Советской России на ее полномочного представителя в Бухаре, — уничтожение всего того, что в прежнее время было создано для порабощения эмиратства Бухарского. Независимость Бухары, ее самостоятельность, ее право самой решать все вопросы своего государственного устройства — вот те основные принципы, которыми полпред должен руководствоваться… Отныне нет русских поселений, вкрапленных в Бухарскую республику, нет передовых постов российского капитализма, а есть единая Бухарская республика, и все граждане, ее населяющие, пользуются одинаковыми правами и подчиняются законам республики. Отныне нет привилегированных наций в земле бухарского народа».
Вовсе неожиданно для себя бухарцы открывают — площадь Регистан, гигантское лобное место, отнюдь не беспредельна. Просто мала. Когда народ собирается на свой праздник. Седьмого ноября мест хватает только для двадцати тысяч счастливцев. Двадцать тысяч слышат. Двадцать тысяч рассказывают, сил не щадя… Расходится кругами широкими декларация Куйбышева, полномочного представителя Октябрьской революции. Российская республика, объявляет полпред, передает города Каган, Чарджуй, Термез, Керки со всеми заводами, фабриками Бухарскому Народно-Советскому государству.
— Народно-Советскому! — возвышает голос Валериан Куйбышев. Чтобы сердца людей, также камни древние услышали, поняли — друг из страны Ленина отвечает на вопрос извечный: куда идет солнце, куда идут реки, куда идет мир…
После уважительного молчания — каждый должен взвесить, мерой собственной прикинуть — Куйбышев можно продолжить:
— Революцией в Бухаре руководили коммуниста А республику, государственное устройство никак нельзя считать социалистическими. Не созрели еще для этого ни экономические, ни психологические условия.
В летнем дворце эмира — Ситора и мохосе — Пер вый Всебухарский курултай народных представителей Тысяча девятьсот пятьдесят делегатов. Решение наиважнейшее: «Эмир низложен. Никто из рода его не смеет появляться в Бухаре благословенной, республике народ ной. Народ управляет через местные и центральные Советы. Выборы всеобщие, путем открытого голосования Совету Народных Назиров — министров по-русски — пред ставить следующей сессии курултая Конституцию республики».
Революционная диктатура народа. Не пролетариата как в России. Крестьян, батраков ремесленников по пре имуществу. В истории никакого прообраза. В практик! Коммунистического Интернационала ничего схожего.
Валериан Владимирович бухарским работникам; «Мы должны собираться, хотя бы в поздние ночные часы, не у русского посланника, не у представителя РСФСР, а у товарища Куйбышева, члена Российской Коммунистической партии и члена Интернационала. Наша обязанность разобраться в смысле и существе бухарской революции. Необходимо все осмыслить теоретически, чтобы как можно меньше ложных шагов».
Еще намерение Куйбышева, до времени затаенное. Вслух говорить пока не следует, можно обронить только в письме к другу: «Стараюсь сблизить коммунистов между собой. На седьмой день революции Файзулла Ходжаев, я много тебе писал о нем, предложил упразднить свою партию младобухарских революционеров, несмотря на то, что она была более многочисленной, чем Бухарская коммунистическая. Все лучшее, что было в расплывчатой партии Файзуллы, теперь в рядах коммунистов. Сам Ходжаев избран в состав Цека и назначен главой правительства республики[39]. Внешне все прошло гладко, без затруднений, а под спудом, в душе поглубже, боюсь, немало отчужденности, подозрительности, националистических струнок… Страшная нужда в работниках, особенно мусульманах, нужда колоссальная, приходится собирать по крохам. Так-то, друг!»
Профессиональный революционер, тюрьмой, каторгой, огнем, мечом испытанный, — всего только человек. Нельзя ему без товарищества, признания, просто добрых вестей. Будут вести. Три недели в пути мухаджирины — ходоки из Индии. Доверенные студентов, крестьян, солдат, чиновников. Уже преодолели они Гиндукуш, горы Афганистана, обледенелые тропы над бездной, неистовые в белых гребнях потоки. Благополучно отбились от одичавших солдат свергнутого эмира, от басмачей.
Из всех достойных самый почтенный мухаджирин Мухаммед Абдорраб Барк напечатает в первой советской газете Бухары:
«Приветствую вас, герои Бухары! Слава вам, отважные борцы, слава! Вы свершили великое дело и теперь пожинаете его плоды. Похвальны ваши стремления, почетен ваш труд. Вы принесли свободу трем миллионам своих братьев, повергли ниц знамя гнета и деспотизма и подняли знамя свободы и справедливости… От имени революционеров Индии от всего сердца поздравляю вас и передаю пламенный привет 350-миллионного угнетенного индийского народа. Да будет вечным ваше счастье!»
Счастье — понятие разноликое. Сейчас Валериану Владимировичу представляется в образе Москвы. Поездки в Москву. Хотя бы ненадолго. На съезд Советов.
Право есть. Куйбышев — делегат Туркестана. Получил наибольшее число голосов. Права нет. Человек, который должен заменить в Бухаре, срочно понадобился в другом месте. Телеграмма вроде бы шутливая в Ташкент: «Это будет жестоко и несправедливо, если вы лишите меня возможности глотнуть свежего морозного воздуха».
