чивость и постепенное развертывание промышленного развития страны?
…Истекшее десятилетие подводит нас к новому периоду, который будет обозначать все возрастающий удельный вес промышленности в советском народном хозяйстве. Индустриализация страны, являющаяся основным стержнем всей нашей хозяйственной политики, предопределяет громадную роль, а вместе с тем и накладывает исключительную ответственность…»
= 30 =
Не шумливое, деловое название. Пятилетка. Пятилетний план развития. После завоевания власти в Октябре семнадцатого, после введения нэпа в двадцать первом нет в жизни страны перепашки более глубокой. В экономике, в классовой структуре общества, в сознании людей. Испытание, всесторонняя проверка у человечества на виду возможности построения социализма в одной стране. Одной во всем враждебном мире.
Борьба предельная. Вовне и внутри. С «медленным шагом, робким зигзагом» правых. С закусившими удила «левыми». С выжидающим болотом. Со всевозможными охотниками поквитаться с Советской властью.
Три первых варианта пятилетки ЦК начисто отметает. Как полностью противоречащие Ильичем проложенному курсу. На индустриализацию, на промышленную революцию. Еще в марте восемнадцатого года Ленин: «У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь».
Четвертый вариант разрабатывать Валериану Куйбышеву. Председателю ВСНХ со своими сотрудниками.
Полгода поисков предельно трудных. Притом что в экономике весьма-весьма неблагоприятная конъюнктура. Повсюду спрос на хлеб и продовольствие превышает предложение. Быстро растут цены, появляются очереди. Не хватает также промышленных товаров.
«Товарный голод в известной мере даже обострился, — обращается Куйбышев к коммунистам — работникам ВСНХ. — Растет производство, и в то же время растет товарный голод.
Тут как будто противоречие. Ни в одной стране мы не видим такого темпа роста промышленности. В лучшие времена наиболее быстро развивающиеся страны увеличивали свою продукцию на шесть-семь-восемь процентов в год. Мы же шагаем десятками процентов, а товарный голод тем не менее есть. Это объясняется, с одной стороны, тем обстоятельством, что благосостояние населения в нашей стране растет быстрее возможности расширять промышленность, и, с другой стороны, здесь играет роль наша политика цен. Мы сознательно ведем политику постоянного снижения цен, что определенно играет значительную роль в соотношении между спросом и предложением…
Я хотел бы остановиться на одном ложном выводе, который делают некоторые, иногда и в нашей коммунистической среде, из этой самой конъюнктуры. Есть такие государственные деятели и отдельные члены партии, которые думают, что если так дело обстоит, если о г массы товаров, выбрасываемых на широкий рынок, зависит целый ряд явлений народохозяйственной жизни, зависят успехи нашей работы, то, значит, надо все силы, все внимание отдать легкой индустрии… Начинают раздаваться голоса о некоторой ревизии тех постановлений партии, которые были до сих пор у нас в части наибольшего форсирования производства средств производства — форсирования тяжелой индустрии. Правда, товарищи еще не осмеливаются сказать о ревизии, товарищи не осмеливаются еще говорить о том, что нужно пересмотреть решения, но они говорят о коррективах, говорят о том, что не генеральная линия должна быть пересмотрена, а что под влиянием конъюнктуры должен быть сделан какой-то сдвиг в другую сторону — в сторону легкой индустрии.
Тут мы стоим перед крайне опасным обстоятельством. Повторяю, перед крайне опасным обстоятельством, потому что, как бы ни приковывала нашего внимания конъюнктура, мы не должны терять из поля зрения генеральной линии нашего развития. Если бы мы ударились в панику под влиянием этих конъюнктурных явлений, если бы мы под влиянием и давлением конъюнктуры забыли о путях нашего развития, то мы наделали бы огромных ошибок, непоправимых ошибок с точки зрения нашего продвижения к социализму и в конце концов мы не выбрались бы из этих конъюнктурных трудностей, которые сейчас многих так сильно пугают.
Вот от чего бы я хотел предостеречь всех вас. Нужно во что бы то ни стало выкинуть из нашего сознания такой конъюнктурный подход к тем задачам, которые перед нами стоят… Конъюнктура может быть одним течением, но большевик всегда умел и умеет плыть против течения. Это было в истории нашей партии не один раз. Надо теперь как никогда уметь сметь и уметь мочь плыть против течения, против этих как будто бы железных законов конъюнктуры…
У нас часто теряется представление о том, что каждый из нас, по существу, есть не заведующий тем или иным отделом, не заведующий тем или другим крупным хозяйственным делом, не председатель треста, не председатель Высшего Совета народного хозяйства, а каждый из нас является прежде всего членом партии, которому поручено партией определенное дело. Надо забыть, что у нас у каждого есть какой-нибудь чин. Мы перед партией ответственны за тот участок, который нам поручен, — не больше.
