чувствует) подобные вещи.
Джо взял лопату и убрал кучу. Полил это место промышленным чистящим средством, которое всегда держал в мастерской, протер тряпкой и смыл водой из ведра. В сарае был кран, так что ходить за водой далеко не пришлось.
Закончив с уборкой, Джо открыл блокнот, куда записывал все заказы на ближайшее время, чтобы выстроить график работы. С трактором Ричи он уже разобрался – мини-кран извлек старый мотор легко и непринужденно. Работу с трансмиссией он отложил без проблем; как Джо и предвидел, мямля-учитель не стал возмущаться. У него было еще шесть заказов, но все по мелочи.
Джо пошел в дом (он не стал проводить телефон в мастерскую; неподъемно ставить второй аппарат с дополнительной линией, говорил он жене), обзвонил всех заказчиков по списку и сообщил каждому, что ему надо уехать на несколько дней по делам. Вернется он быстро, сделает все в лучшем виде. А если кому-то неймется скорее поменять вентиляторные ремни или шланг радиатора, пусть обращаются к другим мастерам, ему глубоко плевать.
Покончив с обзвоном клиентов, он вернулся в гараж. У него оставалась одна незаконченная работа: поменять масло и заменить поршневые кольца. Заказчик пообещал забрать машину сегодня около полудня. Джо взялся за дело, размышляя о том, как тихо сделалось в доме без Черити и Бретта… и без Куджо. Обычно большой сенбернар лежал в пятне тени на входе в гараж и наблюдал, как работает Джо. Иногда Джо разговаривал с Куджо, и у пса всегда был такой вид, словно он очень внимательно слушает.
Все меня бросили, почти с досадой подумал Джо. Все трое. Он посмотрел на то место, куда Куджо навалил кучу, и раздраженно тряхнул головой. Снова задумался, как быть с кормежкой, и опять ничего не придумал. Ладно, чуть позже он позвонит Гэри. Может, тот знает кого-то – какого-нибудь пацана, – кто согласится кормить Куджо два-три дня.
Он кивнул своим мыслям и включил радио, выкрутив звук на полную громкость. Обычно он слушал по радио только новости и результаты бейсбольных матчей, но пусть бубнит для компании. Особенно когда остаешься в одиночестве. Он опять погрузился в работу. И когда в доме зазвонил телефон, Джо не услышал звонков.
Тэд Трентон все утро играл в машинки у себя в комнате. Машинок у него было много, больше тридцати штук. Довольно обширная коллекция для четырехлетнего малыша: от пластмассовых легковушек по семьдесят пять центов, которые иногда покупал ему папа в бриджтонской аптеке, куда заходил каждую среду за журналом «Тайм» (с такими машинками надо играть осторожно, потому что они «СДЕЛАНЫ В ТАЙВАНЕ» и имеют привычку разваливаться на части), до флагмана его игрушечного автопарка, желтого бульдозера «Тонка» высотой по колено Тэду.
В кабины машинок он сажал самых разных «водителей». Это были и круглоголовые человечки из наборов «Плейскул». И пластмассовые солдатики. И фигурки, изображавшие персонажей «Звездных войн»: Люк, Хан Соло, Темный Лорд (он же Дарт Вейдер), воин с Беспина и Гридо, абсолютный любимец Тэда. Гридо всегда доставался бульдозер «Тонка».
Иногда Тэд играл в «Придурков из Хаззарда», иногда в «Би-Джея и Медведя», иногда в «Полицейских и контрабандистов» (папа с мамой однажды взяли его с собой в автокинотеатр в Норуэе, на сдвоенный сеанс «Белой молнии» и «Лихорадки на белой полосе», и ему очень понравилось), иногда в игру, которую выдумал сам. Она называлась «Большая авария на десять машин».
Но чаще всего – в том числе и сегодня – он играл в игру без названия. Эта игра заключалась в том, что он вытаскивал все машинки из двух коробок, назначал каждой «водителя» и расставлял на одной стороне комнаты – как будто они припаркованы бок о бок на воображаемой стоянке, видимой только Тэду. Потом он медленно перекатывал все машинки, одну за одной, на другую сторону комнаты, где ставил их в ряд бампер к бамперу. Так и возил их кругами туда-сюда, иногда раз по десять-пятнадцать, целый час или больше, и ему совершенно не надоедало.
Вику с Донной не нравилась эта игра. Их тревожило это неспешное, почти ритуальное повторение одних и тех же действий. Они не раз спрашивали у Тэда, в чем смысл игры, но малышу не хватало словарного запаса, чтобы объяснить. «Придурки из Хаззарда», «Полицейские и контрабандисты» и «Большая авария на десять машин» были простыми, незамысловатыми играми с шумными столкновениями лоб в лоб. Игра без названия была тихой, упорядоченной и спокойной. Если бы Тэд знал такие слова, он, может быть, и сказал бы родителям, что это его медитация, его путь к созерцанию и размышлению.
Сегодня, играя в свою игру, он опять размышлял о своем.
Что-то его беспокоило, что-то было не так.
Его взгляд машинально – невольно – скользнул к дверце шкафа, но там все было в порядке. Дверца плотно закрыта, и с тех пор, как папа придумал Слова против чудовищ, она больше не открывалась сама собой. Нет, «что-то не так» было где-то еще.
Тэд не знал, что его беспокоит, и, наверное, не хотел знать. Но, как и Бретт Камбер, он уже научился улавливать сбои в течении незримой реки, по которой плыл вместе с родителями. В последнее время у него появилось тревожное ощущение, что под тихой поверхностью этой реки могут скрываться опасные водовороты, песчаные отмели и неровности дна. А впереди могут быть и стремнины. Водопад. Все что угодно.
Что-то произошло между мамой и папой. Что-то неправильное, нехорошее.
Это было понятно по тому, как они смотрят друг на друга. Как они разговаривают друг с другом. По тому, что написано на их лицах и что скрывается за их лицами. У них в мыслях.
Закончив выстраивать ряд бампер к бамперу, Тэд поднялся и подошел к окну. Он так долго ползал по полу, катая машинки туда-сюда, что у него разболелись коленки. Внизу, на заднем дворе, мама развешивала на веревке белье. Около получаса назад она пыталась дозвониться до человека, который сможет починить ее «пинто», но его не было дома. Мама долго держала трубку у уха, а потом рассердилась и швырнула ее на рычаг. А ведь мама почти никогда не сердилась из-за таких пустяков.
Он наблюдал, как мама вешает простыни, одну и вторую. Она посмотрела на них… и ее плечи как будто поникли. Она отошла к яблоне за двойным рядом бельевых веревок. Тэд не видел ее лица, но по ее позе – ноги расставлены в стороны, голова низко опущена, плечи дрожат – сразу понял, что мама плачет. Он еще пару секунд постоял у окна и вернулся к своим машинкам. В животе поселилась какая-то странная пустота. Он уже очень сильно скучал по папе, а теперь ему стало еще тоскливее.