— Твоя мужская ипостась нравилась мне больше, — признался Сасори. — Она была менее импульсивной. И я все еще не понимаю, зачем цирк перед организацией? Им будет все равно, будь ты мужчиной, женщиной, или говорящим енотом.
Джокер рассмеялась:
— А как же удовольствие от процесса!? — она раскинула руки. — Как же азарт от риска? В нашем деле процесс ничуть не менее интересен, чем результат.
Сасори кивнул:
— Да, это так. Возможно. Но как же идея? В конце зритель должен догадаться, что его обманули! В раскрытии обмана вся соль!
— Конечно!
Джокер хлопнула в ладоши, но вместо того, чтобы продолжить говорить, хотя было заметно, что слова уже крутились у нее на языке, куноити замерла. Медленно на ее лицо наползла усмешка, превращающаяся в устрашающую улыбку-оскал.
— Конечно! Обман! Обман, который не обман, который снова обман! Шутка! Всего лишь шутка.
Кукольник развернулся на своем месте, присматриваясь к своему напарнику. Сложно сказать, какие именно мысли кружились в его голове. Он сам считал себя безумцем, и сам же себе говорил, что безумец не осознает своего безумия. Но ассоциативные цепочки, появляющиеся в его голове, несмотря на относительную видимость адекватности, неподготовленного человека ввели бы в ступор. Но контролируемое безумие ученого и убийцы не более чем логичное продолжение любопытной гениальности первооткрывателя, когда-то из любопытства превратившего тела собственных родителей в боевые куклы. Сейчас он не мог сказать, нравятся ему игры с его напарником, или это все тоже любопытство. Ведь интересно, что они смогут сделать? Как далеко смогут зайти? Настоящий Сасори был спокойным, безумно рациональным, давно и наглухо раздавившим собственные эмоции, циничным, но любопытным изобретателем. Однако с детства ему приходилось играть чужие роли, что-то изображать, кого-то показывать. Ведь чтобы кукла была максимально правдоподобной, кукольник должен максимально естественно играть роль. В некий определяющий момент его настоящее "я" утонуло в океане масок и марионеток, и это сделало его еще более сильным и могущественным. И сделало его безумным.
— Коллега? — подыграть напарнику было несложно. — У вас созрел план?
Сасори был единственным, кто общался с Джокером ПОСТОЯННО. И с шутом все было с точностью до наоборот. Никогда не было первого, настоящего маньяка-клоуна. Не было первозданного "Я", которое бы пряталось за масками. Наоборот. Каждая следующая маска становилась шутом, пародией, интерпретацией. Каждый следующий Джокер вырезал себе широкую улыбку и становился шутом, насмешкой над видимостью разумности окружающего мира.
— План? — Джокер выразила удивление, — Пф-ф-ф-ф! За кого вы меня принимаете, коллега? Не план! Лишь идея! Мысль! Я просто буду делать то, что умею лучше всего. Немного пошучу!
Сасори мысленно кивнул на свои доводы. Да, у Джокера появился план. Но план Джокера — это не последовательность действий, которая должна привести к результату. План Джокера — это повторение одного и того же действия, вплоть до момента, когда стечение обстоятельств не выстроится в случайность, которая приведет к результату. Надеяться на случайность — сумасшествие? Нет. Если очень долго бросать кости, то когда-нибудь они встанут на ребро. А если учесть маниакальный энтузиазм, с которым Джокер готов разбивать собственную голову об непробиваемую стену, самая безумная идея может оказаться вполне исполнимой.
— Я заинтересован, — Сасори поднялся. — Что тебе потребуется?
Безумный клоун на пару секунд приобрела задумчивое выражение.
— Мне потребуется… Пара десятков взрывных печатей… Чистый свиток… И нож!
На лице Джокера наконец застыло единственное выражение. Безумно счастливая улыбка. Да. Вот оно. Предвкушение. Погрузить в хаос целый город? Запросто! Нужны сложные техники? Нет! Пара подручных предметов и гениальная изобретательность — все.
— Для начала! — все же добавила напарница.
Ее лицо снова приобрело задумчивое выражение, и шут пошел нарезать круги по комнате. Замер. Лицо снова озарилось идеей. Она глянула на кукольника, кивнула каким-то своим мыслям, и пошла в обратную сторону. Еще один круг, остановка.
— Еще мне потребуется яд. Не твой, он слишком ценен, и я знаю, — куноити совсем по-женски облокотилась на плечо напарника. — И ты не любишь оставлять его следы где попало. Нет. Мне нужно кое-что попроще. Даже не смертельное. И совсем немного. Совсем немного газа.
Акацки кивнул:
— Конечно. Но я хочу сидеть в первом ряду, чтобы насладиться зрелищем.
Джокер засмеялся, оттолкнувшись от напарника.
— О, коллега! Для вас всегда найдется место в первом ряду!
Глава опубликована: 13.01.2018
** ГЛАВА 117
------------------------------------------------------------
В город они вернулись под сокрытием песчаной бури. Инахо испытывал необычную смесь чувств из тянущей боли в груди и одновременно распирающего ощущения могущества. Он не знал, чье сердце теперь билось в его груди, и ему было все равно. Достаточно было того, что свою возросшую силу он ощущал физически, каждую секунду, в каждом своем движении. Он не просто стал сильнее, он едва сдерживал свою мощь. Чувствовал, как кожа непроизвольно превращается в обсидиановую чешую, и даже ощущал потоки воды, скрытые где-то глубоко под землей.
