— Это помада Лолы, — он не колебался, правда, на секунду отвел глаза. Теперь они невинно смотрели на жену.
— Она оставила ее в машине. Не смотри так. Что ты подумала, черт возьми?
— Как она могла оставить ее в машине?
— Наверное, подкрашивала губы и положила тюбик мимо сумочки. Такого что, не бывает?
— Почему у нее так много такой помады?
— Много! Это всего две, насколько я знаю! Одну из них стащила Дэйдр.
— И ни ты, ни она не знаете ничего о том, кто выпускает такую помаду. Даже девушка из «Симпсис» не слышала о ней.
— Отдай, — его голос стал резким, холодным, чужим. Он ничего не собирался ей рассказывать.
Она без возражений отдала помаду.
— И в каких еще магазинах ты проводила расследование?
— Только в Симпсис.
— Эбби! Ради Бога! Зачем придавать столько значения невинной губной помаде. Лола же не выясняет, где ее фирма приобретает ее. Может быть, это надбавка к зарплате. Но это такая мелочь. Неужели ты не понимаешь?
— Разве? — сказала Эбби язвительно, — то, что ты держишь помаду другой женщины в своем письменном столе, считаешь мелочью? Почему ты не оставил ее в машине, чтобы отдать Лоле вечером?
— Не задавай дурацких вопросов! Я машинально забрал ее. Может быть, я просто аккуратный. Пожалуйста, успокойся на десять минут, пока я подпишу почту. Потом мы можем уйти и отпустить мисс Аткинсон. И вообще, что ты делала в городе?
Но теперь Эбби точно знала, что не покажет ему подарок для Дэйдр и не расскажет, где была. Она ненавидела себя за это, но какое-то дурное предчувствие заставляло ее молчать. Вместе с Лолой Люку придется смотреть на маленькую фигурку на качелях и вспоминать, где они ее видели. А она будет наблюдать за их лицами…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Движение в зеркале привлекло ее взгляд. Эбби резко повернулась и увидела бледное лукавое личико в окне. Дэйдр снова следила за ней.
Надо было задернуть шторы, но теперь уже слишком поздно: покорно Эбби встала и открыла окно. Дэйдр, одетая в синее нарядное платье, лукаво улыбалась ей.
— Я только хотела посмотреть, что вы наденете.
— Разве тебе не говорили, что воспитанные девочки не подглядывают в чужие окна?
— Я должна вам кое-что сказать, — ответила, не обращая внимания на ее сердитый тон.
— И что же?
— Мама снова говорила по телефону с моим отцом.
— Дэйдр, откуда ты знаешь, что это твой отец?
— Она называет его Per. Я не знаю точно. Я просто думаю, что он мой отец. — Дэйдр отвернулась с нарочитым безразличием, — в любом случае он не придет сегодня на день рождения, потому что она сказала: «Только посмей показаться сегодня». Когда она закончила разговор, дядя Милтон сказал: «Я все еще не уверен, что ему можно доверять». А мама сказала: «Я доверяю», — и ушла.
— Они имели в виду Рега?
— Не знаю. Или его, или Люка.
Эбби высунулась из окна и сказала раздраженно:
— Дэйдр, ты снова рассказываешь сказки. При чем здесь Люк? Какое он имеет отношение ко всему этому?
В тусклом свете бледное лицо Дэйдр расцвело недетским удовольствием.
— Потому что мама сказала, подойдя к двери: «Все равно я хочу его, вот и все». И потом, она приказала Регу не появляться. Так что это должен быть Люк. Она всегда увивается вокруг Люка. Она месяцами это делала. Она влюблена в него.
— Дэйдр, не смей повторять это! Это неправда, и ты мне совсем не друг, если говоришь такое. Кроме того, что это за безобразие: подглядывать в чужие окна, подслушивать телефонные разговоры…
Девочка покраснела. Ее рот вытянулся в прямую суровую линию.
— Если вы меня ненавидите, можете не приходить на мой день рождения! — она повернулась и убежала. Призрачная фигурка в синем платье растаяла в сумерках.
Эбби закусила губу. Не следовало быть такой резкой. Девочка невыносима, но она очень чувствительна и слишком легко ранима. С любовью и пониманием она была бы совсем другой.
С любовью и пониманием… Кому и когда их хватало?
Эбби медленно задернула шторы, размышляя, что заставило ее надеть шелковое платье с рисунком из роз, которое, как она чувствовала инстинктивно, понравилось бы Дэйдр больше всего из ее гардероба. И зачем она вообще собиралась на день рождения этого отвратительного ребенка!? В холле зазвонил телефон. Люк, просматривающий в гостиной какие-то бумаги, которые принес из офиса, поднял трубку.
— Эбби, это тебя.
— Кто это? — спросила она своим обычным топом, несмотря на холодность между ними.
— Я не знаю. Какая-то женщина.
Она подошла к телефону. Довольно хриплый женский голос произнес:
— Это миссис Фиарон? — Эбби не узнала его, хотя он показался смутно знакомым.
— Да, это я.
Она была убеждена, что Люк стоит за нею.
— Это по поводу той вещи, о которой вы спрашивали меня сегодня днем. На вашем месте я бы съездила в Роуз Бэй.
Прежде чем Эбби успела хоть что-то ответить, в трубке щелкнуло. Звонившая повесила трубку.
— Короткий разговор, — заметил Люк. — Кто это был?
Почему он стоял там, наблюдая за ней? Должно быть, она сошла с ума, не доверяет собственному мужу. Господи, только не это!
Но снова осторожность не позволила Эбби сказать ему, что случилось и что завтра она собирается на приморскую окраину, для того чтобы продолжить поиски таинственной косметической компании. Наверное, ей звонила женщина из магазина на Джордж Стрит, где она наводила справки.
— Дорогой, я же не слушаю твои телефонные разговоры, — сказала она с легким упреком.
— Ради Бога! Я вижу, твоей подруге особенно нечего было сказать. Не знал, что женщина может быть так немногословна.
Он улыбался, по его глаза были холодными и настороженными.
— О, это была просто продавщица, которая кое в чем помогала мне. Она сказала мне, где я, возможно, это достану.
— Достанешь что?
— Пояс, который мне правится, если тебе так необходимо знать, — сказала Эбби сердито. — Я думала, что это будет легко. Они есть в любом приличном магазине в Лондоне. Но здесь никто ничего не знает!
Она прятала свое возбуждение, отвлекая внимание мужа неожиданным выпадом против этого странного, слишком яркого, слишком стремительного города.
— Ну что ж, мы нация слабоумных, — сказал Люк. Он, казалось, расслабился. — Ты выглядишь очаровательно. Это все для Дэйдр?
— Этого маленького монстра! — воскликнула Эбби. Люк сердечно рассмеялся:
— Значит, она тоже включена в эту компанию? И я? Ты все еще беспокоишься из-за этой смешной помады?
— Люк, что значит для тебя Лола? — вдруг взорвалась Эбби. — Я должна знать.
Его лицо стало суровым. Она знала, что так будет. Но этот нарыв нужно было вскрыть.
— Она — добрый друг, как и вся ее семья. Ничего больше.
— Я не верю тебе, — сказала Эбби решительно. — Я пыталась, но не могу.
— Мне жаль. Я говорю тебе правду.
— Возможно, ты не испытываешь к ней ничего такого, но Лола с ума по тебе сходит. Даже ее собственная дочь это видит.
Он сердито нахмурился:
— Господи, Эбби, нельзя верить фантастическим конструкциям этого ребенка. Она самая большая лгунишка в Сиднее.
— Тогда кто такой Per? — возразила Эбби.
— Не имею ни малейшего представления.
— Дэйдр говорит, что он ее отец, и что ее мать всегда звонит ему. Если он ее отец, то почему мы никогда его не видим? Почему он держится в тени? И почему он не появляется при тебе?
Люк нетерпеливо дернулся.
— Дорогая, ты говоришь, что Дэйдр всегда сует нос в чужие дела. А как насчет твоего, хотя он такой очаровательный? Ты уже вовлекла меня в одну дикую гусиную охоту. Так что не надо начинать новую. Кто бы ни был этот Per, он не имеет к нам никакого отношения. Не больше, чем старина Джок или тот другой парень, о котором ты говорила, странный мужчина с рыбьим лицом. Забудь это, пожалуйста. Ты моя жена, а Лола только друг. Как мне это доказать тебе?
— Не видеть ее больше, — сказала Эбби спокойно.
— О, Боже, дорогая. Мы живем дверь в дверь. Мы не можем быть такими невоспитанными, нецивилизованными.
Ему было наплевать на ее чувства, его голос был слишком резким и бесстрастным, как будто он говорил с какой-то чужой женщиной да к тому же полной дурой.
— И в любом случае, я обещал поехать на эту охоту на уик-энд. Ради бедняги Милтона. Ну, хоть это ты понимаешь? Как бы ты себя чувствовала прикованной к инвалидному креслу?
И быть запертым в туалете, когда озорной ребенок укатил средство передвижения… Эбби на мгновение почувствовала угрызения совести.
— Мне жаль его, но что я могу сделать?
— Только быть разумной и дружелюбной, — сказал Люк. — Между прочим, ты не можешь оставаться здесь одна на те два дня. Ты погостишь у мисс Аткинсон или побудешь с миссис Моффат? Она будет счастлива.
Эбби подумала об этих двух альтернативах и содрогнулась.
Она подумала о третьей, то есть остаться здесь одной, прислушиваясь к каждому звуку, думать, что слышит крадущиеся шаги, ждать телефонного звонка…
— Я думаю, мне придется поехать с тобой, — сказала она решительно.
— Я так не думаю. Тебе это совсем не понравится. — Его отказ был слишком быстрым. Он явно не успел сориентироваться. Милтон и Мэри поедут в своей машине, вмещающей инвалидное кресло и больше никого, кроме водителя. Значит, Люк возьмет в свою машину Лолу. Конечно, Эбби будет третьей лишней. А всего пять минут назад Люк говорил, что Лола только друг, «цивилизованный» друг.
«Как это примитивно — ревновать», — подумала Эбби, стараясь не заплакать.
— Я не выношу, когда стреляют в кенгуру или кого-то еще, но я все же хотела бы поехать. Я никогда не видела этих диких земель.
— Они заброшены, пусты и мрачны. Особенно в это время года. Тебе там совсем не понравится. — Люк посмотрел на часы. — Не пора ли нам идти, если мы хотим задуть свечи или что там еще намечается?
— Люк, почему ты так изменился?
Она видела, как дрогнули его губы, поймала мгновенный обнаженный взгляд, который она наверняка вообразила. Затем маска снова опустилась, и он уже говорил с удивленным видом: