ВОПРОС: Обстоятельства вовлечения Вас в заговор?
ОТВЕТ: На протяжении ряда лет, еще задолго до вовлечения в заговор, у меня сложились определенные троцкистские мировоззрения, чему способствовали – моя мелкобуржуазная психология, сильное влияние отца – активного троцкиста, впоследствии репрессированного. И, наконец, влияние окружавших меня троцкистов (командир 6-го стрелкового корпуса Сидоренко, бывший начальник штаба КВО Кучинский, бывший начальник штаба 7-го стрелкового корпуса Евгеньев, бывший командир 4-й танковой бригады Дубинский, Сахновский и др.).
Приход мой в контрреволюционную организацию и активная борьба с партией явилась результатом моих троцкистских убеждений, двурушничества и обмана партии на протяжении десятка лет.
Работая в 1934 году вместе с Сидоренко в штабе УВО, мы установили с ним близкие дружеские взаимоотношения и в наших беседах на политические темы не скрывали друг перед другом своих антисоветских взглядов и троцкистских убеждений.
Проявляя резкое недовольство политикой партии и руководства ЦК ВКП(б), мы в беседах с Сидоренко приходили к выводам, что:
– внутри партии существует зажим. Центральный Комитет ВКП(б) во главе со Сталиным жестоко расправляется со всеми, проявляющими несогласие с политикой партии;
– коллективная форма хозяйства на селе нежизненна и не имеет реальной почвы;
– внутреннее положение страны требует коренного изменения, т. е. перехода на капиталистическую систему ведения хозяйства.
Наряду с этим, как я, так и Сидоренко, высказывали резкое недовольство руководством армии в лице Ворошилова, Егорова и Буденного, противопоставляя им Тухачевского и Якира, как более талантливых, по нашему мнению, руководителей, могущих обеспечить армейское руководство лучше Ворошилова, Егорова и Буденного.
В результате всех этих бесед мы пришли к выводу, что существующее положение в СССР далее нетерпимо и что таковое необходимо изменить путем организованной борьбы с мероприятиями Компартии и советской власти и насильственного устранения руководства ЦК ВКП(б) и правительства. Такие же беседы я имел и с Кучинским.
Осенью 1934 года в одну из очередных бесед на контрреволюционные темы Сидоренко сообщил мне о существовании антисоветского военно-троцкистского заговора во главе с Якиром, назвал себя участником этого заговора и предложил мне принять в нем участие. Я дал свое согласие.
Тогда же Сидоренко рассказал мне о целях и задачах заговора, которые сводились, в основном, к следующему:
1. Подготовка и организация путем вредительства и предательства поражения Красной армии в будущей войне.
2. Вооруженное свержение советской власти и реставрация капитализма.
ВОПРОС: Как мыслилось осуществление вооруженного переворота?
ОТВЕТ: Из неоднократных бесед с участниками заговора (Сидоренко, Кучинский и др.) мне известно, что вооруженное свержение советской власти приурочивалось к начальному периоду войны с СССР со стороны фашистских государств.
Положение на фронте, созданное поражением Красной армии, должно было вызвать недовольство масс и создать благоприятную обстановку для дискредитации руководства партии и армии и захвата власти.
ВОПРОС: По вопросам Вашего участия в военно-троцкистском заговоре Вы имели беседы с Якиром?
ОТВЕТ: Да, имел.
ВОПРОС: Расскажите о содержании Ваших бесед с ним.
ОТВЕТ: К Якиру я вегда относился с особой преданностью. Ко мне Якир также всегда относился хорошо, полностью доверял мне и поэтому выдвигал по службе и всячески поощрял меня.
Зимой 1934/35 г. я был с официальным докладом на квартире у Якира (он тогда был болен).
После доклада Якир спросил меня – договорился ли я с Сидоренко и Кучинским о нашей работе.
Я понял, что речь идет о моем участии в заговоре и ответил на это положительно.
Тогда же Якир одобрил мое вступление в военно-троцкистский заговор, выразил свою уверенность во мне и подчеркнул важность для заговора моего участка работы.
Второй разговор у меня с Якиром был весной 1935 года в его служебном кабинете в штабе УВО.
К этому времени был уже решен вопрос о разделении УВО на два самостоятельных военных округа, и я, в процессе беседы с Якиром, высказал ему свое сомнение в целесообразности этого разделения.
Якир согласился со мной и сказал, что это сделано вопреки его желанию, но раз имеется такое решение, надо работать и в этих условиях, обеспечив тесный контакт и сохранив “высокий стиль работы УВО” во вновь созданном военном округе.
Подбор своих людей в Харьковский военный округ во главе с Дубовым целиком это обеспечит, заявил Якир.
Несколько позже, приблизительно в феврале – марте 1935 года, в одной из бесед с Якиром у него же в кабинете, он, Якир, мне прямо заявил, что Дубовой является участником заговора и что контрреволюционная работа в ХВО будет вестись под его руководством.
Этот разговор состоялся перед моим отъездом в Харьков, к новому месту службы в ХВО. Говоря о работе в “новых условиях”, т. е. о деятельности участников заговора в ХВО, Якир указал на неодходимость контакта в работе с участниками Соколовым-Соколовским и Латсоном. Говорил также и о необходимости связи заговорщиков в ХВО с Киевом, причем по этому поводу он заявил буквально следующее: “Вопросы связи и руководства совершенно ясны. Дубовой наш человек и он целиком обеспечит это дело”.
ВОПРОС: Говорили ли Вы с Дубовым по вопросам заговора?
ОТВЕТ: Да, говорил. Осенью 1935 г. в Харькове, вскоре после переезда штаба ХВО в свое основное здание, я зашел к Дубовому в кабинет и передал ему мой разговор с Якиром.
Дубовой меня выслушал и сказал, что ему известно о моем разговоре с Якиром, и что все задачи, поставленные передо мной Якиром по вопросу военно-троцкистского заговора, нужно выполнить беспрекословно.
После этого у меня с Дубовым установился тесный контакт в работе как с руководителем военно-троцкистского заговора по Харьковскому военному округу. От Дубового я получил ряд заданий по заговору…
ВОПРОС: Созданная группа террористов готовилась к практическому осуществлению террористических актов над руководителями Компартии и правительства?
ОТВЕТ: Да, готовилась.
ВОПРОС: Над кем именно?
ОТВЕТ: Над наркомом обороны Ворошиловым.
ВОПРОС: Каков был план Ваших мероприятий по подготовке и осуществлению террористических актов над наркомом обороны Ворошиловым?
ОТВЕТ: Совершение террористического акта над Ворошиловым мы предполагали осуществить в момент его приезда на маневры в Харьковский военный округ в 1936 г.
В целях обеспечения успешного осуществления теракта, перед нами встал вопрос о выделении коменданта маневров из числа наиболее активных и решительных заговорщиков, с тем, чтобы он по нашим указаниям связался бы с группой террористов и обеспечил бы их надлежащую расстановку на маневрах.
Я и Соколов-Соколовский, обсудив подходящие для этой цели кандидатуры, остановились на полковнике Скрастине…
ВОПРОС: Кого Вы информировали из руководителей заговора о ходе подготовки теракта над тов. Ворошиловым?
ОТВЕТ: О предстоящем проведении в жизнь теракта над Ворошиловым знал Якир от Кучинского, которому я сообщил об этом в июне 1936 года, прилетев на самолете в Киев…
ВОПРОС: Еще кого Вы информировали о подготовке теракта над Ворошиловым?
ОТВЕТ: О работе группы террристов и о предстоящем совершении теракта над Ворошиловым знал также Дубовой, которого поставил в известность об этом в июне 1936 года Соколов-Соколовский. Тогда же имел беседу с Дубовым по этому вопросу и я.
ВОПРОС: Расскажите подробно об этой беседе с Дубовым?
ОТВЕТ: Во время моего личного доклада Дубовому по служебной линии я, после официального приема, спросил у Дубового – информировал ли его Соколов-Соколовский о работе Днепропетровской группы террористов, подготавливаемой Рогалевым и Евгеньевым, для совершения теракта над Ворошиловым во время его приезда на маневры.
Дубовой мне ответил, что он по этому вопросу беседовал с Соколовым-Соколовским и что все детали подготовки теракта известны.
ВОПРОС: Расскажите о дальнейшей работе группы?
ОТВЕТ: Террористический акт над Ворошиловым не был осуществлен потому, что Ворошилов на маневры ХВО не прибыл.
В связи с этим Рогалеву и Евгеньеву было поручено сохранить группу террористов для дальнейших террористических действий.
Впоследствии Евгеньев как-то меня информировал о ходе дальнейшей работы тергруппы и назвал фамилии террористов – Зайчика и Ленцнера.
ВОПРОС: Что Вам известно о Зайчике и Ленцнере?
ОТВЕТ: Со слов Евгеньева мне известно, что Ленцнер и Зайчик входили в состав группы террористов, созданной и возглавляемой им же – Евгеньевым и Рогалевым. Подробно о них меня Евгеньев не информировал.
ВОПРОС: Что Вам известно о деятельности других групп террористов?
ОТВЕТ: Весной 1936 года, беседуя с Соколовым-Соколовским по вопросам террора, я высказал мнение о необходимости создания параллельной законспирированной группы террористов на случай провала Днепропетровской группы.
На это Соколов-Соколовский ответил, что из информации Туровского он знает о наличии в Харькове группы террористов, в которую, в частности, входит начальник разведотдела ХВО Левичев.
Остальных лиц он мне не называл, и я не расспрашивал его о персональном составе этой террористической группы.
Мне только известно, что эта группа террористов возглавлялась и руководилась Туровским.
ВОПРОС: Информировали ли Вы Дубового о дальнейшем ходе работы группы террористов?
ОТВЕТ: Да, информировал. После того, как группа террористов была в Днепропетровске окончательно сформирована, я и Соколов-Соколовский вторично информировали Дубового о готовности группы к террористическим действиям.
Разговор мой с Дубовым по этому поводу происходил у него на квартире в январе – феврале 1937 года во время моего служебного доклада.
Выслушав меня, Дубовой ответил, что ему уже обо всем известно от Соколова-Соколовского и Рогалева.