— Ой… Мама… Ой.
Дезертир разжал ладони. Внутренности высыпались из распоротого брюха.
Не зрелище привело Парочку в ужас — человечьей требухой Инжи Прайса не напугать. Скорость — вот что было жутко. Он даже не заметил удара, вспоровшего Колу живот! Смотрел прямо туда — и не заметил! Боги, никто не может так быстро!..
Парочка побежал. У конюшни еще длилась схватка. Мэтт замахнулся булавой, лежащий враг пнул его по коленям, отбросил, встал. Пошел на крестьянина, тесня назад — прямо в бушующее пламя. Но Парочке не было дела. Он мчался к спасительным дверям трактира, моля богов дать ему добежать до цели. На подъездной дороге поскользнулся, упал в пятно теплого и мягкого чего-то… Каша из плоти, ткани, костей. Все, что конские копыта оставили от мужа Анны Греты. Парочка завопил, оттолкнулся, взрыл ногами кровавый снег. Взбежал на крыльцо, спотыкаясь о каждую ступень, влетел в дом, захлопнул дверь, навалился всем телом. Задвинул щеколду — и сполз на пол.
— Что там? Что там?! — закричала Рина, тормоша его за плечи.
— Всем конец.
— Что с Мэттом? Скажи, где Мэтт?!
— Ты глухая, что ли? — подтащив Рину к себе, Инжи проорал ей на ухо: — Всееем конееец!
Крестьянка потемнела лицом, отпрянула, задохнулась. Лишь тогда Инжи заметил, что Рина в прихожей одна.
— Где арбалетчики? Почему не стреляли?
Рина не ответила. За секунду Инжи сам понял. Из-за шторы, отделяющей зал, донеслись весьма выразительные звуки: удары ног о человеческую плоть.
* * *
Одного дружка Кола звали Джоном. Имени второго Парочка не запомнил и все не удосуживался спросить. Теперь, очевидно, можно было уже не заботиться об этом. Второй дружок Кола лежал перед камином, его лицо имело цвет сливы, зрачки закатились, а огромный язык — размером с кулак — вывалился изо рта.
Куцый брат хозяина и ростовщица Анна Грета занимались избиением пленника. Били самозабвенно, вкладывая душу в каждый удар. Били носками и каблуками, подпрыгивали от усердия. Охаживали по ребрам, животу, голове; по скрещенным рукам, которыми пленник прикрывал лицо. С размаху лупили прикладами арбалетов. Переводили дух, утирали пот со лба — и возвращались к делу. Их лица румянились, глаза горели. Видимо, ни куцему, ни Анне Грете прежде не доводилось вымещать чувства насилием — и новое занятие пришлось обоим по душе.
Крошка Джи вжималась в половицу за креслом, белая от ужаса.
Заложив пальцы в рот, Парочка пронзительно свистнул. Когда экзекуторы заметили его, спросил:
— Какого черта вы делаете?
— Он убил того парня! — куцый ткнул в колова дружка.
— Как убил?
— Застонал, будто подыхает. Тот пошел посмотреть — а этот гад накинул ремень ему на шею и задушил!
— И вы решили запинать его до смерти?
— Он — это — заслужил! — раздельно произнесла Анна Грета, при каждом слове опуская каблук на ребра пленника.
— Пусть подохнет, гад! — куцый огрел его прикладом.
— Вы должны были стоять с арбалетами у окон и стрелять во Льда, если тот появится. Представь себе, он таки появился.
— Брат пошел к вам на помощь! — огрызнулся куцый. — Уж впятером вы как-нибудь…
Осекся. Заметил, наконец, что Инжи вернулся один, а Рина плачет навзрыд.
— Что случилось?
— Твой брат на Звезде, — сказал Парочка. — Там же, где и муж Анны Греты.
— Как — на Звезде?..
Они уставились на Инжи, забыв про избиение.
— Так, — отрезал Парочка.
До смерти хотелось пить. Он открыл бар, взял ханти — самое крепкое пойло, что здесь имелось, — налил в стакан. Опустился в кресло, сделал большой глоток. Люди по-прежнему таращились на него.
— Ну, чего смотрите? Я неясно выразился? Все померли. Так яснее?
Куцый ляпнулся задницей на пол, обхватил голову руками и завыл. Анна Грета зло прошипела:
— Вы впятером не смогли?!
— Выйди и сама попробуй, коль такая умная… — Инжи хлебнул еще.
— Не мужики, а тряпки!
— Ты, смотрю, не больно убиваешься по мужу.
— Не твое дело, старый козел!
Парочка потерял к ней интерес. Придвинулся к пленнику, что корчился на ковре. Ему крепко досталось: лицо разбито в кровь, руки опухли от синяков, ножевая рана вновь открылась.
— Хочешь?.. — Инжи показал стакан.
— Угу.
Он приподнял голову пленника и помог выпить.
— Зачем ты убил его?
— Хотел забрать нож, что у него на поясе.
— Резонно, — согласился Инжи и взял себе кинжал мертвеца. — Ты думал, мы убьем Льда?
— Вы?.. Льда?.. — беззубая усмешка пленника была весьма красноречива.
— Тогда зачем ты рисковал? Мог просто подождать, пока Лед разделается с нами и освободит тебя.
— Ты не понимаешь…
— Объясни, я уж постараюсь понять.
— Зачем оно тебе?
— Хотя бы затем, чтоб не помирать в неведении.
— Думаешь, лучше сдохнуть умным, чем дураком? — ухмыльнулся пленник.
— Обидно быть мертвым, согласись. А уж мертвым дураком — вдвойне обидно.
Пленник хмыкнул.
— Дай еще.
Парочка влил в него несколько глотков.
На крыльце за входной дверью послышались шаги. Шорох, скрип, стук. Все оцепенели, с дрожью ожидая продолжения. Инжи вознес себе хвалу за то, что задвинул засов. И хозяевам трактира — что снабдили решетками окна первого этажа.
Звуки утихли. Лед оставил дверь в покое.
Анна Грета подошла к Инжи, уперла руки в бока.
— Чего расселся, старик? Ишь, сопли развел! Давай думай: что нам делать?
— Я должен думать? — уточнил Инжи.
— А кто? Ты остался один здоровый мужчина!
Отчего-то Парочке стало весело. Он подмигнул пленнику:
— Слышишь: дамочка желает знать, что нам делать.
— Гы-гы. Мой совет ей не понравится.
— Мой тоже.
Анна Грета рассвирепела:
— Идите в задницу, козлы душные! Хотите — подыхайте! Но от меня не дождетесь!
Она схватила за плечи Рину, стала тормошить, тормошить до тех пор, пока крестьянка не подняла голову.
— Ты женщина или нет? Кончай рюмсать! Мы должны спастись! Мужики пускай все передохнут, а мы найдем выход!
Пленник глядел с мрачным любопытством: какой еще выход? Парочка тоже заинтересовался: какой?
Анна Грета заметалась взглядом по залу, дверям, окнам, потолку. Остановилась на пленнике.
— Значит, так. У нас есть он — заложник. И деньги есть. Запрем двери и ставни, все замуруем, чтобы мышь не пролезла. Все ценное стащим сюда. Дождемся утра. Как придут они — кем бы они ни были — предложим обмен! Этот парень плюс деньги — за нашу свободу!
Рина смотрела тупо, ничего не видя от горя. Анна Грета вздернула ее на ноги.
— Только послушай! Мы — бабы — ни в чем не виноваты! Хотят мстить — пускай мстят мужикам. А мы невинные, и у нас заложник! Отдадим ихнего парня — и пойдем себе! Главное — не попасться этому Льду. Он совсем свихнутый. А придет их командир — с ним договоримся!
— Договоритесь? — хохотнул пленник.
— Заткнись! Заткнись, урод!
Пленник умолк. Анна Грета ухватила Рину за руку и поволокла наверх. Зачем?.. Баррикадировать окна, наверное. Зачем еще?..
— Мама… — шепнула крошка Джи. — Мне страшно!
— Сиди и терпи! Не до тебя сейчас.
— Мама, где папа!
— Он тебе не папа. Я тебе не мама.
Обе женщины исчезли. Крошка осталась среди трех мужчин. Все моргала, моргала, силясь выбрать: разрыдаться или стерпеть?.. Парочка подозвал ее и обнял. Сказал то, что сказал бы дочке:
— Все будет хорошо.
«Ни черта не будет хорошо», — мог бы ответить пленник, но почему-то смолчал. Долго смотрел на Инжи, утешающего девчушку. Потом спросил:
— Как тебя зовут?
— Инжи Прайс, — ответил Инжи. — А прозвище мое — Парочка. Иные обижаются на прозвище, но я свое люблю.
— Я — Ребро, — сказал пленник. — Зачем ты здесь, Парочка?
— Да вроде, затем же, что и остальные.
— Ты не такой, как они. Они — сброд, мусор. А в тебе есть опыт. Мог бы быть с нами, сложись судьба иначе.
— Сказать тебе правду?
— Мы оба подохнем на рассвете. Чего уж темнить-то?
— А поверишь?
— Поверю.
— Из-за нее, — Инжи погладил девчушку по волосам.
— Такой, как ты, готов помереть из-за чужой дочки?
— Я не думал, что помру. Просто видел, что этот, — указал на мертвого дезертира, — и остальные двое… Они хотели всех прикончить. Я остался с ними, чтобы защитить ее. А дальше покатилось…
Пленник долго молчал.
— Хорошо тебе.
— Что помру?
— Что помрешь ради малой дитяти. Хоть что-то светлое напоследок.
Парочка хмыкнул. Лично он не замечал в себе ничего светлого — ни проблеска. Вот если б родил дочь, если б успел — тогда осталось бы от него что-нибудь…
— А ты? — спросил Инжи.
— Что — я?
— Ты-то ради чего?
Пленник покосился на куцего. Тот тупо качал головой, как деревянный болванчик, и без конца шмыгал носом, однако слышал разговор.
— Ладно, — кивнул Парочка. — Скажи другое: что за парень этот Лед?
— Лучший из нас, — ответил Ребро. — Точнее, второй после командира.
— А вы кто такие?
Ребро промолчал.
— Если он ворвется сюда, то прикончит тебя?
— Да.
— Почему?
— Он скажет командиру, что я хотел сбежать. Но на самом деле Лед просто презирает слабых. Там, откуда он, слабость не прощают.
— Разве ты слаб?
— Вы взяли меня.
— Вчетвером, из засады.
Ребро пожал плечами.
На втором этаже скрипели доски, что-то стучало, хлопало. Женщины всерьез занялись барикадированьем окон. Совершенно бесполезное дело, но на душе спокойнее, когда делаешь хоть что-то, а не сидишь и ждешь худшего. Парочка подумал: не найти ли и себе занятие? Как тут услышал особенный стук — не со второго этажа, а из глубины первого. Прислушался: точно, первый этаж, ритмичные удары железа по дереву. Инжи растормошил куцего, спросил:
— Где это?
Брат хозяина прислушался.
— Черный ход… Святые боги! Он рубит дверь!
Инжи схватился, машинально поправил ножи.
— Нужно подпереть ее! — визжал куцый. — Задвинуть чем-нибудь, чтоб не ворвался!