«Куй железо, пока горячо!..» Видимо, таким девизом руководствовалось руководство 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР, начиная «работать» с И.Н. Дубовым. Тем же числом, т. е. 23 августа 1937 г., помечен и протокол его допроса. В нем воспроизводится (в виде вопросов и ответов) в значительной мере материал предыдущих собственноручных показаний И.Н. Дубового, но есть и другие «интересные» данные…
от 23 августа 1937 г.
1896 г. рождения, бывш(его) командующего
войсками Харьковского военного округа,
командарма 2-го ранга, бывш(его) члена КП(б) У.
ВОПРОС: 22 августа с.г. Вы подали заявление на имя Народного комиссара внутренних дел СССР, в котором Вы обещали дать правдивые показания о вашем участии и деятельности в антисоветском военном заговоре. скажите, когда и кем вы были вовлечены в антисоветский заговор?
ОТВЕТ: Я был завербован в антисоветский военный заговор бывш(им) командующим КВО Якиром в 1933 году. Произошло это при следующих обстоятельствах:
В июле 1933 года я возвратился в СССР – в г. Харьков из Германии, где я учился на курсах Генштаба. В Берлине летом 1933 года я встречался с приехавшими из Харькова Войцеховским – бывш(им) секретарем ЦИКа УССР и Амелиным – нач(альником) ПУ УВО. И Войцеховский, и Амелин в беседах со мной в Берлине в мрачных красках описывали положение на Украине и в Союзе в целом; они говорили о голоде, об огромной смертности, о сопротивлении крестьянства коллективизации, о недовольстве рабочих, о “неустойчивости власти из-за гибельной политики” и проч.
Эта информация Амелина и Войцеховского – людей, которых я считал авторитетными и осведомленными и которым я доверял, подтверждала сообщения иностранной, в том числе фашистской, прессы, с которой я знакомился в Берлине. У меня начало складываться уже тогда, правда, еще неоформленное убеждение в том, что линия партии не верна.
В июле 1933 года я возвратился на прежнюю работу в Харьков (зам. комвойсками УВО) и находился в непосредственной близости с Якиром и Амелиным; повседневно общался с ними не только в служебной обстановке, но и на дому. Близок я был в этот период с Войцеховским и с бывшим секретарем Киевского, а затем Харьковского обкомов КП(б) У Демченко Николаем Нестеровичем.
Мои беседы с Якиром и Амелиным (а их было очень много) в этот период носили тот же характер, что и в Берлине с Войцеховским и Амелиным. Мы много говорили о внутреннем и внешнем положении СССР, и Якир, и Амелин особенно подчеркивали «катастрофическое» положение страны и делали выводы о неправильной политике ЦК ВКП(б). Разговоры такого рода становились все более и более резкими, приняв к концу 1933 года открытый антисоветский характер.
Должен отметить, что большое значение в формировании у меня антисоветских взглядов имело самоубийство наркомпроса УССР Скрыпника. Как сейчас помню – в день приезда из-за границы, едва я вошел к себе в квартиру, раздался телефонный звонок и мне сообщили о его самоубийстве.
В беседах с Якиром и Амелиным мы обсуждали причины самоубийства Скрыпника; это был новый повод для Якира высказать мне свои антисоветские взгляды.
Якир говорил о «невозможном режиме», создавшемся в партии и в стране; говорил, что Постышев и ЦК КП(б) У довели Скрыпника до самоубийства и что этот факт служит показателем общего положения в стране.
Разговор наш тогда носил более откровенный характер, так как Якир знал о моей преданности ему и видел мое возмущение обстановкой, вызвавшей, как я считал, самоубийство Скрыпника.
Здесь я должен отметить, что не будучи никогда националистом, я внутренне к смерти Скрыпника относился с сожалением, как человека, играющего большую роль в национальном вопросе Украины.
Таким образом, систематическое общение с названными выше лицами, постоянные антипартийные, антисоветские разговоры с ними усиливали складывающиеся у меня взгляды, и к концу 1933 года с Якиром, Амелиным, Войцеховским и Демченко я уже беседовал, как с единомышленниками. Мы приходили к общим выводам, что линия партии не верна и социалистическое строительство в СССР не удалось и вообще нереально.
В конце 1933 года при одном из посещений Якира у него на квартире мы долго разговаривали на различные политические темы.
В этом разговоре Якир сказал мне, что он знает меня давно, верит мне, как старому боевику и его личному другу, и считает, что я не такой человек, чтобы, имея свои недовольства политикой партии, ограничиваться только болтовней, разглагольствованиями. «Пора, – заявил Якир, – перейти от слов к делу. Надо за свои взгляды драться и их отстоять».
Видя мое приподнятое настроение, Якир рассказал мне о существовании подпольной военной организации, которая на Украине возглавляется им – Якиром. Он изложил мне цели и задачи организации, сводящиеся к устранению нынешнего руководства партии и правительства и коренному изменению политики партии. В дальнейшем Якир уже прямо говорил о том, что социалистическое строительство в стране после захвата власти нами будет ликвидировано и будет установлен “демократический строй”. “Конечно, на первое время, – говорил Якир, – придется установить режим военной диктатуры”.
Якир мне прямо поставил вопрос, готов ли я принять участие в этом заговоре. Сыграли роль мои уже сформировавшиеся антисоветские взгляды, авторитет Якира и вера в успех заговора – и я дал свое согласие.
Определенную роль в том, что я согласился принять участие в антисоветском военном заговоре, сыграло еще и то обстоятельство, что Якир рассказал мне о составе организации, указав, что наш заговор чрезвычайно серьезен и имеет весьма реальные перспективы победы.
ВОПРОС: Кого же назвал Вам Якир из участников антисоветского военного заговора?
ОТВЕТ: Говоря о составе организации, очевидно, для подкрепления своей мысли о шансах на победу, Якир назвал как руководителей военного заговора в Союзе – в центре в Москве – Тухачевского и Гамарника.
Как говорил Якир, заговор охватывает всю армию и флот, имеет ответвления во всех округах и в него входят крупные военные работники. Мало того, продолжал Якир, заговор сейчас растет, так как его участники проводят вербовочную работу, насаждая и продвигая своих людей на всех важных участках армии.
Уже после моей вербовки Якиром, он назвал мне несколько участников заговора по Украинскому военному округу, в том числе Амелина, Кучинского и Бутырского. С Амелиным он в дальнейшем и связал меня для совместной контрреволюционной работы.
От Якира и Амелина в дальнейшем мне стали известны, как участники заговора: Григорьев – комдив, Демичев – комдив, Рогалев – комдив, Соколов – комдив, Ауссем – комбриг, Сидоренко – комдив, Головкин – комдив, Евдокимов – командир танковой бригады, Карев – командир пулеметно-стрелковой бригады 45 мк, Бахрушин, Каган и Зимма – командиры авиабригад. Связан я был непосредственно со следующими лицами: Соколовым, Ауссем и Рогалевым.
Я назвал фамилии участников заговора из числа военных работников, которых я знал, но должен указать, что антисоветская военная организация на Украине была 1936–1937 гг. значительно шире; я знал, что каждый из названных лиц, в свою очередь, проводит вербовочную работу.
Кроме того, мне известно от Якира, Амелина, Александровского и Демченко, что антисоветский военный заговор не ограничивался только охватом военных, а представлял собой объединение военной, чекистской и гражданской линий. Имелись антисоветские организации в армии, в органах НКВД и в партийно-советских органах. Вместе с этим, наш антисоветский военный заговор на Украине состоял в блоке с контрреволюционной организацией украинских националистов.
ВОПРОС: Расскажите подробно, что Вам известно о составе антисоветских организаций по линии чекистской и гражданской?
ОТВЕТ: От Якира, а затем от Александровского (быв. начальника особого отдела Украины) и Демченко я узнал о наличии трех указанных выше ответвлений заговора.
В 1934 году я узнал от Якира, что Демченко является одним из руководящих лиц в правотроцкистской организации на Украине. Об его антисоветских взглядах я знал из личных его настроений, так как был с ним в хороших отношениях. В беседе со мной Демченко дал мне понять об его участии в правотроцкистской организации. Якир же мне назвал в числе активных участников этой организации на Украине Попова Н.Н. – секретаря ЦК КП(б) У, Шелехеса – зам(естителя) председателя СНК УССР, Вегера – секретаря Одесского обкома КП(б) У, Мусульбаса – второго секретаря Харьковского обкома КП(б) У.
Об участниках заговора – чекистах я также узнал вначале от Якира, который назвал мне как возглавляющего чекистскую линию заговора – Балицкого и как активных заговорщиков и старых скрытых троцкистов – Александровского и Козельского.
Александровский тогда работал нач(альником) Особого отдела НКВД УССР, а Козельский – нач(альником) секретно-политического отдела НКВД УССР. С Александровским, как с участником заговора, Якир связал меня в 1934 году у него в кабинете, для согласования контрреволюционной работы в части сохранения военных кадров заговора от провалов.
От Александровского позже я узнал, что помимо него, Козельского и Балицкого, в заговор входят из числа чекистов – Мазо, Розанов, Бачинский, Письменный, Соколинский.
Здесь вновь должен указать, что, как мне рассказывали Якир, Демченко и Александровский, названными фамилиями состав заговорщиков из гражданских лиц и из числа чекистов не ограничивался. Их было значительно больше. Особенно широко удалось развернуться заговорщикам по линии захвата в свои руки ряда руководящих участков партийного, советского и хозяйственного аппаратов: заговорщики возглавляли ряд обкомов, горкомов, райкомов, наркоматов, исполкомов, трестов и т. д. Как говорили мне Якир и Демченко, участники заговора из гражданских лиц в своем большинстве (кроме руководства) не знают вовсе о военном заговоре и вербуются в правотроцкистскую и националистическую организацию, работающую параллельно с нашим заговором.