Конечно, во всяком государственном деле неминуемы определенные лестницы, определенные ступени, во всяком государственном деле не миновать подчинения одного другому, не миновать того, что должна быть служебная дисциплина. Но и при наличии этой служебной дисциплины, которая может иногда у отдельных работников вступать в конфликт с его партийной совестью, при наличии этой служебной дисциплины каждый из нас должен отдавать себе ясный отчет каждодневно и каждую минуту, что он прежде всего является членом партии, поставленным на определенный участок партийной работы. Потому что хозяйственное восстановление страны, хозяйственное возрождение ее к социализму есть не что иное, как задача, поставленная партией, и партия на эту задачу выделяет определенный отряд. Нас с вами!
Каждый из тех товарищей, которые достигли успехов, должен помнить, что имеется где-то ваш другой товарищ по бою, по отряду, который встретил непреодолимое препятствие и который при всей энергии не может выполнить задачи, перед ним поставленной…»
Когда тропа, чуть приметная, совсем обрывается или заводит в тупик — всякий раз твердая, дружеская рука. Сергея Кирова из Ленинграда, Станислава Косиора с Украины, Роберта Эйхе из Западной Сибири, Ивана Кабакова с Урала. За каждым крупнейшая партийная организация. Цвет рабочего класса, новой интеллигенции.
Еще Глеб Максимилианович Кржижановский. Тот самый, докладчик ГОЭЛРО. Сейчас он председатель Госплана. В партии пользуется особой симпатией, уважением огромным. Так Кржижановский с высокой трибуны XV съезда партии:
«Мы без всякого ведомственного самолюбия считаем, что намеченное в пятилетке ВСНХ является приемлемым и для Госплана в качестве наиболее благоприятного варианта».
Контрольные цифры съезд утверждает. «Решающий и главный момент во всей хозяйственной политике пролетариата… наиболее быстрый темп развития тех отраслей тяжелой промышленности, которые способны в кратчайший срок умножить материальные силы и поднять обороноспособность Советского Союза, преодолеть экономическую зависимость от капиталистического мира, содействовать преобразованию сельского хозяйства…»
Теперь с рубежа исходного к окончательно выверенному, отшлифованному пятилетнему плану.
Во враждебном лагере подтянуты все силы. Огонь из орудий главного калибра. Кулацкие мятежи, вредительство, злостный бюрократизм участников «Промпартии», «Союзного бюро меньшевиков», «Трудовой крестьянской партии». Печальной славы выступление Бухарина. Серия статей, всего больше похожих на некрологи, заместителя наркома финансов Фрумкина. «Темпы пятилетнего плана непосильны. Возникшие трудности непреодолимы… Пятилетка безнадежно разорит страну, погубит Советскую власть… Сначала материю и сапоги, потом гиганты промышленности».
В Ленинграде, в огромном белом с двумя рядами колонн зале Смольного, Куйбышев советуется с рабочими-коммунистами.
— Если мы пойдем тише, если мы пойдем более робким шагом, то это обречет страну на еще большие трудности в будущем. Не дано нам историей тише идти!
Ответ немедленный, категорический:
— Потому, товарищ Куйбышев, настаиваем внести в пятилетку: «Тракторостроение на «Красном путиловце», мощные турбины на Металлическом, освоение естественных богатств Хибин»… Мироныч возил тебя, показывал!
Продолжение самое прямое. Разговор председателя ВСНХ. с донецкой делегацией, шахтерской.
— Придется пойти на некоторые жертвы, потуже за-; тянуть пояса, но у нас с вами нет другого выхода.
— Бывали времена и похуже, — от всей делегации проходчик Тутаев. — В двадцать первом году с голоду пухли, а шахты восстанавливали. Все стерпим, если нужно будет. Назад дороги у нас нету, только вперед.
Непримиримость, твердость позиции — да. Бой — да, жесточайший. Предвзятость — ни в коем случае. Ущерб истине — тем более. Полностью несовместимо со святостью дела, благородством небывалого замысла. Не в характере Валериана Владимировича тоже. В накал страстей он заявляет:
«Мне кажется, с самого начала в дискуссии нужно создать такую обстановку, когда техническая мысль получила бы возможность развиваться и аргументироваться до конца… Я хотел бы уже теперь установить, что допустимы очень большая горячность и страстность споров, но должно быть исключено взаимное заподозривание, потому что если это будет иметь место… тогда никакие споры невозможны».
Год следующий. Одна тысяча девятьсот двадцать девятый! Истории хорошо знакомый год великого перелома.
Текущий репортаж в уральской областной газете:
«В феврале на степной площадке около горы Атач поставлена белая парусиновая палатка; ночью к ней приходят волки… В палатке стол, лавка, портрет Ленина, большой кованый сундук и кусок шпалеры, на котором написано большими печатными буквами: «Контора Магнитогорского строительства. Первый прораб Магнитостроя тов. Сидоренко живет в этой палатке».