Инжи Прайс долго, люто смотрел в глаза Марку. Ворон порадовался тому, сколь тщательно они с Внучком обыскали арестанта, а также и тому, что не забыли приковать его цепью к подлокотнику кресла.
— Коль хочешь смотреть и пыхтеть от злости — ладно, смотри и пыхти. Я все равно узнаю правду: спрошу у леди Ионы. Или у самой Минервы…
Парочка бессильно плюхнулся в кресло.
— Мне заплатили… Я не хотел — только не ее… Но северяне проигрывали войну, Шейландам вот-вот настал бы конец вкупе с Ориджинами… Пора было убираться из Уэймара, потому деньги — позарез.
— Тебе заплатили — за что?
— За нее, черт. За кого же еще?!
— У тебя купили Минерву? И ты продал?
— Иди во тьму, раз понять не можешь!
— Купили с какой целью?.. Связано со смертью… Купили, чтобы убить?
Инжи еле заметно кивнул.
— И ты, значит, продал ее на убой, что овцу? «Она мне была, как родная»… Ага, очень трогательно.
— Думаешь, я не жалел об этом? Еще как жалел, тьма сожри! Думаешь, почему…
Он осекся, заметив, как внимательно слушает Крошка.
— Почему ты спас малютку в «Джеке Баклере»? Конечно, я задумывался над этой загадкой. Теперь-то понял: ты, значит, хотел перед богами оправдаться… Кому продал Минерву?
— А то он мне представился.
— Сколько денег взял?
— Посмотри в своем деле. Сколько взял — все отняли альмерские ищейки.
— Как вышло, что Минерва осталась жива?
— Они не успели. Прилетела леди Иона с кайрами и спасла. И отпустила на свободу.
— Отпустила? Пленницу мужа?!
Ворон озадачился. За недели путешествия в обществе леди Ионы, он ни слова не слыхал об этом эпизоде.
— Да, выпустила птичку из клетки. И правильно сделала. Коли хочешь знать, Минерва с Ионой стали под конец навроде подруг. Вместе завтракали и обедали, вместе гадали на картах. Правда, Минерва осерчала, когда Иона нагадала смерть владыки. Минерва-то была за Адриана, а Иона — за брата…
— Нагадала смерть владыки?.. — об этом Марк тоже ни сном, ни духом.
— Ага. Они гадали на крови, потому и вышло очень точно. Минерва угадала, что мятежников окружат и разобьют при Пикси. Иона же увидела, что шут угробит Адриана. И то, и другое сбылось!
— Погоди-ка… А ты откуда знаешь?
— Как же мне не знать, коли Минерва перестаралась с косухой, а я ее отпаивал рассолом, как миленькую. Вот она и рассказала всякого, что ее тревожило. Очень ей в душу запал этот шут: говорила, Иона вытащила из колоды джокера — и хлоп поперек адриановой карты. Больно встревожило это мою подопечную…
— То бишь, Иона знала наперед, что Адриана убьет шут Менсон?
— Мудрено ли знать, коль она — внучка Светлой Агаты!
— Конечно. Про шута ей Агата подсказала, а про твою выходку с пленницей — ни словечка. Оплошала Светлая Праматерь…
— Послушай, Ворон, — буркнул Инжи, — какой еще тьмы ты от меня хочешь? Все ведь уже вытащил! И что касалось твоей синей банды, и что вовсе не при чем — все уже вытряс, как монетки из мешка. Дай покоя, наконец!
Ворон покачал головой.
— Изо всего, мной услышанного, вытекает, что ты был не до конца откровенен. А коль так, то, может, и о синей банде не все сказал. Приберег что-нибудь на черный день — для финального торга… А уговор был иной. Уговор был — сказать все до последнего, иначе — прямиком в ручки владычицы, дочурки твоей любимой.
— Я все сказал, что знал!
— А мы проверим. Пройдемся по пунктам. Ты встретил парней из синей банды в трактире «Джек Баклер». Верно?
— Я не говорил, что из синей. Может, сейчас они в синем щеголяют, но тогда были в красном, как искры владыки.
— Ладно. Так и так, на гвардейцев похожи. Их было двое?
— Да.
— Шли впереди банды, как бы вестовыми?
— Да.
— Ты ехал из Уэймара, а они — тебе навстречу?
— Не факт, что навстречу. Просто остановились в том же трактире.
— Говорили, куда едут?
— Ясно, нет. Ты бы стал на их месте?
— Возможно ли, что в Уэймар?
— Возможно. От «Баклера» до Флисса день пути, а оттуда в Уэймар — прямое плаванье.
— Схему имел один из них?
— Да, Ребро. Тот, которого мы сцапали. Второй — Лед — потом разделался с ним.
— Почему он показал тебе схему?
— В оплату за то, чтобы я его отпустил.
— И что?
— Он показал. Я отпустил, но вынудил сразиться со Льдом. Лед его прикончил.
— Что за человек был этот Ребро?
— Простой головорез. То бишь, не простой, а очень умелый — троих за две секунды раскидал. Но кроме опыта, парень как парень. Кажись, из Закатного Берега, но это не точно. Одна в нем была странность: рана быстро затягивалась, причем сама собою, без перевязки.
— Ага, занятно. А второй?
— Что второй?
— Второй убийца — Лед — на что похож?
Инжи передернул плечами.
— Лед — особый зверь. Не приведи тебя Глория повстречаться с ним.
— Бился, как Идо, и ловил болты на лету — это я помню. А особые приметы?
— Шрам на верхней губе — слева, тонкий. Теперь еще и на щеке — я ему морду воротком продырявил.
— Чем?..
— Ну, воротком, чтобы бочки вскрывать.
— Ага. Какие еще приметы вспомнишь?
— Он с Севера. Сам так сказал. По говору похоже, что из богатой семьи. Может быть, дворянин. И потом… Я думаю, он военный. Не переодетый в мундир, а взаправдешний.
— Почему так думаешь?
— Когда издевался над Риной и хотел, чтоб она в него стрельнула, то крикнул: «Залп». Не «стреляй», не «бей», а именно — «залп», будто командовал ротой. Тогда я и подумал, что он — офицер.
— Очень хорошо, — Марк довольно потер ладони. — А теперь вернемся к схеме. Ребро сказал, что на ней — Абсолют?
— Я понял так, что схема связана с Абсолютом. Как связана — спроси кого поумнее.
— Что Ребро сказал про Абсолют?
Инжи мрачно ухмыльнулся:
— Что он сдохнет из-за Абсолюта. И что от этого вдвойне обидно.
— А ты спросил, что такое Абсолют?
— Ясно, спросил. Он сказал: на рассвете отвечу, если доживем. Но не дожил.
— Какова была схема?
— Да ты спрашивал уже! Как шестеренки в часах, или, может, как детали в искровой машине… Похоже на механизм какой-то.
— А на карту местности не похоже?
— Не особо. Не было там гор или рек. Все странное, чудное, таких форм, что и не разберешь. Да и больно неточная карта — на лоскуте кожи-то! С такой картой на десять миль промахнешься — не заметишь.
— А может, то была схема действия?
— Это как?
— Ну, вроде, что надо сделать, чтоб запустить механизм.
— Говорю же: ни черта понятно не было! Как ты его запустишь, коль ничего не ясно?
— Ладно… А может, боевая схема? Вроде как план сражения?
— Я что тебе, похож на полководца? Думаешь, хоть раз видал те планы сражений?
— Ну, должны быть квадратики, по-разному штрихованные, и стрелочки, и фрагменты местности.
— Не припомню такого. Пара стрелочек, вроде, была. Указывали, как бы, это сюда, а то — туда. Но местностей — не видать, линии фронта — тоже…
— Хорошо. Потом, значит, он прилепил лоскут на место.
— Ну, как сумел. Кровь, конечно, текла, но не очень сильно. Быстро на нем заживало — на глазах кровотечение унялось. Да только не помогло оно. Так его убили, что уже не зажило.
— А дальше?
— Да отстань наконец, тьма тебя! Что дальше — все рассказал вчера, ни словечка не упустил!
— Отстань, дядя Ворон! — добавила Крошка Джи и толкнула Марка ручонкой.
Он откинулся на спинку кресла, помял подбородок, поразмыслил. Машинально поднял вазочку с ландышем, расправил мокрую скатерть…
— Знаешь, Инжи, я был не прав, что все время тебя пугал. Только кнутом да кнутом, а мог и о прянике вспомнить…
— Еще не поздно, — обронил Инжи.
— Этим самым Абсолютом, я думаю, можно сжечь целое войско. Персты Вильгельма — оружие Праотца, а Абсолют — клинок самого Темного Идо. Как думаешь, сколько заплатит за него лорд-канцлер?
Инжи прищурился с хитрецой:
— Лорд-канцлер — это герцог Ориджин, да?
— Ага, он самый. Первый вояка в мире. Сколько он даст за лучшее на свете оружие?
— Наверное, немало, — протянул Инжи с нотой сомнения. — Ты разбогатеешь, коль найдешь Абсолют. А мне-то что?
— Я с тобой поделюсь. Для начала, спасу от петли. А потом, глядишь, и на старость заработаешь. Подумай хорошенько. Посиди, подумай — и вспомни что-нибудь, за что зацепиться. Кто эти бандиты? Из какого города? Кому служат? Хоть имечко. Хоть названьице!
Инжи хмыкнул, покрутил ус.
— Знаешь, Ворон, дело ведь не в том, что я тебе не верю… Конечно, веры обещанию — меньше, чем на полтинку. С чего бы тебе делить навар с каторжанином?.. Но дело в другом: не слыхал я ни имечка, ни названьица. А если б и слыхал — все было бы ложью. Те двое парней — самые опытные волки, каких я встречал на веку, а повидал-то я многих. Ни за что они не сболтнули бы такое, что их выдало! Вот только Лед сболтнул про Север… но по нему и без слов видно, что он — мерзлая задница. А больше ничего.
— Жаль, — сказал Марк. — Очень жаль.
— И мне жаль… — необычно вкрадчиво ответил Инжи.
Подергал правой рукой, прикованной к подлокотнику. Цепь издала тихий лязг.
— Хорошее кресло… — проворковал Парочка. — Поручень бархатный, но под бархатом — железный прут. Прикручен к ножкам тут и тут, а ножки — тоже железные, не сломаешь… И прикручен-то как хорошо: я уж все ногти обломал, а винты не поддались. Посылал Крошку за ножом — Внучок проверил, отнял. А если винтик-то провернуть хоть на оборотик, то дальше легче пойдет, дальше уж и голыми пальцами можно, притом незаметненько… В нужный момент дернуть как следует — и прут уже в руке. Хряпнуть Внучка по темени, чтобы лег отдохнуть, а вторым движением — в стеклышко. Оно хорошее, большое… А вагон хоть и быстрый, но кто прыгал из дилижансов на ходу — тому не привыкать… Пока дедок опомнится, пока придумает, как застопорить поезд, — уже и след простынет… Не нужно мне тогда ничьих обещаний. Взял свободу — моя, больше не выпущу…