Да — нет. Нет — да. До дня последнего сомнения. Потом счастье пригоршнями. Сколько угодно морозного воздуха, снега, поскрипывающего под ногами, поземок, метелей. В затяжную зиму московскую. На долгие годы. В Бухару, в Туркестан, Куйбышев не вернется. У Ильича виды на него другие…
= 24 =
«Марта 17 1921 года
МАНДАТ
Предъявитель сего В. В. Куйбышев, ввиду тяжелого политического положения Самарской губернии, по просьбе самарских делегатов, командируется в город Самару в качестве представителя ЦК РКП (б), что подписью и приложением печати удостоверяется».
Надобность крайняя. Неотложная. Слишком тяжко дышится в Самаре единомышленникам Валериана Куйбышева. Друзьям-товарищам многих-многих лет. Ленинцам!
В «коалиционном» губкоме партии, сбитом-сколоченном нагрянувшим в Самару Троцким, вроде как в Ноевом ковчеге библейском. Сторонники «рабочей оппозиции» из поднакопивших жиру обывателей, разудалые охотники «завинчивать гайки» и «перетряхивать профсоюзы»[40], краснобаи «демократические централисты». В Ильичевой разящей оценке — «фракция громче всех крикунов».
На Куйбышева «крикуны» ярятся особо. Виноват, конечно. Отхлестал вовсе непочтительно. Двадцать тысяч раз! Таков тираж «Дискуссионного листка», где статья Валериана Владимировича.
«Тезисы товарищей», стоящих на платформе демократического централизма», ни на шаг не подвигают нас вперед. Содержание сводится к подчеркнутому, с надрывом констатированию кризиса партии и к единственному способу спасти революцию и человечество — в смене состава ЦК. Карфаген должен пасть!
Это, конечно, ужасно смело и революционно и, по-видимому, наполняет авторов гордостью и сознанием достаточности их багажа, чтобы пуститься в плавание. Но нужно лишь оглядеться кругом, захотеть увидеть громады задач, которые стоят перед партией, впервые в мировой истории руководящей победившим пролетариатом, да еще в крестьянской стране, чтобы понять, что сведение всех проблем к последнему пункту повестки X съезда (выборы ЦК) есть болезнь, есть мания…
Безнадежное смешение следствия с причиной, симптома с его происхождением. Проглядели жизнь, проглядели ее противоречия.
Или повторение давно пройденного, или ничего не стоящие и ничего не меняющие, по существу, «конституционные» положения, к которым группа «демократического централизма» очень неравнодушна. Если сюда еще прибавить требование свободы партийных дискуссий и персонального обновления руководящих органов, то будет исчерпан весь арсенал лекарств, находящихся в распоряжении группы.
Впрочем, чтобы быть справедливым, я должен указать на один новый и действительно оригинальный тезис группы «децистов». Это требование н_е_п_р_о_п_о_р_ц_и_о_н_а_л_ь_н_о_г_о представительства. В тезисе 9-м сказано: «Допущение при выборах в руководящие партийные и советские органы представителей основных наметившихся в партии течений без обязательного соблюдения пропорционального представительства». Желание быть непропорционально представленными — это уже не от логики, а от отчаяния со стороны группы, которая, по выражению товарища Ленина, перед каждым съездом впадает в лихорадочный пароксизм, старается громче всех крикнуть и торжественно садится в галошу».
При всем при том Куйбышев не скрывает, подчеркивает свою убежденность твердую. Предстоящий съезд должен изменить состав Центрального Комитета. «ЦК слишком разноголосит, в ЦК нет твердого большинства по важнейшим вопросам современной жизни. Нужен ЦК, выражающий мнение большинства членов партии, более единый и в силу этого более активный и более работоспособный».
Воспринимается по-разному. Не без язвительной расхожей фразы: «И ты, Брут!» Колючки, булавочные уколы — мимо. До съезда неограниченный спор — аргументы на чашу весов. А съезд с Ильичевой предельной прямотой: «Для обеспечения полной устойчивости политики» состав Центрального Комитета должен быть расширен до двадцати пяти человек. По преимуществу за счет «организаторов, выдвинувшихся в массовой работе».
Утром пятнадцатого марта председатель счетной комиссии Николай Скрынник объявляет результаты тайного голосования: «Избраны абсолютным большинством голосов в члены ЦК… Орджоникидзе, Фрунзе… В кандидаты — Киров, Куйбышев, Влас Чубарь». Через годы напишет о них Луначарский: «Маршалы Ильича».
Так с мандатом только что избранного ЦК Валериан Куйбышев едет в Самару. Близкую сердцу. Растревоженную до крайности.
В самом начале X съезда шумливый глава самарской делегации, секретарь «коалиционного» — единственного в своем роде губкома — Милонов произноси? вовсе недостойную речь. На потребу лидерам «рабочей оппозиции».
Сдержанный ответ Ленина, такой, чтобы страсти поумерить: