Василий Онуфриевич прежде даже не представлял, сколь беспокойна жизнь директора небольшой телекомпании!
– А зачем она… это… в дырке шерудит? – слабым голосом поинтересовался Гадюкин.
– Наверное, подаяния просит! – пожал бескрайними плечами Лёвик.
– Оригинальный способ! – прошелестел Василий Онуфриевич, доставая из кармана бумажник, а из него – купюру. – Иди в студию, дай этой бабке десятку, и пусть проваливает!
Лёва кивнул и умчался, размахивая десяткой, как парламентер флажком, но очень скоро понуро притрусил обратно:
– Шеф, а она деньги утащила и тут же другую руку в щелку просунула!
Гадюкин молча вынул из кошелька вторую десятку.
– Шеф, а она третью руку протянула! – сбегав в студию, доложил запыхавшийся Лёва.
– Сейчас она у меня ноги протянет! – вызверился Гадюкин.
Он агрессивно шмыгнул носом, поддернул брюки и зашагал в студию, возбужденно размахивая руками.
– Слышь, Антоновна! Тут, кажись, не живая гадалка, а автомат! – азартно прокричала с верхней ступеньки стремянки Петровна. – Испортилася машинка, деньги обратно отдает!
Добычливая старушка победно помахала над головой компаньонши парой денежных купюр.
– Дай теперь я! – Антоновна затрясла стремянку, торопя подружку спуститься и уступить ей очередь к неисправному гадальному автомату.
Василий Онуфриевич твердым шагом вошел в студию в момент смены караула и уже успел обрадоваться тому, что дырка в стене свободна от посторонних вложений, как в щель с очевидным трудом протиснулась пухлая ладошка. Оказавшись в помещении, она тут же с прозрачным намеком сложилась ковшиком.
– Чего надо? – подойдя поближе, неприязненно спросил Гадюкин, не спеша раскошеливаться.
– Так ты не гадалка? – услышав мужской голос, удивилась Антоновна. – Ты мужик? Стало быть, гад!
Услышав ругательное производное от собственной фамилии, Гадюкин от возмущения потерял дар речи.
– Слышишь, гад, скажи мне, когда я умру? – замирающим голосом спросила Антоновна.
– Через минуту, старая клюшка! – гаркнул Василий Онуфриевич, стартуя вон из студии.
Отброшенные внезапно распахнувшейся дверью, посыпались на пол коридора любопытные техники. Перепрыгивая через упавших, взбешенный Гадюкин козликом проскакал по коридору, скатился по лестнице, вылетел во двор и увидел пару бабулек, со спринтерской скоростью улепетывающих наискосок через двор со стремянкой наперевес. Старушки были похожи на спортсменок, на бегу передающих друг другу эстафетную палочку, с той разницей, что вместо палочки у них была металлическая лесенка.
Мы с Иркой так увлеклись пирожными и молочными коктейлями, что вернулись к телекомпании не через час, как обещали Женьке, а почти через два. Торопясь наверстать упущенное время, к Косыгину мы поспешали бегом и в пирамиду построились без задержки, как цирковые гимнасты по команде: «Оп-ля!»
– Оп-ля! – озадаченно сказала я, оказавшись наверху. – А скворечник-то наш зашпаклевали!
Из прорехи в косыгинском пиджаке выпирала оранжевая масса, которую строители применяют для заделки щелей при установке окон. Я потрогала рыжую бяку пальцем и обнаружила, что герметик уже застыл и сделался твердым.
– Чего ты там возишься? – спросила Ирка, у которой, стоило только ей оказаться нижней в пирамиде, заметно портилось настроение.
Я не стала терять время на объяснения. В сумке, которая болталась у меня на плече, среди прочего сыщицкого снаряжения лежала большая отвертка. Прям как чувствовала, что понадобится!
Осторожно, чтобы не нарушить равновесия, я открыла сумку, достала отвертку и принялась выковыривать из коммуникационного отверстия куски затвердевшей пены. Длина отвертки позволяла пробивать слой герметика насквозь, при этом раздавался удивительно противный скрипучий звук, и мои труды не остались незамеченными.
– Это кто тут? – опасливо спросил с изнанки Косыгина Женькин голос.
– Я это, я!
– Ленка, это ты? – повторил приятель. – А бабки где?
Этот вопрос меня шокировал.
– Ты что, хочешь взять с меня деньги? – обиделась я.
– При чем тут деньги? Я говорю: бабки!
– А бабки – это не деньги?
– Бабки – это старушки! Женщины преклонных лет!
– Тебе нужны бабки? – Я ничего не понимала.
Невнятная беседа основательно увязла.
– Деньги – да, а старушки – нет, у меня еще родные бабули обе живы и чудят вовсю! – ответил Женька.
– Замуж не собираются? – спросила я, вспомнив Катину свекровь с ее матримониальными планами.
– А что, есть женихи? – заинтересовался Женька.
– Слышь, подруга! – донесся снизу сердитый голос Ирки. – Если ты вдобавок к детективному агентству брачную контору открыть собираешься, набери штат побольше! Я сейчас рухну!
– Боливару не снести двоих, – извиняющимся тоном сказала я Женьке. – Про бабок позже поговорим, сейчас скажи, выполнил ли ты мой заказ?
– Принимай! – В расчищенную щель высунулся мой наладонник. – Теперь инфракрасный порт… Теперь флэшка. Картинка на ней, файл называется «Киднеппинг», латинскими буквами.
– Спасибо! – побросав в сумку свое компьютерное добро, я слезла с Ирки и без промедления зашагала к машине.
– Подожди меня, торопыга! – простонала вслед подруга. – Я не могу так быстро, у меня от тяжести ноги по щиколотку в землю ушли!
– Меньше пирожных трескать надо было! – отбрила я, не остановившись.
Мы погрузились в машину и поехали в цифровую фотостудию «Коника-Плюс». Девушка на приеме заказов безропотно приняла мою флэшку, записала название файла, с которого нужно было сделать снимок, и сообщила, что забрать готовую фотографию можно будет через полчаса.
– Опять время терять! – недовольно сказала я.
– Пойдем посмотрим книжки? – предложила Ирка, махнув рукой через улицу, где виднелась огромная вывеска книжного магазина «Буквоедъ».
Книжки – это я люблю, поэтому с удовольствием согласилась. Мы перешли через дорогу, заперли в ячейках камеры хранения свои сумки и отправились бродить между стеллажами. Интересы у нас были разные, поэтому мы вскоре потеряли друг друга из виду. Я купила новую книжку Масяне и пару детективов для себя, а Ирка приволокла к кассе увесистый том мадам Роулинг – новое произведение про ее возлюбленного Гарри Поттера.
– Интересуетесь мистикой? – любезно спросила мою подругу девушка на кассе. – Акунина взять не хотите?
На просторном столе рядом с кассовым аппаратом лежали популярные литературные новинки. Мрачную темную обложку романа «Кладбищенские истории» пересекала веселенькая красная ленточка с надписью «Лучший подарок к празднику!».
– К Хэллоуину, что ли? – вздрогнув, спросила я.
– Нет, я про кладбища читать не хочу, – отказалась от предложения Ирка. – Я потом ночами спать не буду, впечатлительная очень!
С книжками в руках мы вернулись в машину и устроили там читальный зал, дожидаясь, когда можно будет забрать заказ в фотостудии.
– Интересная книжка? – спросила я Ирку через минуту.
– Не знаю, я пока только заголовок прочитала. А у тебя?
Я с удовольствием прочитала подруге вслух душераздирающий детский рассказ о буром медвежонке, который мечтал стать полярным и выкрасил свою шубку белой краской, но потом все равно страдал в Арктике от холода, и Ирка назидательно сказала:
– Незачем стараться быть таким, каким ты не являешься!
– Кому велено мяукать – не хрюкайте! – поддакнула я подружке строчкой Корнея Чуковского.
В этот момент что-то ворохнулось у меня в голове, словно потревоженный песик в тесной конуре, но Ирка тут же сказала:
– Лен, а ведь полчаса уже прошло, можно идти за фоткой! – И я переключилась на другую тему.
Фотографию нам сделали – просто загляденье! Ирка действительно загляделась, а потом сказала:
– Б-р-р! У меня просто мороз по коже! Знаю, что это липа, а все равно чувствую себя террористкой и негодяйкой!
– В данном случае цель оправдывает средства, – жестко ответила я.
– И что теперь, миссис Холмс? – вернув мне фото, спросила моя верная Ватсиха.
Следующим моим шагом по плану был телефонный звонок Вадику Рябушкину. Мобильник приятеля был выключен, поэтому я набрала его домашний номер, но разговор не состоялся, потому что трубку снял не сам Вадик.
– Алле-у? – напевно вопросил приятный женский голос.
Я поняла, что нарвалась на Людочку, и выключила трубку. С Вадиком я должна была побеседовать лично, причем не по телефону, а при встрече. Однако эту встречу еще нужно было как-то организовать. Явиться к Рябушкиным в дом я не могла, потому как присутствие Людочки при нашем с Вадиком разговоре было крайне нежелательным. Можно предложить приятелю встретиться где-нибудь в городе, на нейтральной территории, в кафе или в парке, но туда Вадик вполне может притащиться вместе со своей подружкой. Оставалось одно: срочно вызвать оператора Рябушкина на работу. Причем, чтобы не возбуждать у Людочки ненужных подозрений, желательно озвучить экстренный призыв к трудовой деятельности не женским голосом, а мужским. А в идеале, для пущей убедительности, позвонить не с мобильника, а со служебного телефона телекомпании, потому что у Рябушкиных дома стоит аппарат с определителем номера.
– Иришка, придется нам с тобой опять ко мне на работу ехать, – сообщила я подружке. – Я хочу попросить Женьку позвонить Вадику.
– Снова будем вавилоны строить?! – испугалась Ирка.
– В последний раз! – заверила я.
Сердитая подружка обозвала меня чокнутой физкультурницей, но при этом без промедления завела машину и вновь повела ее к стенам моей родной телекомпании. По пути мы с ней не разговаривали: Ирка дулась, а я обдумывала свои дальнейшие действия. Однако в ближайшие планы пришлось внести коррективы.
– Смотри-ка, доступ к телу партийного товарища закрыт! – сказала Ирка, первой заметившая непредвиденное осложнение.
Осложнение имело неприятный вид похожего на динозавра детины-охранника, который стоял на газончике под Косыгиным, как часовой почетного караула.
– Вот гад гадюкинский! – выругалась я. – Пресек последнюю линию коммуникации!