Валериан Владимирович решает, что это по поводу занятий математикой. «Выпью чай и приду».
Снова конвойный. «Пожалуйте к начальнику немедленно!»
Куйбышев, изрядно рассердившись: «Скажите, что я не нанялся заниматься с ним. Кончу чай и приду».
Третье явление конвойного. «Господин Куйбышев, вас господин начальник просит не для занятий немедленно прийти».
Чаепитие окончательно испорчено. Валериан Владимирович направляется в караульное помещение. Длинный стол. Во главе конвойный начальник. Солдаты расселись вокруг. Начальник держит какую-то бумагу, как будто извещение о войне. Почти просительно: «Прочтите и разъясните».
К_у_й_б_ы_ш_е_в: «Я беру эту бумагу в руки и начинаю читать. Вдруг вижу: «Временное правительство», «министр юстиции Керенский», «амнистия политическим…»
Я бросаю бумагу и хочу бежать, чтобы сообщить товарищам, но меня сзади схватывают за руки и кричат; «Объясни!»
Я говорю:
— Что же объяснять? Произошла революция, мы свободны, мы амнистированы. Все политические амнистированы. Чего же еще объяснять?
— Нет, ты прочитай и объясни, без этого мы тебя не выпустим отсюда.
Мне самому было интересно прочесть всю листовку. Я прочел ее им и говорю:
— Вот видите, мы свободны.
Начальник конвоя… мне говорит: «Ну хорошо, ты иди, только никому ничего…»
Я рассмеялся… Бегу к себе. Ребята по-прежнему спокойно сидят и пьют чай. Я кричу им:
— Товарищи, революция!
Они на меня посмотрели, а потом раздался общий смех.
— Вот здорово ты утки пускаешь!
— Да, товарищи, революция!
Снова взрыв хохота:
— Ну как ты правдоподобно врешь!
Наконец я со слезами в голосе кричу:
— Товарищи, революция произошла!
И вдруг все поверили. Это был неповторимый момент. Все встали и торжественно запели «Марсельезу», а потом Бубнов произнес речь. Он говорил всего три минуты, но эта речь, страшно горячая, лилась от сердца, от души…
Во время нашего пения вошли конвойные солдаты. Обыкновенно петь запрещалось, но сейчас они не прерывали нас.
Мы начинаем обсуждать, как быть… Вызываем начальника конвоя… Он упирается. «Я не знаю, может быть, власть сменилась. Я буду всякой власти служить, но я присягал царю и, пока не буду окончательно убежден в том, что царь свергнут, не могу вас освободить, а если вы попытаетесь уйти, я приму меры вооруженного воздействия».
…Мы находимся в такой глухой деревушке, что до следующего села, где имеется телеграф, почта и волостной старшина, надо идти два дня, то есть пятьдесят верст. Как быть? Если мы попытаемся силой освободиться, то, может быть, половина из нас будет убита, а между тем через два дня и так мы будем свободны.
И вот, зная, что мы уже свободны, мы на следующее утро позволили заковать себя в кандалы и двинулись. Ночевка еще в одной этапке. Это уже не была веселая ночевка, у всех было плохое настроение.
Подходя к селению Казачинскому, версты за две до села мы увидели демонстрацию, идущую нам навстречу с красными флагами. Впереди идет Клавдия Николаева. В правой руке она держит красный флаг, а в левой — ребенка.
Демонстранты шли освободить нас…»
Куйбышев с Андреем Бубновым нанимают подводы. Катят назад в Красноярск. Два дня, две ночи предельно быстрой езды. Десятого марта добираются до города. С корабля на бал. С подводы на митинг на центральной площади.
Еще через шесть дней Самара. Тут Куйбышев узнает, что он отец. У него сын Владимир. В честь деда — Владимира Яковлевича.
Что первенец жив, что мать его уцелела, велели Валериану Куйбышеву благодарить самарских жителей. Замешкайся они, не ворвись в десять часов утра третьего марта в тюрьму, и Прасковья Афанасьевна[16] и младенец сгинули бы. Женщину нашли на полу в камере в послеродовой горячке. У ее ног задыхался младенец. Доктор Близнянская объяснила, что если бы ее вызвали десятью минутами позднее, нельзя бы спасти ни мать, ни ребенка.
Так для Валериана Владимировича началась революция. С подробностями своими, особенными!
= 11 =
На самарской сцене действующие лица те же. Только время расставляет их в несколько ином порядке. Валериан Куйбышев — большевик, подпольщик — председатель[17] исполкома Совета рабочих депутатов. Губернатор князь Голицын — в тюрьме. Начальник губернского жандармского управления полковник Познанский — в тюрьме.
При всем при том генерал Зыбин вершит дела на трубочном заводе. Генерал Савич-Заболоцкий начальствует над гарнизоном. В Совете, где председательствует Куйбышев, из шестидесяти пяти членов исполкома большевиков десять[18]. Председатель легко может остаться в удручающем меньшинстве.
О будущем голосовании мало кто думает. Город просыпается и отходит ко сну под звуки «Марсельезы» и медь оркестров. Обыватели лобзаются. Случается, оцарапываются об огромные красные банты.
Газета «Волжский день» — издание респектабельной партии кадетов — крупным шрифтом выделяет сообщение:
«Высокочтимый Валериан Владимирович Куйбышев 14 сего апреля отбыл в Петроград. Высказывается предположение, что цель поездки — участие в съезде большевиков. Не исключается встреча с Ульяновым-Лениным. Среди многочисленных провожающих на вокзале Самаро-Златоустовской железной дороги был лидер соперничающих эсдеков-меньшевиков, глубокоуважаемый господин Кабцан. Возможно, это просто акт вежливости».
Собратья господина Кабцана, те, кто делает политику в столице, не так вежливы. Их официоз «Рабочая газета» церемонии отметает.
«Знаменитые ленинские «тезисы» перестали быть продуктом личного творчества Ленина. Сто сорок[19] делегатов большевистской конференции, почти как один человек, приняли резолюции, которые в развернутом виде излагали мысли тех же «тезисов»… Как бы там ни было, теперь, после конференции, революционно настроенные массы имеют не только вождя, но и организацию… Тем более настоятельной является серьезная борьба с ленинизмом во всех его проявлениях».
Да, борьба. Бескомпромиссная! Россия идет от буржуазно-демократической революции к социалистической. Сообщения делегатов Урала, Москвы, Петрограда, Поволжья, Кавказа позволяют Ленину заключить: «Из центра революция переходит на места». Организации наиболее крепкие «прямо подходят к задачам социалистической революции». И в слове Ильича напутственном двадцать девятого апреля: «Было мало времени, много работы».
Куйбышев все же поддается соблазну навестить после партийной конференции мать и сестер. Они по-прежнему в Тамбове. Почти на пути из Питера в Самару.
— В этот день мы с мамой убирали квартиру, — не забыла Елена Владимировна. — Раздался звонок. Открываю дверь и вижу на пороге старшего брата Толю, жившего в Москве, где он работал инженером-электриком.
Снова звонок. Иду открывать, и в комнату входит Коля, младший брат, офицер царской службы, перешедший на сторону большевиков и приехавший с фронта в Петроград, чтобы встретиться с Валерианом.
«Как хорошо! Два сына, не сговариваясь, приехали меня навестить!» — радовалась мама.
Еще немного времени. Опять звонок. С шумом входит оживленный, веселый Воля. Казалось, нашему ликованию не будет конца. Оказывается, братья, приехавшие из Петрограда вместе, решили подшутить над мамой и сестрами, как часто делали это прежде, когда мы жили одной семьей.
В этот приезд Валериан был особенно оживлен, подвижен, беспрестанно придумывал разные игры, вовлекая в них даже маму.
Она смеялась: «Воля вспомнил детство. Вот что значит быть спокойным и радостным!»
Воля подхватывал: «Я всегда был таким!»
Вечером Валериан рассказал нам о Временном правительстве, о том, почему оно не удовлетворяет рабочих.
«Кто же тогда будет у власти, когда вы сбросите Временное правительство?» — испуганно спрашивала мама.
«Будем мы, большевики. Будут Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».
Мама с тревогой говорила: «Валериан опять в борьбе… Когда же это кончится, когда успокоится его мятежная душа?»
Воля услышал. Деликатно осведомился: «Мама, ты разочаровалась в Пушкине? — Мама протестующе замахала руками. — Нет? Ты его почитательница по-прежнему. Тогда позволь мне напомнить его девиз: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!»
В мамином дневнике есть запись, относящаяся к этим дням: «Что-то будет? Страшно за Волю, что он вечно в борьбе. Так хочется пожить с ним, последить за его питанием. Он говорит, что бывают дни, когда он забывает пообедать. Так хочется, чтобы он спокойно пожил хотя бы месяц. Да разве его уговоришь!»
Уговорить, воздействовать на Куйбышева весьма угодно и Временному правительству. Сыр-бор из-за «Временных правил пользования землей», принятых в мае Вторым губернским съездом крестьян. По настоянию большевиков. Против воли эсеров. Постоянно бравирующих тем, что они выразители дум и чаяний русского крестьянства.
Делегаты привезли около двухсот крестьянских наказов: «От помещиков землю отнять. Немедленно делить!» Большевики наказы поддерживают. Куйбышев на съезде объясняет: Учредительное собрание ждать ни к чему. Бесполезно. Землю трудовому крестьянству возможно добыть единственно своими руками. В союзе с главной силой революции — городским рабочим людом. «Крестьянство только под руководством рабочего класса и его передовой части — партии большевиков, — повторял Валериан Владимирович, — может добиться полного разрешения своих задач — мира, хлеба, земли и настоящей свободы».
От большевистской группы проект «Правил». «Все земли — частновладельческие, казенные, банковские, удельные, монастырские, кабинетские, церковные — немедленно поступают в ведение и под контроль земельных комитетов, которые и становятся фактическими распорядителями их. Эти земли составляют народный фонд, из которого будут удовлетворяться потребности крестьянства». Оговорено особо — к реформе должно быть приступлено немедленно.