Миг – и из горла струей вырвалась кровь, а карлик начал медленно оседать.
– Быстро, – шепнул Красин, зыркнув на нее бешеными глазами, и потянул вперед.
Нюрка, как зачарованная, пошла за ним.
У разлома он остановился и прислушался.
– Кажется, тихо. Лезь на ту сторону, но из тени не выходи.
Выполнив приказание, Нюрка встала у раскидистого вяза и потрясла затекшими руками. Кажется, уже слушаются.
Вылезший следом за ней Красин вытер о траву нож и, сложив его, сунул в карман.
– Швейцарский. Складной, – пояснил он зачем-то Нюрке.
– Как вы его…
– Привычка, – равнодушно отозвался Красин, выдвинулся к дороге и негромко свистнул.
Через несколько секунд из-за угла выкатил автомобиль.
Дверца приоткрылась. Красин распахнул ее, запихнул Нюрку внутрь и, оглянувшись, скомандовал сидевшему за рулем человеку в кожаной куртке:
– Довезешь, куда скажет, и мигом назад.
А потом посмотрел на Нюрку и улыбнулся:
– До встречи, Анна. До скорой встречи.
Дверь захлопнулась, автомобиль взревел и сорвался с места.
Нюрку отбросило назад, на кожаное сиденье.
– Мне на Кирочную надо, – сипло произнесла она и закусила зубами руку, сжатую в кулак, чтоб не зареветь в голос.
Брат
Она пила, пила, пила и не могла остановиться.
Фефа, тятенька и Золотарев с Румянцевым терпеливо ждали. Лица у всех были опрокинутые. Натерпелись за нее страху, видать.
Наконец она отставила кружку, и Фефа тут же принялась вытирать ей лицо мокрым полотенцем.
Остальные продолжали смотреть испуганными глазами.
Закончив с лицом, нянька взялась за руки.
Судя по тому, как виновато и с опаской поглядывал на Фефу тятенька, она уже знала обо всем, что случилось. И не только о похищении.
«Хорошо, что меня в это время не было», – подумала Нюрка и поежилась.
Она уже открыла рот, чтобы всех успокоить, но Фефа не позволила.
– Чего вы столпились тут? – напустилась она на мужчин. – Не видите: дитю в себя прийти надо! Идите, что ли, пока в кухню! Там самовар подошел!
Сыщики дружно поднялись и молча выкатились из комнаты.
Ну все, сейчас ее будут убивать. Фефа пострашнее бандитов.
– Дитятко, – вдруг, заплакав, прижалась к ней нянька, – ты только скажи: цела ли?
– Фефочка, не волнуйся, – гладя ее по волосам, стала успокаивать рыдающую няньку Нюрка. – Меня не тронули, связали только, руки больно поднимать.
– Где? Где больно? – подхватилась Фефа и кинулась ощупывать.
– Ой! Ой! Не трогай! – запищала Нюрка, отстраняясь.
Надо как-то спасаться!
– Фефа, я есть ужасно хочу. Особенно твоих пирожков с капустой.
– Как раз к обеду напекла. Только не с капустой, а с картошкой.
– Еще лучше! Давай!
Фефу как ветром сдуло.
Нюрка осторожно ощупала руки и плечи. Не так уж, кстати, и болят. Не отвалятся. Она постояла, привыкая к вертикальному положению, пробуя устойчивость ног.
Надо же, до чего она, оказывается, слабая. Пробыла в плену всего несколько часов – тятенька сказал, что шесть, – а ощущение такое, будто вся развалилась на части.
– Что же ты за сыщица после этого? – шепотом спросила она себя и подошла к зеркалу.
Лицо было бледным, но изможденным не казалось. Глаза не красные, губы не трясутся.
В целом все не так плохо, как она себе воображала.
Из кухни потянуло выпечкой, и во рту мигом собралась слюна.
Нюрка расчесала волосы, заплела косу потуже и пошла туда, где уже ждали ее сыщики.
Тятенька щипал усы, Золотарев поглядывал с нетерпеливым интересом, а Румянцев так, будто впервые видел. С чего вдруг?
Известие, что похитили ее с целью поменять на Чижика, их удивило.
– А мы все понять не могли, чего им от тебя надо.
– А вы разве не получали от Биндюжника письмо?
– Какое еще письмо?
– Ну, с требованием обмена.
Афанасий Силыч нахмурился.
– Не было никакого требования.
– Ничего не понимаю. Биндюжник сам сказал. Зачем же тогда?
– А как ты выбралась? – спросил Золотарев. – Помог, что ли, кто?
Нюрка хотела поведать, как все было, но неожиданно для себя вдруг сказала:
– Тот, что меня сторожил, заснул пьяный, я веревки распутала и сбежала. В стене пролом был, а дальше дорога.
Румянцев взглянул пытливо:
– А мне показалось, что тебя вроде автомобиль привез.
– Так и есть. Таксомотор пустой мимо ехал. Деньги у меня были, – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, ответила Нюрка.
– Ну, а место, где тебя держали, показать сможешь? – спросил Золотарев.
Все как будто очнулись и наперебой принялись расспрашивать.
Нюрка задумалась. А в самом деле, где находится бандитское логово?
Ничего, кроме стены, дыры в ней и дороги она, оказывается, не запомнила.
– Да, еще вяз большой за стеной рос!
– А помещения сами? Они для чего? Склады, может, какие или жилье?
Нюрка закрыла глаза и словно наяву увидела грязную каморку с окошечком под потолком, большую полутемную комнату со столом посредине и ящиками вдоль стен.
