А в декабре — неделю назад — прискакал посыльный, сунул плюгавому письмо. «Будем через неделю», — значилось в записке. Кроме нее в конверте лежал вексель на десять эфесов — один из трех, что теперь у дезертиров. Неделя миновала, и явились эти двое — убедиться, что трактир пуст. Если все пойдет, как тогда, в августе, то к рассвету прибудет весь отряд.
— Уходите отсюда, — закончил плюгавый, — спасайтесь, пока не поздно.
И обернулся к пленнику:
— Ты же видел, что мы с братом не при чем? Мы вас не трогали, это все — они! А у нас не было выбора, они заставили…
Пока хозяин говорил, в пленнике произошли перемены. Во-первых, рана перестала кровоточить. Сама собой, без повязок. Во-вторых, что было не менее странно, вся бравада чужака улетучилась. Прежде — одинокий, истекающий кровью — он веселился. Теперь его друг оказался жив, а рана закрылась — но пленник был мрачен, как ворон.
— Тебя не пощадят, — сказал он хозяину трактира. — Никого не пощадят. У вас один шанс: убейте Льда и бегите.
— Нет! — вскричал муж-ростовщик. — Нет-нет-нет! Может, хозяева и провинились перед вами, но мы-то причем? Мы с женой просто заехали на ночлег! Никого не грабили, никому не вредили! Мы ничего не знаем!..
Пленник поманил его пальцем и тихо шепнул:
— Выйди во двор, дружок. Расскажи это Льду.
Кол грохнул кулаком по столу:
— Прикончим его!
Он прошелся по трактиру, собирая все оружие. Два арбалета с болтами, десяток кинжалов, два топора, меч, копье, булаву, щит. Бранью и пинками поставил на ноги всех мужчин, кроме пленника, — даже двух раненых. Раздал амуницию: себе — топор, щит и трофейный искровый кинжал; Инжи — меч и пару ножей; копье — ростовщику, топор — плюгавому Баклеру, булаву — здоровяку Мэтту, арбалеты — раненым. Инжи отложил меч и взял взамен еще пару кинжалов. Ростовщик с ужасом уставился на копье, будто ему дали в руки змею. Мэтт заартачился:
— Я не стану биться за вас.
— Почему это? — грозно вскинулся Кол.
Крестьянин набычился, прикрыл собой Рину, перехватил булаву поудобней.
— Вы хотели нас ограбить. Я сразу не понял, но потом взял в толк. Вы трое всех нас сюда заманили, чтобы раздеть до нитки. Начали с хозяев, а потом и наша очередь пришла бы.
— С чего ты взял? Ты бредишь, парень!
— Я тоже вижу, — сказала Рина из-за спины любимого. — Вы плохие люди, грабители, разбойники. Вы напали на солдат — теперь сами выпутывайтесь!
Кол подмигнул Мэтту.
— Раз не хочешь биться, то ты и не очень-то нужен, верно?
— Совсем не нужен, — кивнул дружок Кола, нацеливая арбалет.
Мэтт стоял, как был, только еще ниже наклонил голову, выставив широкий лоб.
— Кретины! — кашлянул пленник. — Дверь не заперта! Затеете драку — Лед войдет и порешит всех. Он же слышит, что здесь творится!
Кол с дружком убавили пылу. Пленник обратился к Мэтту:
— Ты, парень, любишь свою бабенку? Сильно любишь, да? Хочешь увидеть, что с ней будет утром, когда придут наши?.. Нет? Тогда закрой пасть и дерись!
Мэтт потратил минуту, чтобы осознать ситуацию. Наконец, сообразил. Кивнул головой и пошел к двери.
Двое раненых встали у парадных окон, взведя арбалеты. Остальные четверо построились у выхода: Кол с Мэттом впереди, Инжи с ростовщиком — сзади. Анна Грета и Рина зажгли несколько факелов и расположились у окон.
— Готовы, парни?
Никто не был готов. Повисло хмурое молчание.
— Тьма вас сожри! Он один, раненый в пузо! Нас — семеро! Мы выйдем и выпустим его потроха! Да или нет?
— Да… Да…
— Заколем, как свинью! Увидим цвет его кишок! Это он, сука, должен нас бояться! Да или нет?!
— Да.
— Не слышу!
— Даааа!
— Тогда марш!
Кол стукнул по щиту.
Раненые распахнули ставни и присели, положив арбалеты на подоконники. Женщины швырнули в двор факела. Мэтт распахнул дверь и ринулся наружу. С ним — Кол, следом — Инжи и муж Анны Греты. Четверка высыпала на крыльцо и остановилась, оглядывая двор.
Два факела погасли в снегу, другие два еще горели. Багряный свет плясал на борту фургона, на кладке колодца, поленнице у сарая. Отражался в глазищах все еще запряженных лошадей, озарял кусок подъездной дороги, но до ворот не доставал. Ворота, частокол, собачья будка, конюшня терялись во мраке. Освещалось лишь пятно земли между крыльцом, сараем и фургоном. В пределах этого пятна врага не было.
— У него есть арбалет?.. — прошептал ростовщик.
— Нету, — рыкнул Кол.
— Точно?
— Точно нет, баран! Наступаем! Обходим фургон — заглядываем внутрь. Обходим сарай — заглядываем внутрь. Держимся вместе. Только высунется — порвем!
Прислушиваясь к каждом шороху, они спустились с крыльца. За их спинами хозяин трактира занял позицию в дверях, держа топор наготове. Вместе с двумя арбалетчиками он должен был остановить врага, если тот сунется в трактир.
Четверка сошла с крыльца и приблизилась к фургону. Прикрываясь щитом, Кол выглянул: за фургоном никого. Дал знак ростовщику, и тот копьем откинул полог. Кол вскинул топор, Мэтт — булаву. Внутри тоже никого, лишь тени пляшут по матерчатым бортам.
— Сарай.
Держась группой, они двинулись к сараю. На удивление, четверка вполне терпимо держала строй, только Мэтта заносило вправо, а ростовщик норовил уколоть копьем задницу Кола. Дико озираясь, пересекли дорогу, проверили поленницу, заглянули за сарай. Никого.
Распахнули дверь и озадаченно застыли. В сарае царила непроглядная тьма.
— Неси факел.
— Кто?
— Да ты неси, ты! Шустро!
Согнувшись чуть не до земли, ростовщик сбегал за факелом, принес, сунул в двери сарая. Все пригляделись, прислушались: ни тени, ни звука.
— Может, он того… совсем сбежал?.. — предположил Мэтт.
— Может. Крышу проверь.
— Что проверить?
— Крышу сарая! Лезь на поленницу и глянь!
Мэтт полез. Инжи держал наготове пару метательных ножей, муж Анны Греты выставлял копье, а Кол оглядывался по сторонам. Было тихо. Ни звука, кроме шороха ног о поленья.
— Тихо как… — прошептал ростовщик. — Аж говорить страшно…
— Так и заткнись!
Парочке тоже не нравилась тишина. Он не мог понять, в чем опасность, но чувствовал: так не должно быть.
— Я залез, — шепнул сверху Мэтт.
— Глянь на крышу.
— Просто глянуть?
— Нет, башку булавой прикрой! Баран…
Мэтт грозно поднял булаву, из-под руки зыркнул на крышу.
— Никого… вроде…
Пригляделся.
— Точно никого.
— Слезай.
И снова тишина. Только Мэтт сопит, да громко дышит ростовщик. Да у ворот звякнула цепью собака… Вдруг Парочка понял, что не так. Собака не лает! Должна бы — но нет!
Он не успел ничего сказать. Раздался звук, от которого кровь застыла в жилах. Истошно, кошмарно заржала лошадь.
— Конюшня! — заорал Кол.
Он ринулся туда. Мэтт сиганул с поленницы и побежал следом, а Инжи — за ним, забыв о собаке. А ростовщик вопил: «Куда?.. Куда?!», а лошадь все ржала, надрываясь от ужаса, и остальные вторили ей. Упряжная пара рванула с места, дернув фургон. Инжи едва не попал под колеса, отпрыгнул, налетел на Мэтта.
— Конюшня горит!..
Верно: в щелях плясали огоньки, отовсюду валил дым.
— Он там! Хочет сжечь лошадей, чтобы мы не сбежали!
Кол первым подлетел к дверям конюшни. Ему хватило ума откинуть засов и сразу прыгнуть в сторону. Створка распахнулась под ударом копыта. Обезумевшие кони вырвались во двор, понеслись, не разбирая дороги. У одного пылала грива — он унесся во мрак, заходясь воплем от ужаса…
Но Кол сумел сохранить хладнокровие среди этого хаоса. Едва последняя лошадь умчалась из конюшни, он поднял щит и встал перед дверью.
— Теперь выйдет этот гад — или сгорит заживо! Мэтт, ко мне!
Крестьянин встал возле дезертира. Им в лица дышало пламя, бушующее в конюшне. У врага не оставалось иного пути, кроме как выйти им навстречу.
— Что тут случилось?! — испуганно спросил кто-то.
Парочка оглянулся, ожидая увидеть мужа Анны Греты. Но то был плюгавый хозяин трактира.
— О, боги! Кони живы?!
— Да живы, но почему ты здесь? Ты должен стеречь вход!
Возможно, плюгавый смог бы объяснить свой поступок, но не успел. От колодца отделилась тень, за секунду преодолела десять футов и встала в полный рост за спиной хозяина.
— Обернись!.. — крикнул Инжи.
— Куда?.. — удивился хозяин.
Враг дал ему целый лишний вдох — видимо, счел это забавным. Хозяин трактира разглядел лицо Инжи, прочел испуг в его глазах. Наконец, понял, и начал оборачиваться… Вот тогда острие меча выросло из его груди. Исчезло, выросло снова. Исчезло. Плюгавый рухнул на колени. Враг — черный силуэт в отблесках пламени — занес клинок и одним ударом снес голову хозяина.
Прежде, чем тело упало на землю, Парочка метнул нож. И второй. И третий.
Враг отбил мечом первый и второй. Ножи искрами разлетелись в стороны. Отшатнулся от третьего. Бросил руку на пояс…
Инжи прыгнул в сторону, и кинжал свистнул у самой щеки.
Нога подвернулась, он едва устоял. Враг зашагал к нему, небрежным движеньем поднимая меч.
Инжи взвесил на ладони четвертый нож — последний. Взмахнул рукой — обманка! Враг вскинул меч для защиты, Инжи метнул нож левой, снизу, от колена, целя под нижний краг кольчуги.
Враг споткнулся, ухватил рукоять кинжала, засевшего в бедре.
— Ааааа! Сдохни, сука!
Мэтт и Кол налетели на него с дикими воплями. Атаковали с двух сторон, обрушили град ударов булавы, топора, щита. Он попятился, согнулся, неуклюже поднял меч, спасая голову. Получил свирепый удар, упал в снег.
Инжи позволил себе выдохнуть, усмехнулся в усы. Хорош был боец, да отвоевал свое. Как там его звали — Лед?..
Кол нагнулся над врагом, чтобы взмахом топора довершить дело. Но вдруг как-то странно дернулся, выронил оружие. Неуклюже побрел в сторону, шатаясь на каждом шагу. Руки он прижимал к животу.
— Ой… — сказал Кол. — Ой…
Заметив Инжи, Кол двинулся к нему. Парочка попятился.