– Ты Бретт, мой двоюродный брат, – сказал он.
– Ага.
– Меня зовут Джим. Как папу.
– Ага.
– Ты из Мэна, – сказал Джим.
У него за спиной Черити с Холли говорили взахлеб, перебивая друг друга и смеясь над собственным нетерпением рассказать все-все-все прямо здесь, на унылом автовокзале к югу от Милфорда и к северу от Бриджпорта.
– Да, я из Мэна, – подтвердил Бретт.
– Тебе десять лет.
– Да.
– А мне пять.
– Правда?
– Ага. Но я все равно тебя вздую. Ки-йа! – Он со всей силы ударил Бретта в живот, так, что Бретт аж согнулся пополам.
Бретт удивленно вскрикнул. Обе женщины ахнули.
– Джимми! – обреченно воскликнула Холли.
Бретт медленно выпрямился и заметил, с каким напряжением на него смотрит мама.
– Ага, запросто вздуешь, – сказал он и улыбнулся.
Так было правильно. Он увидел по маминому лицу, что сделал все правильно, и обрадовался.
В половине четвертого Донна решила позвать к Тэду няню и все-таки отвезти «пинто» Камберу. Она пыталась ему дозвониться, и трубку снова никто не брал, но она рассудила, что даже если Камбера нет дома, он наверняка скоро вернется. Может быть, еще раньше, чем она доедет… если доедет. Вик говорил, что Камбер наверняка сможет ей одолжить какую-нибудь старую развалюху, если окажется, что ремонт требует времени и «пинто» придется оставить до завтра. Собственно, это и стало решающим фактором. Но Тэда с собой брать не стоит. Если «пинто» заглохнет посреди чистого поля и ей придется ловить попутку, она как-нибудь справится. А Тэду лучше бы обойтись без таких приключений.
Однако у Тэда было свое мнение на этот счет.
Поговорив с папой по телефону, он поднялся к себе и улегся на кровать со стопкой «Маленьких золотых книжек». Минут через пятнадцать он задремал, и ему приснился сон, вроде бы совершенно обычный, но странно, почти пугающе яркий. В этом сне большой мальчик подкидывал перетянутый изолентой бейсбольный мяч и пытался попасть по нему битой. В первый раз он промахнулся. Во второй, в третий, в четвертый. На пятом ударе он все же попал по мячу… и бита, тоже заклеенная изолентой, переломилась пополам. Мальчик растерянно посмотрел на рукоятку, оставшуюся в руке (изолента свисала с нее черной змейкой), потом наклонился и поднял упавшую широкую половинку. Сердито тряхнул головой и зашвырнул обломки в высокую траву у подъездной дорожки. Затем обернулся, и Тэд разглядел, испытывая одновременно восторг и ужас, что этот мальчик – он сам, только старше, лет десяти или одиннадцати. Да, точно он. Тэд был в этом уверен.
Потом мальчик исчез, и все затянул плотный серый туман. В нем слышались только два звука: скрип качелей… и едва различимое вдалеке кряканье уток. У Тэда возникло пугающее ощущение, что ему нечем дышать, что он сейчас задохнется в этой серой мгле. Из тумана вышел человек… человек в черном блестящем дождевике, со знаком «СТОП» в одной руке. Он улыбался, его глаза блестели, как две серебряные монеты. Он поднял руку и указал пальцем на Тэда, и Тэд с ужасом понял, что это не человеческая рука, а просто голая кость, и лицо, скрытое под блестящим черным капюшоном, – совсем не лицо. Это череп. Это…
Он резко дернулся и проснулся, весь в липком поту. Причем он вспотел вовсе не потому, что в комнате было душно и жарко, почти как в духовке. Он приподнялся, опершись на локти, и попытался восстановить сбившееся дыхание.
С-к-р-р-р.
Дверца шкафа приоткрылась сама собой. И там, в темноте, Тэд увидел кого-то страшного. Он тут же вскочил и пулей вылетел в коридор. Он смотрел только пару секунд, но успел разглядеть, что это был не человек в блестящем черном дождевике. Не Фрэнк Додд, убивавший женщин. Это был кто-то другой. Кто-то с красными, как кровавый закат, глазами.
Но о таком не расскажешь маме. Поэтому он стал рассказывать о Дебби, которую родители приглашали с ним посидеть, когда им надо было уйти.
Он не хотел оставаться с Дебби. Дебби с ним не играет, вечно слушает музыку громко-громко и т. д., и т. п. Убедившись, что на маму не действуют эти доводы, он трагическим голосом сообщил, что Дебби может его застрелить. Донна не смогла удержаться от смеха при мысли, что пятнадцатилетняя близорукая Дебби Геринджер может кого-нибудь застрелить. Тэд горько расплакался и убежал в гостиную. Он и вправду боялся, что Дебби не справится с чудовищем, если оно все-таки выйдет из шкафа. Если мама не вернется до темноты, чудовище запросто может выйти. Может быть, человек в черном плаще. Может быть, зверь.
Донна пошла следом за ним, мысленно ругая себя за смех. Как можно быть такой черствой?! Малыш грустит и скучает по папе, который уехал на много дней. Он не хочет, чтобы мама тоже куда-то уехала, пусть даже на пару часов. И…
Может быть, он почувствовал, что у нас с Виком что-то неладно? Может быть, даже что-то услышал?..
Нет, она так не думала. Так нельзя было думать. Он просто расстроился, что нарушен привычный домашний уклад.
Дверь в гостиную была закрыта. Донна взялась за дверную ручку, секунду помедлила и тихонечко постучала. Тэд не ответил. Она постучала еще раз и, не дождавшись ответа, все же открыла дверь и вошла в комнату. Тэд лежал лицом вниз на диване, спрятав голову под подушку. Так он вел себя только в тех случаях, когда был очень серьезно обижен.
– Тэд?
Нет ответа.
– Прости, что я засмеялась.
Он выглянул из-под подушки. Его лицо было мокрым от слез.
– Можно мне поехать с тобой? – спросил он. – Не оставляй меня с Дебби, мам.
Великий актер, подумала Донна. Великий актер и беззастенчивый манипулятор. Она знала, что это такое (или думала, будто знает), но все равно не смогла рассердиться на сына… может быть, потому, что ей тоже хотелось заплакать. В последнее время вся жизнь превратилась в сплошной проливной дождь.
– Малыш, ты же помнишь, что было с «пинто» по дороге домой. Он может сломаться в любую минуту, на пустынной дороге, и нам придется идти пешком до ближайшего дома, где есть телефон. Может быть, очень долго идти…
– Ну и что? Я хорошо хожу пешком!
– Я знаю. Но вдруг ты испугаешься.
Тэд вспомнил чудовище, притаившееся в шкафу, и выкрикнул во весь голос:
– Не испугаюсь!
Его рука машинально потянулась к карману, где лежали Слова против чудовищ.
– Пожалуйста, не кричи. Это некрасиво.
Он послушно понизил голос:
– Я не испугаюсь. Я просто хочу поехать с тобой.
Она беспомощно смотрела на него, понимая, что ею бессовестно манипулирует четырехлетний малыш и ей следует проявить твердость и все-таки позвонить Дебби Геринджер. Если она уступит, это будет неправильно. Она растерянно размышляла: Это словно цепная реакция; пока все не рухнет, ее уже не остановишь. Господи, забери меня на Таити.
Она уже открыла рот, чтобы твердо и недвусмысленно объявить, что она звонит Дебби, и если Тэд будет вести себя хорошо, она приготовит ему попкорн, а если он будет вести себя плохо, то сразу же после ужина отправится спать, и на этом все. Именно так она и собиралась сказать, но почему-то сказала совсем другое:
– Ладно, можешь поехать со мной. Но если «пинто» сломается по дороге и нам придется идти пешком до ближайшего дома, чтобы вызвать такси, не ной и не жалуйся, Тэд Трентон.
– Нет, я не буду…
– Дай мне договорить. Не ной, не жалуйся и не просись на ручки. Я тебя не понесу. Все понятно?
– Да! Да, конечно! – Тэд спрыгнул с дивана, позабыв все печали. – Едем прямо сейчас?
– Да, наверное. Или… Давай-ка сперва соберем что-нибудь перекусить нам в дорогу. И нальем в оба термоса молока.
– На случай, если придется ночевать не дома? – спросил Тэд, внезапно засомневавшись.
– Нет, малыш. – Она улыбнулась и приобняла его за плечи. – Просто я не могу дозвониться до мистера Камбера. Твой папа сказал, он, скорее всего, у себя в гараже, а поскольку там нет телефона, он не слышит звонков. А его жена с сыном, наверное, куда-то ушли, и поэтому…
– Ему надо поставить телефон в гараже, – сказал Тэд. — Глупо жить без телефона.
– Только не говори это мистеру Камберу, – быстро сказала Донна, и Тэд покачал головой. – В общем, если там никого нет, мы их подождем. А пока будем ждать, перекусим в машине. Или, может быть, во дворе.
Тэд захлопал в ладоши.
– Ура! Ура! Можно взять для еды мою коробку со Снупи?
– Да, конечно, – сказала Донна, окончательно сдавшись.
Она взяла пачку инжирных батончиков и пару копченых колбасных палочек (совершенно кошмарных, с точки зрения Донны, но Тэд их обожал). Завернула в фольгу несколько зеленых оливок и кусочков свежего огурца. Налила молоко в маленький термос Тэда – по самое горлышко – и в большой термос Вика – до половины.
Почему-то при виде еды ей стало тревожно.
Она задумчиво посмотрела на телефон. Может, еще раз попробовать позвонить Джо Камберу? Хотя какой смысл звонить, раз уж она все равно туда едет? Лучше еще раз спросить у Тэда, точно ли он хочет ехать. Да что с ней такое? Тэд ясно сказал, чего хочет.
Просто ей было как-то не по себе. Без всякой причины. Она обвела взглядом кухню, словно ждала, что источник ее беспокойства проявится сам. Не проявился.
– Мы едем, мам?
– Да, – рассеянно отозвалась она.
На стене у холодильника висела грифельная доска для записок. Донна написала на ней: «Уехали с Тэдом к Джо Камберу чинить машину. Скоро вернемся».
– Ты готов, Тэд?
– Ага. – Он улыбнулся. – А для кого эта записка?
– Джоани может зайти, принести нам малину, – все так же рассеянно проговорила она. – И Элисон Маккензи обещала прийти показать образцы всяких моющих средств.
– Ясно.
Донна взъерошила ему волосы, и они вместе вышли во двор. Жара обрушилась на них, словно молот, обернутый пуховыми подушками. Может быть, эта дурацкая машина и вовсе не заведется, подумала Донна.
Но она завелась.