_— Всего лишь мальчишка…_
_Раскаты грома. Вновь и вновь. Нагоняют. И рвут плоть. Тело корчится в спазмах. Небо плачет..._
Инахо открыл глаза и медленно поднялся, садясь на жесткой кровати. Помассировав пальцами глаза, он криво улыбнулся:
— Что-то новое…
От излишне реалистичных воспоминаний об ударе молнии тело неосознанно вздрогнуло.
— Ненавижу этого глазастого уебка…
Синоби поднялся и подошел к столу. Остатки вчерашнего быстрого перекуса — он, помнится, куда сильнее хотел спать, нежели есть. Вакидзаси с темными следами на металле. В тех местах, где дубины рыцарей разрушали его чешую. И порванная одежда. Он опустил глаза вниз, глядя на свой живот. Шрам казался старым, а вот воспоминания от пробивших его тело насквозь клинков были свежими. Куда более свежими, чем хотелось бы. Но кто бы мог подумать, что они смогут создать столько проблем. Людишки. Людишки, которые бросили вызов синоби.
Все это было взаимосвязанно. Во всем должна быть связь. Он видел среди них размалеванного ублюдка. Джокер. Но он носил одежду группировки наемников, Акацки. И кому он служит? Нет. Такой, как он, служить не может. Он сам сказал, что он хочет сделать.
— Как вы нас учили, сенсей? Правда всегда лежит на поверхности?
Джокер сам сказал, чего добивается. Убить всех синоби. Абсурдное желание. Но все же… Все зависит от ситуации. Нет ничего невозможного. Нет ничего невыполнимого.
Раздался стук в дверь. Сколоченная из дерьмовых досок деревяшка, по ошибке называемая дверью, не могла даже скрыть того, кто за ней стоял.
— Карин?
Визит напарницы оказался несколько неожиданным. Инахо казалось, что у нее сейчас найдется уйма дел помимо того, чтобы тратить время на него. Куноити приоткрыла дверь и вошла. Вместо привычной одежды на ней была форма тюнинов Ото. Черные сапоги, длинные пятнистые шорты, жилет тюнина. Карин осмотрела его требовательным взглядом, задержавшись на свежем шраме.
— Ты как?
У парня в голове промелькнул вопрос о том, на кой она это спрашивает. Просто, чтобы начать разговор? Из вежливости? Пусть про себя сам Инахо уже начал называть ее напарницей, но беспокойство за ближнего ни ему, ни ей пока было несвойственно.
— Жив, — коротко ответил он и, подумав, спросил. — Сама?
Задумалась, похоже, над тем же вопросом, над каким задумался Инахо мгновением назад. Кивнула:
— Устала немного, — и, отведя взгляд, продолжила. — Орочимару-сама получил наши отчеты. Он приготовил ударный отряд и… мы в него не входим.
Инахо усмехнулся:
— Конечно. У тебя чакроистощение, у меня… — поморщился. — Тоже не форме, в общем.
Куноити кивнула:
— Твоя правда.
Она подошла к Инахо сзади и осторожно прикоснулась к небольшому шраму на спине, оставленному клинками рыцаря, отчего у него по спине побежали мурашки.
— Не болит?
Даже если бы болело, прикосновение нежных девичьих пальчиков быстро бы заставило забыть о боли.
— Нет. И если ты не прекратишь, я завалю тебя на кровать и трахну.
Карин хмыкнула:
— Взял и опошлил такой момент, — но пальцы она убрала и двинулась к выходу.
— Стой! — остановил ее синоби. — Что это была за техника?
Куноити остановилась, повернув голову, но не став разворачиваться.
— Какая?
— Ты знаешь, о чем я. Которой ты вылечила мои раны.
Девушка качнула головой:
— Я не хочу об этом говорить… — и снова шагнула вперед.
Но Инахо обогнал ее и перегородил выход и глядя в глаза.
— Зато я хочу. Что это была за техника?
Карин отвела взгляд:
— Какая разница? Ей нельзя научиться.
— Большая разница, один имеет, другой дразнится, — передразнил ее синоби. — Я ощутил нечто странное. И хочу знать, что это было. Какое-то гендзютсу?
Карин покачала головой:
— Нет. Это… — она развернулась и отошла от него, не желая смотреть в глаза, не желая видеть его лица. — Это свойство моей чакры, полученное путем слияния крови клана Узумаки и другого клана. Моя чакра… при укусе… способна восстанавливать даже очень опасные раны.
Инахо кивнул:
— Понятно. Но это не все.
— Нет, не все, — девушка сделала глубокий вдох. — Она действует не только на тело. На разум тоже. Как очень сильный наркотик. Чакра сразу проникает в мозг, а также в источник, вызывая…
Инахо поморщился:
— Карин, без занудствования, блядь.
Куноити замолчала, хмыкнув. Развернулась и снова посмотрела напарнику в глаза:
— Это вызывает привыкание. Все, кого я так до этого лечила, сошли с ума, желая получить еще дозу. Снова увидеть галлюцинации и забыть о том, где и как они живут. Так умерли мои напарники. Моя первая команда, еще из Травы, еще до того, как я встретила Орочимару-сама. Они намеренно нарывались на ранения, чтобы я их лечила. Снова и снова. Пока не умерли от ран, которые даже я не могла восстановить.
Неожиданно. Но это объясняет причину, по которой она не распространяется об этой способности.
— Ясно, — Инахо кивнул. — И ты пришла проверить, не кидаюсь ли я на кунай, желая укусить тебя еще разок?
Взгляд куноити стал негодующим:
— Что? Я должна была дать тебе подохнуть там? Тебе и себе заодно?
Несколько секунд они сверлили друг друга взглядом, пока Инахо не качнул головой.
— Нет. Не должна была. Расслабься, у меня не было галлюцинаций.
Карин удивилась:
— Правда? Но…
— Что я, в таком случае, чувствовал? — ухмыльнулся парень.
Но, как-то неожиданно для себя, сам же и ответил на свой вопрос:
— Я почувствовал… Почувствовал, будто на какой-то короткий мир все то дерьмо… Все, с момента, когда моя жизнь пошла биджу под хвост. Будто все это исчезло. Моя семья не стыдилась меня и не бросала из-за этого. Мой друг не превратился биджу знает во что. Будто я проснулся, а все это оказалось просто кошмаром. Дерьмовым кошмарным сном.
Он улыбнулся, зло, гадко:
— А потом понял… Нет, не сон. Я действительно залез в дерьмо по самые уши.
Куноити удивилась, но ответила:
— Ну… Это, наверное, лучше, чем зависимость, да?
— Да, определенно лучше, — согласился парень. — А это только при укусе работает?
Карин немного покраснела:
— Не знаю, не проверяла.
Инахо ухмыльнулся:
— Так ты, оказывается, девственница?
— А тебя ебет? — огрызнулась она.
Инахо пожал плечами:
— Нет. Но задумка интересная. Представь, что тебя поймали вражеские синоби. И главный потащил в кусты, насиловать. Где и помер от счастья, пару раз присунув или случайно укусив в порыве страсти. Вот уж точно дибильная смерть.
Карин вздрогнула от отвращения.
— Засунь свои идеи…
— Как мило, — раздался голос за спиной Инахо.
Карин тут же стушевалась, а Инахо отошел в сторону от прохода. Голос узнали оба. В дверях появился Змеиный Сеннин собственной персоной.
— В другой раз обсудите свои важные дела. А пока, — он однозначно глянул на Карин.
— Я поняла, Орочимару-сама.
Куноити поспешила покинуть комнату. Орочимару закрыл за ней дверь, заодно наложив какую-то печать.
— Инахо-кун, — он сосредоточился на парне.
— Орочимару-сама.
Сеннин прошел до кровати и сел, показывая, что разговор будет состоять не из пары фраз, сосредоточив взгляд на Инахо.
— Карин-тян передала мне ваши подробные отчеты. Но у меня возникло пару вопросов об этом… Джокере.
Инахо отошел к столу и присел на его край.
— Я постарался подробно описать все, что он делал и говорил.
Орочимару, улыбаясь своей странной хищной змеиной улыбкой, кивнул:
— Да. Но меня заинтересовало другое. Его философия. Размышления о нас, синоби. Убийцах, заслуживающих смерти, желательно массовой и в ближайшем обозримом будущем. Как ты к этому относишься?
Как ни странно, вопрос не поставил Инахо в тупик. Скорее, парень действительно думал над этим.
— Я не скажу, что он совсем неправ. У него съехала крыша, хотя это, наверное, положительно влияет на его харизматичность. Но дело не в этом. Он в чем-то прав. Синоби, все без исключения, обладают возможностями, серьезно превосходящими возможности людей. Даже неопытный гэнин, вчера получивший протектор, способен убить опытного матерого воина-человека, если тот не пользуется какими-нибудь ухищрениями. А про синоби вашего уровня и говорить нечего.
— И в чем проблема? Нам дарована сила, и мы ею распоряжаемся? — Орочимару чуть наклонил голову. — Так и устроен наш мир.
Инахо ухмыльнулся.
— Проблема в том, что за эту силу мы не отвечаем. Не перед людьми. Мы просто диктуем им правила игры, не обращая внимания на их мнение. Лишь немногие синоби достойны той силы, которой владеют. И той власти, которой благодаря этой силе пользуются.
Орочимару усмехнулся:
— А как насчет меня? Я многих отправил под нож.
Инахо лишь хмыкнул в ответ:
— Те немногие среди ваших подчиненных, кого можно назвать… Хм. Достойными? Никого из них вы под нож не отправляли. Карин, Кабуто, Гурен, я. О нас можно говорить что угодно, но мы не конченные ублюдки. А все остальные — просто сброд. Зверье. Которое, без жесткого ошейника на шее ничем, кроме криминала, и заниматься не способно. Убивать таких — благое дело. Они сброд, болезнь, паразиты. Нет, Орочимару-сама. Я говорил не о вас. Я говорю, например, о набитой дуре с коровьим выменем, которая занимает пост Хокаге Конохи. Как самый заметный пример из известных мне. У нее есть сила и есть власть. А мозгов и совести этим распорядиться нет.
Змеиный Сеннин вновь ухмыльнулся:
— Совести? У синоби сложно с совестью, у всех.
Инахо кивнул:
— Да, не без этого. Но одно дело, когда синоби отвечает за себя, несет ответственность за себя. И совсем другое, когда синоби отвечает за целую деревню. Джокер прав, большинство из нас превратились в дерьмо. Лицемерное лживое дерьмо. И Воля Огня как символ этого лицемерия. Мы, связанные Волей Огня, единственные, кто все делает правильно. Мы справедливые, вокруг козлы. Мы честные, вокруг жулье. Мы самые невхерственные, а вокруг пидарасы. И пока каждая сука в Конохе считает себя лучше других, Джокер будет прав. А пока он прав, он может быть символом. Сраным символом того, в чем мы сами себе никогда не признавались.