– Склад! Да! Когда выходили, я почувствовала запах… масла.
Сыщики переглянулись.
– Машинное масло, ящики. А не оружие ли, часом? Ну-ка, вспоминай, что еще?
– Чего вы допытываетесь, – вмешалась вдруг Фефа. – Хоть поесть ребенку дайте. Исхудала вся в плену! И сами ешьте! Наговоритесь еще!
Сыщики послушно принялись пить чай с пирогами.
И Нюрка вместе с ними.
Зачем Биндюжник приказал ее похитить? Что хотел?
Мысль была тревожной и не приводила ни к какому выводу. Впрочем, Фефины пироги скоро успокоили нервы, а крепкий чай с травами так и вовсе настроил на мирный лад.
Она даже не заметила, как уснула с надкусанным пирожком в руке.
Румянцев хотел отнести ее на кровать. Тятенька не позволил. Сам отнес, уложил и укрыл одеялом.
Эх, кипеть ему в геенне огненной за то, что допустил такое мытарство для своего ребенка. Если Фефа его не убьет сегодня, больше он дочку единственную к сыщицким делам ни в жизнь не допустит.
Первая мысль, которая посетила ее голову утром, была о том, что в «Привал комедиантов» соваться нельзя.
И что это значит? А то, что с расследованием покончено и Николая она больше не увидит.
Сердце вдруг заколотилось так сильно, что пришлось прижать руку к груди, чтобы не выскочило.
Через минуту она, правда, стала рассуждать здраво. Синицкий, если захочет, сам ее найдет. Дорогу к ее дому не забыл.
А вот расследование в самом деле придется закончить.
Легко сказать!
Нюрка прислушалась. Фефа, конечно, дома. Теперь ее калачом не выманишь. Будет сторожить денно и нощно.
А что, если попытаться улизнуть?
Не выйдет. Фефу на кривой козе не объехать.
Она снова улеглась в кровать.
Откуда ощущение, что она все время сворачивает не туда? Поймать бы его и рассмотреть хорошенько.
Авось посетила бы головушку светлая мысль.
– Доброго вам здоровья, Фефа! – услышала вдруг она детский голос.
– Кому Фефа, а кому Феофания Елисеевна.
– Простите, мне сестра велела так сказать.
– А ты чей будешь, мальчик?
– Краюхиных. Я брат Зины.
– А чего тебе надобно?
– Зина просила передать вашей Анюте, что будет ждать ее у библиотеки в двенадцать. Раньше не сможет.
Нюрка подскочила, как ошпаренная. Господи! Они на прошлой неделе договаривались вместе в библиотеку сходить! Как же она забыла?
Напялив кое-как домашнее платье, Нюрка вылетела в переднюю.
– Здравствуй, Антон! Передай Зине, что буду непременно!
– Она еще сказала, чтобы ты не забыла книжки захватить, которые сдать следует.
– Не забуду!
– Ладно. Я пошел тогда.
– Подожди-ка, – спохватилась Фефа, метнулась в кухню и вынесла пирожок.
– На вот, подкрепись.
– Спасибо, Фефа Елисеевна, – поклонился Антон.
– Ну хоть так, – согласилась Фефа.
Нюрка заперла за мальчиком дверь и подумала: если бы у нее был брат, сейчас бы отправила его с запиской к Синицкому.
Она повернулась, чтобы идти к себе, и вдруг застыла.
Брат?
На встречу с Зиной Нюрка неслась, как дикая лань. Чуть старушку не сшибла на Таврической и дважды едва не попала под колеса таксомотора.
Зина прохаживалась у входа с книжками под мышкой. Выскочив из-за угла, Нюрка налетела на нее и закружила.
– Зиночка-корзиночка, легкая пушиночка!
– Анютка, ты чего? – оторопело уставилась подруга.
– Зинуля, если бы ты знала, какая ты молодец! Давай сейчас поедем с тобой на Васильевский, а в библиотеку потом вернемся!
– На Васильевский? Я только оттуда!
– Так и отлично!
– Чего отличного, Анюта? Сначала надо книги сдать. И потом, я хотела взять несколько на лето.
– Мы все успеем, Зиночка! Верь мне!
И не давая подруге возразить, потащила ее к остановке трамвая у Адмиралтейства.
– Куда мы идем? – спросила Зина, когда они вышли на Среднем проспекте возле трамвайного парка.
– Нам на двадцать первую линию.
– Чего мы там забыли?
– В доме номер два жили Глебовы.
– Прямо в горном институте, что ли?
– Зиночка, умоляю тебя, все расспросы потом, ладно?
Послушная Зина кивнула.
Дверь во флигель для преподавателей и служащих была открыта. Нюрка сочла это добрым знаком и, проскользнув внутрь, втащила за собой упирающуюся Зину.
Никакого служки или сторожа внутри не обнаружилось. Оглядевшись, Нюрка подошла к первой двери и постучала.
– Кого вам? – послышалось через мгновение.
Хозяин под дверью, что ли, караулил?
– Мы Глебовых ищем.
– Тю!
Дверь распахнулась, и на пороге появился тщедушный – в чем только душа держится – мужичонка в по меньшей мере столетней давности халате. В лицо девочкам шибануло перегаром.
– Поликарп Введенский, к вашим услугам! – аттестовался мужичонка.
– Здрасьте, – хором сказали Нюрка с Зиной.
– Вы про Глебовых спросить хотели? Так они давно тут не живут. Но я их знал и даже близко был знаком.