Колдун проворчал:
— Не терплю лишнего шума. Вы что, не могли убить их быстро? Степные бездари…
— Еще один обычно сидит в кассе, — сказал ганта Бирай. — Новичок, ступай, убей его.
В кассе обычно сидят двое, причем второй — в тайнике. Ганте хорошо это известно, в отличие от Новичка. Ней засомневался: по-хорошему, надо предупредить. С другой стороны, это дело — проверка Новичку. Пусть покажет, умеет ли справляться с засадами…
Но Новичок не спешил идти в кассу. Он вытащил меч и стал пробовать пальцем лезвие.
— Чего замер? — рявкнул ганта. — Иди, кончи последнего!
— Колдун скажет — пойду, — спокойно ответил Новичок.
Меж тем Колдун присел у ближайшего трупа, развел пальцами веки. Постанывая от удовольствия, выпил душу. Шаваны и Спутники отвели глаза. Новичок смотрел на Колдуна: без ужаса или брезгливости, с живым любопытством.
— На что уставился? — спросил его Колдун, покончив с душой мертвеца.
— Жду твоих приказов. Мне идти в кассу или кому-либо еще?
— Тебе! Тебя же проверяем.
— Я бы не рекомендовал никому тратить время на кассу. Мне думается, наш план нуждается в коррекции.
Новичок поднял взгляд к потолку, и лишь тогда Ней обратил внимание на звук. Ритмичные гулкие удары на крыше — сперва глуше, теперь звонче. Гонг!
— Что за хвосты?!
— Изволите видеть, звуковая сигнальная система, — пояснил Новичок. — Банк оповещает об ограблении все заинтересованные стороны, в частности, городского шерифа, стражу на воротах…
— Гнойный Дух Червя! Отступаем!!!
Ганта Бирай продолжал сквернословить все время, пока отряд выбегал из банка, прыгал в седла, грохотал подковами по пустынным улицам. Он призывал проклятья на головы хитрюг-банкиров, мерзких городских стражников, осла-Новичка. Досталось даже Чаре — ночью не узнала про этот чертов гонг! Ней полагал, что ганта зря тратит дыхание на ругань. Ней пока еще не видел случая, чтобы даже самые забористые проклятья заставили городские ворота отпереться.
Когда ворота показались впереди, последние надежды развеялись: где раньше был выезд из города, сомкнулись дубовые створки, окованные железом. Трое стражников стояли перед ними, выставив готовые к бою алебарды. Всего трое — час назад Ней смеялся над их числом. Однако еще трое заперлись в башне, откуда их крайне сложно достать, и под руками у них арбалеты.
— Стоять! — крикнул начальник стражи.
Всадники не думали подчиняться, но стражники и не ждали этого. Сразу за окриком раздался звон тетивы. Болт снес дурацкую шляпу с головы Колдуна. Его волосы — длинные, но редкие, как у плешивого пса, — затрепыхались на ветру.
— Лысый хвост! — заорал ганта Бирай, когда второй болт свистнул возле его уха. — Что делаем?!
Вопрос отнюдь не праздный. Взять ворота наскоком не выйдет: алебардщики удержат всадников хотя бы пару минут, а стрелки из башни нашпигуют болтами. А остановиться и обдумать план осады — значит, отдать себя в руки констеблей, что уже бегут сюда со всех ног.
— Что делать, Колдун?!
— Бейтесь!
До ворот оставалось ярдов десять, когда болт продырявил голову коня Гурлаха. Вошел в череп, как спица в шерсть, и конь рухнул на всем скаку. Гурлах вылетел из седла, чудом успел сгруппироваться, перекатился по земле — и очутился прямо перед носом стражников. Один тут же замахнулся алебардой.
Ганта метнул кинжал, но тот лишь звякнул по кольчуге стражника. Неймир подлетел и принял на свой меч удар, предназначенный Гурлаху. Вот рядом оказался и ганта, вдвоем они атаковали стражников — лишь для того, чтобы через минуту отступить. Алебарда сильна против меча, вдвойне сильна — против всадника, который утратил скорость. Стражник нагло ухмылялся, отбивая атаку Нея. Он на том конце шестифутового древка — все равно, что за стеной: недостижим для короткого меча.
Тем временем стрелки вновь перезарядились, высунули арбалеты в бойницы башни. Шаваны завертелись на открытой площадке, отчаянно пытаясь увернуться от прицела. И как на зло — ни единого укрытия! Площадь гладкая, как блюдце!
— Поджарь их, Колдун!.. — заорал ганта.
Колдун подхватил на пальцы искру с пояса, воздел раскрытую ладонь… Но то была не атака, а защита! Болт, нацеленный в него, сломался о невидимый щит, Колдун остался невредим. Но шаванам от этого не легче!
— Чара, стреляй в них!.. — крикнул Ней, выплясывая под прицелом арбалетчиков. — Чара, стреляй!..
Он понимал, что просит невозможного. Чтобы выстрелить, Чаре придется хоть на миг замереть. Тогда ей самой конец. Неймир и кричал-то не для Чары, а для стражников: авось немного присмиреют, испугавшись стрел… Но, крикнув, он поискал спутницу глазами — и весь похолодел, будто льда проглотил. Где Чара?!
На площади ее нет. На улице — тоже! Спряталась? Но негде тут прятаться! Всех преград — только мертвый конь, да и тот лежит так, что за ним не укрыться!
— Чара!!! — в панике заорал Ней.
Она отстала — вот единственный ответ! Отстала, и завтра окажется в петле!
Ней отчаянно вертел головой, все еще надеясь высмотреть ее где-нибудь. Он — растерянный, испуганный — был прекрасной мишенью. Арбалетчик нахально высунулся в бойницу, не спеша прицелился в голову шавана…
И вдруг Новичок рявкнул:
— Цель на башне! Залп!
Зычно, четко, будто офицер перед строем. На долю секунды даже поверилось, что за его спиной стоит рота лучников с натянутыми тетивами.
— Гы-гы! — гоготнул арбалетчик.
Хрипло булькнул, когда стрела пробила ему шею, выронил оружие и повис мешком в бойнице.
— Ты что?.. — ахнул другой.
— Залп! — повторил команду Новичок.
Стрела свистнула над площадью, влетела в темень бойницы и, судя по сдавленному стону, нашла свою цель. Лишь теперь Ней увидел Чару: она стояла в боковом тупике, на груде бочек (хороших бочек, ничего дурного не скажешь!) и накладывала на тетиву новую стрелу. Арбалетчики не заметили ее, увлекшись охотой на шаванов. А вот она с возвышения видела их отлично!..
— Спешиться, — приказал Новичок. — Окружить.
Никто не стал спорить. Все подчинились — это действительно был лучший маневр. Пешие стражники махали алебардами во все стороны, чтобы не дать шаванам приблизиться. Но их было трое, а шаванов — пятеро, сложно уследить за всеми. Вот Ней улучил миг, нырнул под алебарду и срубил мечом древко, а вторым ударом — и руку стражника. Тот рухнул, обливаясь кровью. Двое остальных вжались спинами в створку ворот и стали отбиваться с той яростью, какую придает отчаяние. Один выбил меч из руки ганты, другой чуть не снес голову Нею.
— Гурлах, на землю! — рявкнул Новичок. — Стрелок — цель у ворот!
Гурлах присел, но Колдун попался на линию, и стрела вспорола ему бедро. Вторым выстрелом Чара исправила ошибку. Стражник выронил алебарду, получив стрелу в плечо. Ганта схватил раненого и толкнул прямо на второго стражника. Тот невольно опустил алебарду, и ганта заколол его кинжалом. Гурлах издал победный клич и потянул засов. Чара спрыгнула с бочек, зашагала к воротам. Каждые пару шагов она пускала стрелу в бойницу башни, чтобы не дать последнему арбалетчику высунуться. Конь Чары шел следом, без слов понимая волю наездницы.
Ней бросился ей навстречу, а ганта и Гурлах уже отперли ворота и взбирались в седла.
— Отставить! — хлестнул окриком Новичок. — Колдун и Гурлах, вскройте башню, добейте последнего стрелка.
— Какого черта?
Это спросил Колдун, и Новичок глянул на него в упор, и на миг показалось, что сейчас он скажет: «Приказы не обсуждаются». Неймир не удивился бы, случись оно так. Но Новичок пояснил:
— Из башни он будет успешно стрелять нам в спины.
Колдун помедлил. Он не хотел выполнять приказ Новичка, все нутро его восставало. Но все же признал разумность довода. Припадая на раненую ногу, доковылял до двери, провел рукой по поясу, а затем приложил ладонь к замку. По железу пробежали искры, что-то хрустнуло, затрещало. Колдун кивнул Гурлаху, и тот саданул в дверь ногой — она легко распахнулась. Гурлах вбежал в башню и вскоре выбежал, стряхивая кровь с клинка.
— Теперь уходим, — сказал Колдун поспешно, пока Новичок не отдал этот же приказ.
* * *
Когда отряд прискакал на место встречи, Хаггот, Косматый и прочие выпучили глаза. Было чему удивиться: Колдун залит кровью, Гурлах едет на одном коне с гантой, и главное — ни к чьему седлу не приторочен мешок золота!
— Я оторву башку любому, кто спросит, что случилось! — прошипел Колдун. — И всех зажарю живьем, если мне сейчас же не обработают рану!
— Но, Колдун, — осторожно сказал ганта, — в моем отряде нет знахаря. Бейдар умел врачевать, да только остался в пыли под Мелоранжем.
— Сточи вас Червь, кретины! Хоть перевязать вы можете?!
— Я могу, — Хаггот выступил вперед.
Он помог Колдуну слезть с коня, бережно усадил на землю. Осмотрел рану.
— Вроде, нестрашная… Только надо перевязать хорошенько…
— Я о том и прошу, осел!
— Тогда нужно снять штаны…
— А, чтоб вам!..
Колдун выл от боли, пока Хаггот сдирал ткань с распоротого бедра. Потом шаван откинул штаны, положил ногу Колдуна на свернутое одеяло, промыл вином и принялся бинтовать. Когда повязка прикрыла рану, боль поутихла и стала слабее злобы. Колдун свистящим шепотом подозвал Новичка.
— А ну, иди с-сюда! Ответь-ка мне, с-сволочь, что это было?
— Прошу тебя конкретизировать вопрос. Какие события имеешь в виду? Чем я заслужил нелестный титул сволочи?
— Ты командовал Чарой так, будто сразу знал, что она на бочках.
— Верно, знал.
— Уж не потому ли, что сам посоветовал ей встать там?
— Это тоже верно. Я нашел эту позицию весьма выгодной для обстрела и предложил ее нашему единственному и лучшему стрелку.
— Но ты заметил чертовы бочки еще при въезде в город! Может быть, уже тогда знал, что все обернется дерьмом?
— От тебя, Колдун, ничего не утаишь. Я предвидел дерьмо с той минуты, как увидел Лаксетт, поскольку бывал в нем и знаю тамошние порядки. Всякий уважающий себя богач держит на крыше гонг. Стоит кому-то подвергнуться ограблению, как поднимается тревога, и ворота запираются. Наша миссия имела большие шансы кончиться провалом, о чем я и предупредил тебя вчера.