Альмерские доги — сильные, но спокойные — стали вальяжно набирать скорость.
— Ленивые твари!
Аланис хлестнула ближайшего пса, как коня. Но песий нрав — не конский. Вместо бежать быстрее, дог рванул к Аланис, чтобы укусить. Нарты опасно накренились, грозя опрокинуться.
Ориджин, видя это, завопил:
— Ааа! Не бегите ко мне! Ненавижу песьи слюни!..
Явно сказано на потеху толпе, и толпа пришла в восторг:
— Да, хватай его! Куси северянина!..
Сообразив, что делать, Аланис побежала вдоль трассы. Доги погнались за нею и набрали скорость в нужном направлении. Девушка отскочила в сторону, нарты промчались мимо и унеслись следом за соперниками, что уже вырвались ярдов на двадцать. Дворяне восторженно апплодировали. Мира смеялась, прижав к губам ладошку.
— Видите, ваше величество, — сказал баронет Эмбер. — А вы не хотели идти!..
— Откуда знаете, что не хотела?
— Я же планирую ваш день. Десять-тридцать: начало сомнений. Десять-сорок-пять: разгар мыслей о вреде праздности. Одиннадцать-ноль-ноль: акт самопожертвования — мучительный выход на гонки.
— Сударь, вы флиртуете со мною?
— Пытаюсь погасить вашу очень-очень злость.
— Да, благодарю за напоминание! — Минерва смерила баронета предельно суровым взглядом. — Я очень зла. Дайте мне свободы, сударь.
— Простите, ваше величество. Мне думалось, вы любите графики.
— Отчего вы так считали?
— А как можно их не любить? Графики — самое приятное в жизни. Обожаю их составлять. Если бы кто-то составлял графики для меня самого, я был бы вдвое счастливее.
— Вы шутите, а я серьезна!
Но в этот самый миг псы Нортвуда ошибочно бросились за «зайкой» Ориджина, и две своры смешались в кучу-малу. Упряжка Альмеры налетела на них сзади. Лишь нарты Короны избежали хаоса и помчались вперед.
— Вы улыбаетесь, ваше величество, — отметил баронет Эмбер.
Он и сам улыбался: янмэйские ямочки темнели на щеках.
— Вы несносны, сударь! Слушайте мой императорский указ. С завтрашнего дня освободите мне никак не меньше трех часов в сутки!
— Зачем?! — удивился баронет.
— У меня множество личных дел, чтобы вы знали!
— Каких же?
— Это переходит всяческие рамки!
— Согласен, ваше величество. У императрицы появились личные дела — недопустимо! Перечитайте дневники Янмэй — там между строк сказано, что такого не бывает.
— Да, верьте или нет, но у меня тьма личных дел!
Минерва растопырила пальцы. Между большим и указательным она видела, как нортвудец и кайр растаскивают псов за задние лапы. Между мизинцем и безымянным леди Аланис металась в бешенстве, а лорд-канцлер тайком от нее хохотал. Мира загнула мизинец:
— Так, для начала…
Пьянство.
— Нет, этого я вам не скажу.
Загнула безымянный: планы против лорда-канцлера.
— Нет, это тоже тайна.
Средний палец: изучить финансы, чтобы не быть круглой дурой.
— Хм… перейдем к следующему.
Указательный: разобраться в законах и договориться с судом, который зачем-то приговорил меня к смерти.
— Тоже секрет…
Так и не сказав ничего, Мира загнула все десять пальцев. Показала Эмберу кулачки:
— Видите, я полна планов! Трех часов даже мало, освободите пять.
— Признаю ваши бесспорные аргументы, — Дориан Эмбер покачал головой, — но все равно не могу. Лорд-канцлер, как видите, фонтанирует затеями и жаждет вашего в них участия. Быть может, тайная влюбленность тому причиной. Если в вашем графике появится пробел, Ориджин очень расстроится.
— И что из этого?
— В народе говорят, что Ориджин в Запределье поймал Темного Идо за бороду, скрутил, оседлал и верхом на нем вернулся домой. Не то, чтобы я верил в сказки, но все же…
— Пфф!
— Еще у него крайне острый меч, исключительно черный конь и весьма бородатый брат. Все это меня смущает.
— Вторичное «пффф!» Надеюсь, вышло презрительно.
— В первый раз было лучше.
Нортвудец с кайром, наконец, разняли своих псов и набирали ход. В упряжке Нортвуда хромал коренник, укушенный за лапу. Скоро Альмера обогнала его. Леди Аланис победно вскрикнула. Лорд-канцлер ухмыльнулся, Аланис погрозила ему кулаком.
— Они любовники? — спросила Мира.
Баронет постучал пальцем о палец. Мира поняла ответ как: «Иногда».
— Аланис вертит Ориджином?
Эмбер отмахнулся.
— Он вертит ею?
Баронет покачал ладонью влево-вправо — мол, пытается, но не слишком успешно.
— Вы все знаете?
— Лишь то, что внесено в дворцовый протокол.
— А что внесено в протокол?
— Все.
Упряжка Короны подходила к последнему повороту, капитан салютовал трибунам. Овчарки Ориджина отставали на полсотни ярдов, доги Альмеры дышали им в хвост, Нортвуд полз позади.
— Я тоже хочу все знать.
— Вам не положено, вы императрица.
— Бесстыдный дерзкий наглец!
— Я? Или лорд-канцлер?
— Скажете, снова он виноват? Вызовите его на дуэль!
— Простите, ваше величество, но что-то не хочется.
— Вы флиртовали со мной, сударь! Теперь, как честный человек, обязаны совершить подвиг! Вызовите лорда-канцлера. Заколите его шпагой. Затопчите конем. Загрызите овчаркой. Хоть бросьте в него кремовым тортом!
— Глядите!..
Уверенный в победе, капитан Шаттэрхенд ослабил внимание, и его псы проскочили поворот. Гвардеец принялся дергать их, но звери перли прямо, вывалив языки и ничего не замечая. В отчаянии он стал их лупить — без результата. Наконец, смекнул, что делать: поймал за ноги левого пристяжного и опрокинул на снег. Собачье тело послужило тормозом, нарты занесло и развернуло влево — но поздно. Упряжка Ориджина уже вырвалась вперед.
— Тьма!.. — выругалась Мира.
Кайр финишировал первым, рыцарь Альмеры — вторым, лишь третьим подоспел капитан. Лорд-канцлер хлопнул кайра по плечу, вместе заорали: «Слава Агате!..»
Тогда леди Аланис отняла вожжи у своего рыцаря и встала на нарты.
— Альмера проиграла из-за ложного старта! Я требую реванша! Кто выйдет против меня?!
Кайр глянул на нее с явным снисхождением и отошел в сторону. Нортвуд съехал с трассы из-за хромого пса. Аланис могла соревноваться лишь с упряжкой Короны. Капитан Шаттэрхенд вопросительно посмотрел на Миру: что делать, ваше величество?
Она толкнула в бок баронета Эмбера:
— Вы же хотите, чтобы победила Корона? Ступайте и выиграйте гонку!
— Ваше величество, это невозможно. Я боюсь снега, собак и леди Аланис.
— Жалкий трус.
— Или, возможно, провокатор… — он подмигнул.
Мира усмехнулась и бросила ему свою муфту.
— Если я выиграю, начнете делиться со мной всеми сведениями.
— А если проиграете?..
— Половиной!
Лорд-канцлер первым заметил, что она идет на старт.
— Господа, это великий день! