сам напоролся на лезвие, обмяк и рухнул под сухой щелчок разряда.
— Сука!
Кол осыпал чужака градом ударов, потеснил, прижал к стене. Оба на вдох замерли, приноравливаясь друг к другу, прицеливаясь. Инжи имел время, чтобы выбрать сторону. Будь на чужаке двуцветный плащ, вопроса бы не возникло. Но плащ был вишневым. Помогай слабому, — учил бы Инжи дочку. Если победит сильный — как с ним потом совладаешь?
Парочка метнул нож. Чужак вскрикнул и выронил оружие. Кол сшиб его на пол, свирепо пнул — раз, другой, третий. Присел, замахнулся кинжалом — вспороть горло.
— Стой, Кол, — сказал Инжи. — Не делай этого.
— Кончу гада! — рыкнул Кол.
— Я сказал: не делай.
Инжи уронил ножик из рукава себе в ладонь.
— Почему?!
— Потому, что он — вояка. Погляди на плащ, оружие, гербы. Вояки не ходят поодиночке. Прежде, чем сдохнуть, он должен сказать, где его рота. Ты же не хочешь, чтобы сотня солдат неожиданно ввалилась сюда?
— А, сука, — бросил Кол и спрятал кинжал. Отступив на шаг, с размаху пнул лежащего в голову. Тот отключился.
Очень умно, — язительно подумал Инжи, но предпочел промолчать.
— Плохо, плохо, — бормотал себе под нос плюгавый хозяин трактира.
Вопреки его словам, последствия схватки оказались терпимы. Оба коловых дружка выжили — даже тот, что напоролся на искровый нож. Выжил и куцый брат хозяина. Он истекал кровью и верещал, как свинья. Коль есть силы на крик, то до смерти еще далеко.
— Перевяжите раненых, — распорядился Кол.
Плюгавый и без команды пытался помочь брату, но лучшее, на что хватило его талантов, — это зажимать раненый зад ладонью и бормотать: «Плохо…»
— Чертовы бабы! — взревел Кол. — Возьмите чертовы тряпки и заткните чертовы дырки в шкурах!
Анна Грета с Риной пришли на помощь Баклеру.
— А вы двое — свяжите этого гада!
Двое — Мэтт и муж Анны Греты — уставились на лежащего чужака.
— У нас это, веревок нет… — сказал муж.
— Он похож на офицера, — сказал Мэтт.
— Да хоть на Вильгельма Великого! Свяжи его, балбес!
— Оно, поди, неправильно — вязать офицеров…
Инжи успокоил Мэтта:
— Этот — просто солдат. Офицер — тот, что лежит за дверью.
— Кстати, — бросил Кол Джону, — втащи его в дом. У офицерика найдется что-то ценное.
Джон встал, но тут же застонал от боли в паху, принялся тереть свои причиндалы.
— Сейчас, Кол… Переболит — втащу…
— Бабы, — буркнул Кол.
Наконец, дела пошли на лад. Обоих раненых перевязали, внесли в зал и уложили на одеяла. Чужаку стянули ремнями руки и ноги, отволокли поближе к камину — на свет. Рина хотела обработать его рану, но Кол запретил: смысла возиться с тем, кому так и так конец. Только выдернул метательный нож из тела чужака.
— А ты, старик, снова не спешил помочь, — буркнул Кол, возвращая нож Парочке.
— Я выбирал момент, — сказал Инжи.
— Долго выбирал. Снова лишаю добычи.
Дезертир забрал искровый кинжал чужака, погладил пальцем очи, сунул за пояс — и принялся методично обшаривать лежащего. Вывернул карманы один за другим, порылся за пазухой, ругнулся, выпачкав руку в крови.
— Дядя мертвый? — подала голос малютка Джи. Она пряталась за спинкой кресла, опасливо выглядывала, блестя глазищами.
— Нет, девочка, живой, — Инжи погладил ее по затылку. То ли слова, то ли ласка придали крохе уверенности. Она спросила смелее:
— Дядя солдат?
— Сама что ль не видишь?! — напустилась Анна Грета. — Меч, гербы, красный плащ — конечно, солдат!
— Искровик императора, — уточнил раненый дружок.
— Очень плохо… Не нужно было… — проблеял плюгавый, качая головой, как болванчик.
— Лучше бы вы это, не трогали солдат, — поддакнул муж Анны Греты. — Тем более — императорских.
Кол огрызнулся:
— Да не солдат он уже! Что солдату делать посреди Альмеры, когда война в Южном Пути?! Вы же слыхали: мятежник всыпал перцу искровикам. Вот эти двое и сбежали!
— Просто дезертиры… — сказал ростовщик, пытаясь успокоить себя этим вот «просто». — Все равно опасненько…
— А по-моему, очень даже ничего!
Кол подбросил на ладони кошелек пленника — приятный увесистый звон. Развязал тесемки, высыпал монеты — несколько эфесов серебром. Все, даже раненые, прилипли глазами к деньгам. Оба дружка потребовали сейчас же разделить добычу. Анна Грета потребовала все себе, раз уж в прошлый раз ее обделили. Кол огрызнулся: молчи, баба, пока цела. И на своих прикрикнул: ты, колотый, радуйся, что жив; а ты, битое яйцо, коль очухался, иди во двор и притащи чертов труп офицера! У него в карманах еще поболе найдется! Раненый притих, побитый без особого желания побрел к выходу.
Инжи склонился над пленником.
— Гляди-ка, кроха, — сказал он малютке Джи, как сказал бы дочке. — Странный это солдат, а странности всегда нужно подмечать. Все, что нашлось у него, — оружие да кошель с монетами. А где медальончик — подарочек любимой? Где оберег на счастье, щепотка зелья от дурной крови? Где мамкино письмецо, иконка Заступницы, дорожная грамота с подписью полковника? Где фляга с косухой, наконец?.. Воины таскают в карманах кучу вещей — мало ли, что пригодится. А у этого — лишь монеты да оружие.
— Он пират?.. — с надеждой спросила Джи.
— Он оставил барахло в седельных сумках, — фыркнул Кол. — Эй, Джон, проверь лошадок!
Побитый дружок Джон долго не отвечал — только веяло холодом от раскрытой двери, да шаркали шаги по крыльцу. Наконец, раздался голос:
— Кол, послушай… Труп исчез.
— Как исчез?
— Нет его. Ни на крыльце, ни рядом.
— Я всадил болт меж его ребер! По-твоему, он мог встать и уйти?!
— Тьма знает… Может, кольчуга спасла…
— От арбалетного болта?! Баран, найди труп, пока я не разозлился! Глянь под крыльцом — вдруг туда заполз.
Кто-то сказал:
— Послушайте меня…
Голос — грубый, слегка охрипший — шел от самого пола. Пленник лежал с открытыми глазами.
— Ах, очнулся! — Кол подсел к нему. — Тогда говори: ты дезертир? Из какого полка? Сколько вас — двое? Есть что ценное, кроме оружья да монет?
Пленник ухмыльнулся — снисходительно, насмешливо, будто это не он лежал связанный, и не у него из-под ключицы толчками выплевывалась кровь.
— Глупые вопросы, бандит.
Кол наступил каблуком ему на рану.
— Глупые, говоришь?
Пленник скрипнул зубами, но не застонал. Ухмылка стала кривой, но не исчезла.
— Вопросы тупого барана.
— Тупого, говоришь?
Кол занес сапог над лицом пленника. Тот все еще ухмылялся. Инжи крепко не нравилась эта ухмылка.
— Погоди, Кол.
Парочка отодвинул бандита и присел возле пленника:
— Будь другом, скажи: какой вопрос — не глупый?
Пленник хрипло хохотнул:
— Куда бежать.
— От кого бежать? Твой напарник мертв, а ты ранен и связан…
— Совсем не мертв. Сейчас он скачет к нашим. За пару часов вернется. Если вы не кретины, то бросите все — трактир, фургон, припасы, — прыгнете на коней и помчитесь, что есть духу. А заботить вас должно одно: в какую сторону скакать, чтоб не навстречу нашим? Развяжите меня — отвечу.
Кол загоготал. Раненый дружок заржал в унисон. Анна Грета издевательски фыркнула.
Но Инжи не чувствовал веселья.
— Кто такие «ваши»? Имперская гвардия?
— Развяжите меня. Дайте уйти и сами бегите. Каждая минута на счету, дурачье!
— Возможно, мы последуем совету, но только после того, как ты скажешь: кого нам бояться?
Пленник оскалился:
— Смерти.
— Ну, хватит! — не выдержал Кол. — Никто никуда не скачет! Твой дружок давно сдох! Джон, ты нашел труп?.. Джо-он!
Снаружи не донеслось ни звука.
— Джо-он?.. — повторил Кол.
Ответом раздался глухой стук — в ставень окна, выходящего на задний двор. Рина вздрогнула от неожиданности, крошка юркнула за кресло.
— Джон, какого черта ты там делаешь!
Кол поднял фрамугу и распахнул ставни. Морозная ночь ворвалась в комнату, затрепетал огонь в камине.
— Ты где, яйцо битое?!
Что-то длинное, влажное влетело в окно и ляпнуло Кола прямо по лбу. Он отшатнулся, и второй предмет залетел в комнату, шлепнулся на пол. Женщины завизжали, плюгавый посинел и зажал рот ладонью. То была человеческая рука, отрубленная у локтя. Настолько свежая, что пальцы еще дергались в судороге.
В следующий миг Инжи сидел за креслом, рядом с Крохой, но, в отличие от нее, сжимал арбалет, взводя тетиву. Все прятались по углам, выпучив глаза от ужаса. Кол с ножом наготове глядел в черную дыру окна, не решаясь высунуть руку и захлопнуть ставни.
— Дай мне болт, — прошипел Инжи.
Кол бросил ему подсумок, Парочка вложил болт в паз, прицелился в окно.
— Закрывай.
Дезертир осторожно шагнул к проему. Рванулся — захлопнул ставень. Рванулся — второй. Задвинул шпингалеты, грохнул фрамугой. Выдохнул. Сделал шаг — и чуть не поскользнулся, наступив на руку Джона.
— Чертова тьма!..
Плюгавого хозяина трактира громко, муторно вырвало. Едкий запах блевотины отрезвил людей и развеял панику. Все понемногу приходили в себя.
— Он это… не поскакал за подмогой, — сказал муж Анны Греты. — Значит, бояться нечего…
— Он всего один! — воскликнула Анна Грета. — Парни, вас тут семеро. Выйдите и прикончите его!
Мужчины переглянулись.
— Убейте! — повторила ростовщица.
— Не хочу… — пролепетал муж.
Хозяин трактира сглотнул, вытирая губы.
— Они придут. Он не поехал за подмогой потому, что они придут сами.
— Кто — они?
— Эти…
Плюгавый взял кувшин. Налил воды, шумно выпил, плеснул себе на лицо. Упал в кресло и, глядя в пол, заговорил.
Эти люди останавливались здесь в конце лета. Их было три десятка, они носили мундиры имперской алой гвардии и самое отменное оружие, какое когда-либо видел хозяин трактира. Тогда, как и сейчас, они прислали вперед себя двоих. Передали хозяину десять эфесов, чтобы тот разогнал остальных постояльцев и ждал. Он так и сделал. Отряд занял весь трактир на одни-единственные сутки и заплатил еще тридцать золотых монет — больше, чем хозяин зарабатывал за год. «У тебя хорошо. Мы еще вернемся», — сказали ему, уезжая.