В комнате полыхает пожар, здесь же первый обитатель убежища. То, что от него осталось. А осталось тут немногое. Сигурэ я не ощущаю.
— Оракул. Где она?
_"Где-то здесь"_ — пришел ответ.
Ладно, значит, найду сам. Ориентируюсь на ближайшего живого человека и иду к нему. Разрушений пока хватит, не хочу, чтобы здесь все обрушилось. Поэтому просто выхожу через остатки дверей и иду по заполненному дымом коридору. Вообще я шел к определенному человеку, забившемуся под стол в одной из комнат. Но в этот же коридор влетел синоби, который очень странно ощущался.
_"Он и мертв. И жив"_ — спросила Оракул.
— Эдо Тенсей.
Я опять же не удивлен. Тело, в котором не происходит никаких процессов, обычных, для живого организма, при этом двигающееся. Марионетка. Пустышка. Призрак того, чего он являлся при жизни. Чем-то походит на меня, пожалуй.
Вскидываю руку, выставляя щит. Струя воды, который выстрелил зомбяк, не просто разбивается о щит, а тут же исчезает. Он не настоящий. Не совсем настоящий. Контролируемая физическая иллюзия, вроде теневого клона. Одна из наиболее сложных техник, известных в Конохе. Сложных в первую очередь потому, что от исполняющего не требуется большого объема чакры или владения особыми стихиями. Только знания и великолепный контроль чакры. Почти как в ирьениндзютсу.
Противник рывком сближается, атакуя в ближнем бою. Какой-то синоби, дзенин Камня, судя по форме. Не важно. Левая рука блокирует удар ноги, а правая с выпущенными лезвиями вминает труп в стену. Клинки врезаются в область сердца, и я просто двигаю руку вдоль тела, разрывая сердце, перерезая позвоночник, и вырывая лезвия вместе с кусками кишок. Тело падает на пол, тут же начинает работать регенерация трупа, но мой пинок отправляет туловище в полет вдоль коридора. Вскидываю руку, собираясь испепелить зомби лучом сенчакры. С псиной Пейна получилось, может и с этими прокатит?
Но не успеваю. Одергиваю руку, уходя от атаки, прорывающейся прямо сквозь стену. Снова вода, тела на распродаже со скидкой покупали? Но в этот раз многократно мощнее. Перевожу внимание и узнаю своего старого знакомого. Я его хорошо знаю.
Акулаголовый пробился сквозь полыхающую комнату, не заметив пламени, и бросился на меня. Ну, здравствуй, зомби-Кисама. Удар моего бронированного кулака в его подбородок останавливает рывок. В правой руке срабатывает механизм, и в противника отправляется снаряд. Акулья морда успевает сдвинуться, и снаряд врезается в плечо. Он же пытается достать меня ударом ноги. Но нет размаха и поза неудачная, так что удар выходит слишком слабый, чтобы я на него реагировал. Удар коленом в грудь приводит к тому, что у него хрустят суставы.
— Я убил тебя однажды, когда был человеком. Сейчас ты мне не противник.
Снаряд взрывается, отрывая зомби руку.
— Мне надоело, — сплюнув зубы, заговорил бывший Акацки, — что меня воскрешают всякие уроды. Три уровня вниз. Убей этого мудозвона!
А говорят, что заклятые враги не могут стать союзниками. Механизм в руке разгоняется, и я всаживаю в Кисаме сразу десяток снарядов. Все, что могу, до перезарядки. А затем насаживаю на лезвия и швыряю во второго неудачника, уже почти отрастившего оторванное достоинство. Врыв разрывает оба тела, но значительно меньше, чем если бы это были просто синоби, пусть и такие, как Кисаме. Все же воскрешение добавляет крепости организму. Но не думаю, что акацки дрался в полную силу. Ровно настолько, насколько его могла заставить драться техника воскрешения.
Тремя уровнями ниже кончается область моего зрения. Что-то там меня блокирует. Вот и посмотрю, что именно.
Луч сенчакры прорезает вполне аккуратное отверстие в полу, через которое я пролетаю вниз, пока не встаю на поверхность барьера. Фиолетовая стена света обжигает ступни и не пропускает меня дальше. Мерцание не помогает. Переход из физического мира тоже. И эта дрянь вполне в состоянии спалить средней силы синоби за несколько секунд.
Оглядываюсь. Здесь какие-то лаборатории и камеры. Несколько выживших жмутся в углы. Полагаю, они очень хотят, чтобы я их не заметил, или чтобы не обращал на них внимания. Как мило.
Выбираю из всех ближайших живых того, кто выглядит наименее ущербно, и иду к нему. Естественно, мне пытаются помешать. Прямо сквозь проделанную мной же дыру выскакивает куноити с флейтой и начинает играть. Какое-то гендзютсу, которое я даже замечаю. Луч сенчакры за спину срезает ей голову, лишая на некоторое время возможности играть. На какое-то время она не опасна.
Мужчина в старом больничном халате прятался за шкафом. И, когда понял, что я его нашел, забился, закрывая голову руками. Волна Ки его отрезвила.
— Как пройти за барьер?
— Я не знаю!
Еще раз волна Ки.
— Как пройти за барьер?
— Внизу! Барьер ставиться внизу! Это все, что я знаю!
Бесполезный кусок мяса. Взмах рукой обрывает его жизнь, а я "осматриваюсь", пытаясь найти подход к барьеру. Сверху спрыгивают успевшие восстановиться зомбяки. Первый получает луч сенчакры достаточно сильный, чтобы пробить в скале дыру. Не успел понять, его вынесло через отверстие или выжгло лучом? Вторым спрыгивает Кисаме.
_"Я могу попробовать оборвать его нить"_
— Попробуй.
Через проделанное мной отверстие в помещение врывается поток воды, в котором плавают акулы. Но мое оружие неплохо работает и под водой, поэтому рыбам переросткам на закуску уплывают снаряды. Несколько хлопков в воде им явно приходятся не по вкусу, и две выжившие рыбешки стремительно сваливают тем же путем, которым приплыли. С акулаголовым немного сложнее. Но мне достаточно выпадать из материального мира, чтобы двигаться под водой так же быстро, как и без воды. Поэтому Кисаме получает по морде, прежде чем я хватаю его за жабры и всаживаю в пасть несколько снарядов. Снова взрывы в воде, и, поскольку он потерял концентрацию, вода начинает стремительно вытекать из помещений. Пользуясь моментом вышвыриваю почти восстановившуюся куноити вслед за акулами.
_"Я нашла место, где находиться печать, удерживающая технику. Она сразу за солнечным сплетением"_ — сообщила Оракул.
— И в чем подвох?
_"Пространственное гендзютсу, благодаря которому до печати нельзя просто так достать"_
— Но ты можешь?
Я сосредоточил внимание на регенерировавшем теле Кисаме.
_"Если ты засунешь туда руку. Или хотя бы клинки. И подашь свою чакру"_
— Запросто.
Подхожу к акулаголовому и вгоняю лезвия ему в спину, посылая туда чакру. Несколько секунд, и его тело начинает осыпаться прахом, из-под которого появляется тело жертвы. Какой-то мальчишка, и мне нет дела, кто это.
Вода перевернула мебель и вымыла все мелкие вещи, так что убежище выглядит сильно потрепанным. Стекло хрустит под ногами, и из-за угла вытекает лужа крови. Кого-то, похоже, размазало во время наводнения. Но спуск вниз обнаруживается быстро. Здесь стоит вода. Нет отверстий в стенах, чтобы она быстро вытекла. Но она постепенно испаряется от соприкосновения с барьером. Два синоби, выглядящие, как оборванцы, сидят в углах на той стороне барьера. А еще на той стороне барьера стоит синоби. И вот он живой.
— Какое несвоевременное упорство, — качает он головой.
Белый плащ с капюшоном, полностью скрывающим личность. И сейчас я не могу его просветить насквозь, потому что только "вижу" через барьер. Циркуляция чакры сквозь него крайне слабая.
— У тебя два варианта. Отдать мне моего человека или умереть.
Мужчина хмыкает:
— То есть в первом случае ты мне оставишь жизнь?
— У тебя будет шанс.
Он качает головой:
— Заманчиво, но я откажусь. Барьер ты все равно…
Шагом перемещаюсь к самому барьеру и, посылая огромное количество чакры в ладонь, надавливаю механическими пальцами на тонкую грань. По летящим во все стороны искрам и пошедшим по барьеру волнам становится ясно, что эта преграда временна.
— А вот это было неожиданно… — признается неизвестный.
А он действительно думал, что какая-то стенка сможет меня остановить? Или просто не понимал, с кем имеет дело? Большая ошибка. Вероятно, последняя большая ошибка в его жизни.
Он убегает куда-то вглубь помещений. А синоби, удерживающие барьер, пытаются сосредоточить технику на противостоянии мне. Но все это лишь немного меня замедляет. Пальцы оплавляются, но восстанавливаются быстрее. Я могу сосредоточить больше чакры в одной точке. Намного больше.
Проходит десяток секунд. И стоит появиться одной прорехе, как я толкаю сквозь образовавшееся отверстие руку. Как только на той стороне оказывает ладонь, с нее срывается луч. Вспышка, и от сидевшего слева синоби остается только нижняя часть туловища. Барьер тут же начинает опадать. Второй синоби дергается, видимо, собираясь что-нибудь предпринять. Но его постигает та же участь, что и его товарища.
Если бы этот барьер держал бы кто-нибудь посильнее, то, вполне вероятно, это стало бы для меня серьезной преградой. Но не в исполнении кучки недоумков.
Здесь уже не лаборатория, а скорее ритуальная комната. Печати, круги, какие-то пентаграммы. Я не настолько разбираюсь в фуин, чтобы сходу читать все эти рисунки, но могу понять их назначения. Это защитные контуры. И направлены они вовнутрь, а не вовне. Для сдерживания чего-то внутри.
— Я все это уже видел.
_"О чем ты?"_ — спросила Оракул.
Зал с барьерами переходил в спуск, ведущий в еще больший зал. Вся эта махина помещений едва помещалась в этих скалах, наверняка не обошлось без каких-то хитростей с фуин и пространством.
— Скалистый остров в океане. Тюрьма с большим количеством защиты для твари, что сидит внизу. Я все это уже видел.
_"А что ты ждал? Остров, окруженный водой, является отличной защитой от случайных людей. И тюрьму в таких местах делать тоже логично. Тюрьму не для временного содержания, а для вечного"_