К выходу они двинулись всей компанией, и Нюрка, которая, притаившись в глубине коридора, навострила уши, услышала:
– Артур, сегодня я поеду к Анне. Нам надо поговорить.
Лурье приложил руки к груди.
– Конечно, дорогая. Позволь, я провожу вас до таксомотора.
Судейкина подставила губки для поцелуя и вдруг сказала:
– Поезжай с Маяковским.
– Я хочу пройтись.
– Отлично! Вместе вам будет веселее, – продолжала настаивать Ольга.
Нюрка, выглянув на мгновение из своего уголка, убедилась, что вид у Судейкиной в самом деле встревоженный.
Ага, значит, эта беспечная стрекозка что-то подозревает!
– Пойдем со мной, – добродушно пробасил, выходя из зала, громила. – Я тебя не обижу.
Компания выбралась на улицу. Нюрка заторопилась следом, краем глаза заметив: шепчущий что-то на ухо своей Верочке Судейкин даже не оглянулся.
На улице Маяковский радостно хлопнул Лурье по плечу.
– Артурка, знаешь, что я сочинил? Тот дурье, кто не знает Лурье! Здорово, да?
Лурье отмахнулся от приятеля и побежал усаживать дам в автомобиль.
Отойдя в сторонку и обмахиваясь фартуком – пусть карлик думает, что ей жарко, – Нюрка повертела головой.
Соглядатаев не видать.
Да тут ли они?
Заволновавшись, она юркнула обратно и, прижав руки к животу, сунулась к Тимофею.
– Никак прихватило? А нечего было со столов доедать! – мгновенно обозлился тот.
– Ничего я не доедала! – оскорбилась Нюрка. – Меня с утра крутило!
Тимофей скользнул по ней взглядом.
– Учти: из жалованья половину дневного заработка вычту.
Это была невиданная подлость, но пришлось согласиться. Лишь бы отпустил.
– Ладно, иди, убогая. А то пронесет прямо тут.
– Спасибо, дяденька Тимофей, век не забуду вашей доброты.
Треснуть бы этого сквалыгу по башке!
Кинув фартук в подсобку, Нюрка выбежала из «Привала». Карлик посмотрел недобрым взглядом и смачно сплюнул.
Ладно. С этим потом разберется. Лишь бы поймать убийцу.
Маяковского и Лурье она увидела почти сразу. Они не пошли в сторону Спаса на Крови, как было ближе, а двинулись в обход – через Марсово поле в сторону Михайловского замка. Нюрка все высматривала агентов, но так никого и не увидела.
Волнение нарастало. Она двинулась следом, стараясь не терять приятелей из виду.
Лурье с Маяковским перешли мост, двинулись по Садовой вдоль замка и неожиданно свернули в Михайловский сад. Подышать, видно, решили.
В сумерках белой ночи Нюркино серенькое платьице сливалось с ландшафтом, поэтому шла она смело. Пару раз оглянулась, проверяя, не потянулся ли следом карлик, и, перебежав улицу, пошла дальше.
Приятели были довольно далеко от нее, но она надеялась, что в случае чего успеет закричать и позвать на помощь.
Внезапно саженях в тридцати впереди из-за дерева вышел человек.
Нюркино сердце впрыгнуло в самое горло и заколотилось там с бешеной силой.
Человек двинулся не прямо, а как будто наискосок, словно обходя Лурье с Маяковским. При этом постоянно оглядывался, заставляя Нюрку припадать к земле.
В темноте сада она не могла рассмотреть его хорошенько, заметила только, что ростом он чуть выше ее.
Не Биндюжник, точно.
А кто сказал, что Биндюжник должен быть один?
Сомневалась Нюрка лишь в одном: как это бандиты решатся напасть сразу на двоих?
И тут произошло непредвиденное: Маяковский вдруг остановился, пошарил в карманах, хлопнул себя по лбу и, развернувшись, стремительно зашагал обратно.
Вот те раз!
Нюрка повалилась на траву и успела заметить, что бандит сделал то же самое.
Оставшись в одиночестве, ничего не подозревающий Лурье продолжил путь. Еще веточку по пути сорвал и стал нюхать.
Нюрка поднялась и нагнулась отряхнуть колени.
Внезапно впереди раздался сдавленный вопль.
Она даже распрямиться не успела. Так и глядела, согнувшись, как с двух сторон на бандита вдруг накинулись агенты и, схватив, повалили на землю.
Тот только и успел, что вскрикнуть.
Лурье, ничего не услышав, а может, пребывая в творческой задумчивости, продолжал идти.
Нюрка, не совладав с собой, кинулась к агентам.
– Попался, голубчик, – сдавленным шепотом проговорил один, крутя пойманному руки.
– Обыщите его, – подбежав, скомандовала Нюрка.
– А ты еще кто такая? – опешил один, пожилой дядька.
Второй всмотрелся в ее лицо.
– Это наша. Чебнева дочка. Я ее от «Привала» еще приметил. За нами шла.
Нюрка дернула его за рукав:
– Обыщите его, пожалуйста! У него в кармане кукла должна быть.
Агенты переглянулись.
– Чего-с?
– Кукла маленькая. Из ткани. Пожалуйста!
Бандита перевернули на спину и стали шарить по карманам.
– Кажись, ничего. А ты, часом, не ошиблась, малая?
Сам бандит благоразумно молчал и вообще – лежал, зажмурившись.
– А ну говори, куда куклу дел? – тряхнул его агент.
Бандит сжался в горсточку.