— Оповести Темари-сан о моем возвращении, — рыкнул он одному из стражников главных ворот. — Сейчас же!
Синоби Суны переглянулись, и парень все же счел разумным не спорить. Задерживать их, естественно, не стали. Темари, достаточно быстро разобравшись в характере партнера, оповестила своих людей о том, как себя нужно вести, чтобы избежать лишних неприятностей. Слава безбашенного и жестокого отморозка имела свои плюсы.
Инахо шагал по улицам Суны, оценивая количество изменений, произошедших с его последнего визита. Начали отстраиваться дома, разобраны завалы, появились торговые лавки, сейчас закрытые. Техники, некогда защищавшие город от стихии, так и не привели в порядок. Но ничего, свитки с переписанными в Роуране печатями он своей ручной Узумаки уже передал, теперь это только вопрос времени. Впрочем, у Инахо были своеобразные планы на Суну, с озвучиванием которых пока не стоило спешить. Всему свое время.
— Наконец-то, — выдохнул Суйгетсу, которому марш-бросок дался сложнее всего. — Ненавижу пустыню…
У него уже не было сил на ругань, что мало волновало Сенджу. Отлежится и отоспится, ничего с ним не будет. Тем более что в ближайшее время он, вероятно, будет находиться в Суне, что так же поднимет ему настроение. Сейчас Инахо больше думал об однохвостом. Он и так не сомневался, что сможет контролировать биджу, насколько это вообще возможно. Теперь же его уверенность стала абсолютной. Жаль, не было возможности задать Тоби пару вопросов. Инахо вырубился практически сразу, болевой шок был неожиданно сильным, нестерпимым даже для него. Очнулся он уже в башне, под присмотром напарников. По их словам, спал он не больше пары часов после их пробуждения, а Кетсуки был уверен, что провалялись они с Суйгетсу не больше десятка минут.
— Впечатляет, — кровавый так же осматривался, оценивая нанесенный его кровным врагом ущерб. — Я знаю, что это просто взрыв, но все равно, чтобы устроить такое...
Инахо поморщился:
— Просто взрыв. Очень мощный взрыв в воздухе. Но это все, что он смог придумать. После этого взрыва все его потуги сводились к овладению сенчакрой. Видимо — идея была одна, и та закончилась.
Кетсуки раздражение и преувеличенный сарказм проигнорировал:
— Второй раз такая атака не сработает. Наверняка уже все, кто хотел, придумали хоть какой-то способ противодействия. Однако я бы не сбрасывал возможность того, что он придумает что-то новое.
Инахо сплюнул:
— Если ты хочешь вывести меня из себя, то у тебя это почти получилось. Твое восхищение этим придурком меня раздражает, Кетсуки. Ему просто повезло, и ему помогли. Личной заслуги Кьюджина во всех этих разрушениях почти нет. Так что засунь язык в жопу и пошли.
Кровавый хмыкнул, игнорируя угрозу Сенджу:
— Сенчакрой он пользовался еще в бою со мной. Но в тот момент в чистой силе я его превосходил, что меня не спасло. А сейчас он Хокаге, и не думаю, что стал тупее или слабее с того времени.
Инахо остановился и развернулся к Кетсуки. Правая рука Сенджу закрылась броней и ощетинилась когтями.
— И? Что дальше?
Кетсуки улыбнулся:
— Перед нашим боем твой учитель небрежно бросил мне, что я был пятым почти неубиваемым придурком, которого он встречает в бою. А ты таких много победил?
Инахо хмыкнул:
— Так что? Все из-за очередного членомерства? Кто больше отожмется, кто дальше пробежит? Или ты сдрейфил?
Кетсуки покачал головой:
— Нет, я не боюсь. Но один раз я уже едва не сдох, что научило меня осторожности. И прямо сейчас я к поединку с Кьюджином, или с кем-то сравнимым с ним по уровню не готов. И готов это признать. — Ухмылка стала вопросительной. — А ты?
Сенджу отмахнулся:
— Слабак, — развернувшись, он пошел дальше. — Рассуждения на тему, кто сильнее или слабее — это все чепуха. Я живу не для того, чтобы сравнивать себя с кем бы то ни было. Если моим планам будет мешать кто-то, кого я не могу просто убить, то я найду другой способ его закопать, вот и все.
— Ты сказал, что я помогу тебе отомстить Кьюджину.
Инахо кивнул:
— И мы ему отомстим. Но если твои амбиции ограничиваются только этим, то ты ничтожество, которому суждено только подчиняться тем, кто сильнее.
Местом встречи снова стала школа. Инахо наткнулся на Темари в коридоре, сопровождаемую еще одним синоби. Инахо уже видел этого парня, он сидел в кабинете в их первую встречу.
— Я немного задержался, Сунахама-доно, — Сенджу улыбнулся, глядя в глаза куноити, сохранявшей на лице презрительную маску. — Но готов к выполнению третьего условия.