Морис Лабелин ткнул пухлым пальцем в грудь Бакли:
— Итак. Где Хармон Паула?
— На юге, ваша светлость.
— Конкретнее?
— В Лаэме, королевство Шиммери.
— Как ты узнал?
— В этой книге, ваша светлость, имя Хармона не упоминается. Но отмечен странный тип, который трижды, проезжая через Фаунтерру, раздал одежду привокзальным нищим, а себе купил новую. Поскольку время событий совпало с подделкой Сферы, то я предположил…
— Ага, ага. И дальше?
— В последний раз этот неизвестный купил билет до Маренго. Я тоже поехал в Маренго и пошел в морской порт. Подумал так, ваша светлость: Хармон имел с собой деньги, и он купец. Вероятно, он бы…
— Боги! Что с вами двумя! Как же вы любите разжевывать и класть в рот кашицу!! Да, Хармон — купец при деньгах, да, он не поплыл бы на Юг порожняком, закупил бы товара. Да, ему нужно было нанять корабль. Я понимаю это не хуже твоего!
— Простите, ваша светлость.
— И ты нашел это судно?
— Да, ваша светлость. По счастью оно как раз стояло в Маренго, и я поговорил с капитаном. Торгаш назвался славным Хорамом и зафрахтовал судно до Лаэма. Там, в Лаэме, не составит труда отыскать его: Хармон так отличился, что весь город его запомнил.
— Это как же?
— Он купил на торгах самую дешевую и скверную рабыню, какую только нашел. А потом, ей в подарок, купил небесный корабль.
— Что купил?
— Небесный корабль, ваша светлость.
— Что за штука?!
— Ну, вроде как шар, в котором горячий воздух. Он, якобы, взлетает вверх и может поднять человека.
— Серьезно? Поднимает человека прямо в небо?!
— Не тебя, папенька, — подмигнула леди Магда. — С тобой он не справится.
Тучный герцог уставился на дочку… и вдруг расхохотался, потрясая щеками.
— Это точно! Ха-ха-ха. Но и тебя тоже не поднимет. Ха-ха-ха-ха! Даже не мечтай, дочурка!
Теперь засмеялась и свинка Магда. Отец и дочь на пару тряслись от хохота, Бакли скромно улыбался, боясь позволить себе большее.
— Ладно, — сказал герцог, отдышавшись и утерев слезы с глаз, — теперь о деле. Ты, дочка, поплывешь в Шиммери.
— Я, папенька?
— Шиммерийцы любят женщин — ты женщина. Для дела нужен ум — у тебя он есть. И я должен доверять своему послу, а два миллиона золотых я доверю только тебе. Сам же тем временем отправлюсь в Фаунтерру, где стану изображать побитого щенка, выклянчивать милости у ее, так сказать, величества и понемножечку интриговать против Ориджина. Короче, делать все, чтобы Ориджин не пронюхал о нашей задумке.
— Кто будет со мною в Шиммери?
— Барон Деррил и маркиз Уиндли с сотней кораблей и тысячей воинов. Нет, с полутора тысячами. Но никому из солдафонов не давай говорить — у них языки дубовые. Когда дойдет до беседы, говори сама, либо дай говорить Бакли. Он тоже будет с тобой.
— Благодарю за доверие, ваша светлость!
— Бакли, твоя первая задача — найти этого Хорама… тьфу, Хармона, и вернуть мне Сферу. Если тебе понадобятся воины — возьмешь их у Магды. Если Магде понадобится твой быстрый язык или твой нюх — она воспользуется тем и другим. Все ясно?
— Да, ваша светлость. Разрешите мне еще раз от всей души поблагодарить…
— Ага, ага. Я понял, хватит. И еще. С тобой был один головорез, как там его звали?..
— Шестой.
— Шестой?
— Такое его прозвище, ваша светлость.
— И куда он подевался?
— Он хотел уйти.
— Хотел уйти?
— Да, ваша светлость.
— Со всем, что знает?
— Да, ваша светлость.
Морис Лабелин снова рассмеялся:
— Хотел уйти, а?.. Ха-ха-ха! Вот шутник!.. Ну, ничего, Бакли, возьмешь себе Седьмого.
— Да, ваша светлость.
— А теперь довольно болтовни. Собирайтесь!
* * *
Портовый город Грейс понемногу таял в дымке. Два человека на корме флагманского судна «Величавая» провожали город взглядами: уродливая толстая женщина в дорогом плаще и низкорослый мужчина с маленькими, сдвинутыми к переносице глазками. Мужчина, казалось, не находил себе места — переминался с ноги на ногу, прерывисто дышал, то выпрямлялся, то опирался на поручень локтями. Присмотревшись к нему внимательно, можно было понять: он теряет покой от близости толстухи. Искоса поглядывая на нее, он изо всех пытался уловить ее настроение, будто оно имело для мужчины крайнюю важность. То и дело облизывая губы и нервно сглатывая, мужчина словно бы собирался с духом, чтобы сказать нечто.
— Надеюсь, в Шиммери жарко, — сказала толстуха.
Ее слова странным образом придали мужчине решимости, и он, наконец, раскрыл рот:
— Прекрасная леди Магда, я хотел сказать о том, как меня переполняет радость от соседства с вами. Мысль, что я буду вашим спутником в этом путешествии, делает меня счастливейшим из…
— Ты любишь мою задницу? — спросила леди Магда.
— Простите, ваша светлость?..
— Отойди на два шага назад и посмотри внимательно на мою задницу. Ну!
Он вынужденно повиновался. Зад герцогской дочки был огромен и бесформен, словно две сгнившие тыквы. Вероятно, его сплошь покрывали прыщи, как и все остальные участки кожи миледи.
— И как, она тебе по нраву? — осведомилась леди Магда. — Если нет, то прекрати лизать ее, черт возьми!
— Ваша светлость, я ничего такого не имел в виду…
— Все эти «прекрасная», «великолепная», «радость от соседства»… Я знаю, какая я. Оставь свое вранье для безмозглых курей.
— Ваша светлость, простите меня, но я совершенно искренне…
— И «вашу светлость» засунь туда же, куда «прекрасную леди»! Я тебе не светлость! Папенька — светлость, за ним будет мой старший брат, а я — вряд ли.
Сконфуженный Бакли покраснел и не нашелся с ответом. Его глупый вид развеселил леди Магду:
— Хи-хи, какой ты потешный! Отними у щенка право подлизываться, и он не будет знать, что делать. Ладно, Бакли, если так уж хочешь лизать — лижи. Но делай это правильно. Говори то, что мне действительно будет приятно.
— Вы так умны, миледи!
— Угу, я это знаю. Придумай что-то поинтереснее.
— Меня восхищает прямота, с которой вы указали этим маркизам и баронам на их ошибки.
— Тогда почему ты такой скользкий, если любишь прямоту? Нет, Бакли, комплименты — не твоя стихия. Скажи то, что меня порадует, или помолчи.
— Ладно, миледи, порадую вас, — сказал Бакли снисходительно, подражая ее собственному тону. — Я знаю, как сберечь миллион эфесов.
— Повтори-ка.
— Нам дали два миллиона золотых, чтобы купить у шиммерийцев очи, а затем распродать по дешевке. Добрый миллион мы потеряем на этой затее: купим дорого, продадим дешево. Так вот, я знаю, как его сберечь.
— И как же?
— Я скажу вам, миледи… Но не сейчас.
— Это еще почему?!
— Во-первых, миледи, вам будет интересно самой поразмыслить об этом и найти способ. Во-вторых, я хочу как следует обдумать все детали, чтобы не попасть впросак. И в-третьих, самое главное. Если скажу сейчас все сразу, то вы спросите: отчего не сказал об этом на берегу, вашему папеньке?
— И отчего же не сказал?
— Тогда он дал бы вам лишь один миллион, не два.
— То есть, ты украл для меня миллион золотых у моего же отца?
— Ни в коем случае, миледи. Я свято верю в родственные чувства и убежден, что вы отдадите деньги отцу, едва мы вернемся в Южный Путь.
Кривая ухмылка леди Магды отразила понимание:
— Но вернемся мы через добрых полгода. А за полгода человек с умом и миллионом золотых может сделать очень многое. Ты об этом, Бакли?
Он ответил поклоном.
— Вероятно, у тебя есть и мысль, во что вложить эти деньги?
Он многозначительно улыбнулся.
— Чего ты хочешь для себя?
— Крохотную долю прибыли… и счастья быть рядом с вами, прекрасная леди.
Дочь герцога усмехнулась:
— Вот теперь вышло уместно. Ладно, буду прекрасной, уговорил!
А Бакли подумал в который уже раз: как хорошо, что ты не умеешь читать мысли, жирная свинья. Если бы умела, то знала: под крохотной долей прибыли я понимаю все сто процентов. А также два миллиона золота, что сейчас лежат в трюмах, и все очи, которые мы купим. И ты будешь мне полезна, толстозадая. Дашь мне все, чего хочу, ведь ты заглотила крючок. Откуда я знаю? Просто: мы все еще плывем на юг, а не возвращаемся в Грейс.
И, умей ты читать мысли, знала бы еще одно. Сильней всего презираешь тех, перед кем ползаешь на коленях.
КУКЛА НА ТРОНЕ
Спутники — 1
Окрестности Мелоранжа (герцогство Литленд)
— Лысый хвост, а не деревня, — сказал ганта Бирай.
Он даже не сходил с коня — знал, что на поживу нечего надеяться. Сидел на спине гнедого, жевал корень кислицы. Глядел, как его люди ходят с факелами от избы к избе.
— Обычная деревня, — ответил Неймир.
— Не хуже остальных, — прибавила Чара.
И то верно. Прошлые деревни ничем не отличались: дюжина глиняных мазанок, крытых соломой. Ни скота, ни зерна; серебра и золота — подавно. Люди ушли в джунгли, забрав все, что чего-нибудь стоило. Правда, в этой вот деревне осталась горстка стариков. Тупые или наивные, или жить устали — кто их разберет. Обшарив погреба и зверея от скудости добычи, шаваны Бирая сожгли деревню. Ползунов убили, вспороли животы, отрубили ступни — все, как велел вождь.
— Грязные обезьяны, — ганта Бирай сплюнул на труп крестьянина.
— Обычные литлендцы, — ответил Неймир.
— Везде такие, — кивнула Чара.
— Ни козы, ни лошади… Ни крошки хлеба! Чем только жили эти ползуны?
— Держали скот, а теперь угнали в джунгли, — пожал плечами Неймир. — Сам знаешь, ганта: нужно в джунгли идти.
— Я знаю?.. — Бирай пожевал корень, по бороде стекли бурые капли слюны. — Надо убираться отсюда, вот что я знаю. Мы ничего не находим в этих долбаных деревнях. А жрать-то хочется.
Он все жевал. От вида чужих работающих челюстей у Нея сводило желудок.
— И еще, чего доброго, в засаду влетим. Возвращаться надо, вот что.
— Ганта, Степной Огонь приказал…