– Какую еще куклу? Нету у меня ничего.
Агент посмотрел на Нюрку.
– Нету у него ничего.
– А чего ж ты следил за теми господами? – нагнулась она к бандиту.
– Да ничего такого…
– Щас как вмажу! – замахнулся на него агент.
– Не надо! Я скажу! Думал, удастся часы или кошелек… Господа, сразу видно, не бедные.
– Ах ты ж, сволота!
– Ой, не бейте только! Я ж ни копейки не взял!
– Ишь, не взял он! Скажи спасибо барышне, а то недосчитался бы зубов!
Что ответил воришка, Нюрка уже не слышала. Она и так поняла, что ретивые агенты взяли не того, поэтому устремилась догонять Лурье, успевшего исчезнуть из виду.
Она заметила его идущим вдоль корпуса Бенуа «Русского музея императора Александра Третьего» и поспешила вперед.
Расстояние между ними сокращалось, но все еще было довольно значительным.
Прибавлять скорость опасно, в два счета заметят. Она перебегала от дерева к дереву, продолжая следить и уже понимая, что сегодня с Лурье ничего не случится.
Но ошиблась.
Почти у самого поворота Лурье остановился и полез в карман, вероятно, для того, чтобы взглянуть на часы. И в то же мгновение от черного ствола старой липы отлепилась большая угловатая тень.
Нюрка скользнула за ближайшее дерево, выглянула и в ту же секунду поняла – это он! Биндюжник.
Наверное, если бы у нее было время подумать, она бы сообразила, что спасти Лурье не сумеет. Агенты остались далеко позади, а одной ей не совладать. Но времени подумать не было.
Она сорвалась с места и что есть силы рванула вперед, отчаянно крикнув, сама не понимая что.
Потом агенты сказали, что услышали, как кто-то истошным голосом завопил «Пожар!», а потом – «Держи гада!».
Сама она так и не вспомнила, как ни пыталась.
Они обернулись разом: Лурье и тот, кто его преследовал.
В ту же секунду оба сорвались с места и побежали… в противоположные стороны.
Миг, и никого не стало.
Когда подоспел один из агентов, он увидел только тяжело дышащую Нюрку.
– Чего случилось? Кто кричал? – задыхаясь, спросил он.
– Сама не знаю, – ответила та.
– А ты чего? Испугалась?
– Очень.
Агент вытер пот и предложил:
– Пойдем провожу. Обопрись на меня.
Ухватившись за его рукав, Нюрка пошла, оглядываясь на ходу. И, разумеется, никого не увидела.
Только у самых ворот, ведущих к Екатерининскому каналу, она вдруг вздрогнула. Ожгло так, будто в спину раскаленным прутом ткнули!
Отцепившись от дядьки-агента, Нюрка резко обернулась.
– Ты чего? – испуганно спросил тот и тоже посмотрел назад.
– Показалось, – скривилась она, все еще ощущая спиной словно насквозь прожигающий взгляд.
Тот самый.
Ее проводили до самой Кирочной.
Домой она притащилась, еле передвигая ноги. На ее счастье, никого не было. Чувствуя безмерную усталость и апатию, она села на табурет в коридоре и закрыла глаза.
У них был шанс поймать Биндюжника.
Был да сплыл.
Какая же она невезучая!
В тупике
Тятеньке пришлось вывалить все. При свидетелях случилось, не отвертишься.
Нюрка уж думала, что это конец: не видать ей больше ни «Привала комедиантов», ни белого света вообще.
Однако то ли Афанасию Силычу было не до нее, то ли он в самом деле счел: раз ничего плохого с ней не случилось, то нечего и скандал затевать.
А скорей всего, отложил экзекуцию до лучших времен.
Нюрка не скрывала, что расстроена, была бледна, поэтому, посмотрев, как она ковыряет вилкой в тарелке с жаренной на постном масле картошкой – любимой едой с детства, – Афанасий Силыч решил дочку взбодрить.
Два описания, которые были в полиции, совпали. Их разослали по всем участкам и сыскным частям, но дело от этого не сдвинулось ни на дюйм. Биндюжник как сквозь землю провалился.
Зато молодцом показал себя Румянцев. Нашел-таки лавочку, в которой продавали кукол Ольги Глебовой.
– Сейчас продавцов опрашивает, – довольным голосом сообщил Афанасий Силыч. – Скоро узнаем, кто таков этот любитель кукол.
Нюрка, как услышала, сразу встрепенулась. Теперь уж точно выйдут на Биндюжника.
С этим, однако, вышла незадача.
Когда днем забежала в сыскную, застала Румянцева в тятенькином кабинете. Тот как раз о результатах розыска докладывал. Дверь была приоткрыта, и Нюрка все отлично слышала, стоя в коридоре и приложив навостренное ухо к щели. Хорошо, что рядом никого из сыщиков не оказалось.
Выяснилось, что покупателем был мальчонка лет тринадцати. С виду – как рассказали в лавке – неказистый, но прилично одетый. Когда продавщица, удивившись, спросила, зачем берет, пояснил, что сестрица тех кукол коллекционирует. Как денежек накопит, он ей покупает. В подарок. Из великой братской любви.
«Ну да, как же», – беззвучно пошевелила губами Нюрка.
– Хитер пацан! – произнес Афанасий Силыч. – Ну да и мы не лыком шиты. Возле той лавчонки наблюдение установи. Явится малец в следующий раз, пускай за ним проследят. Авось приведет прямиком к своему хозяину.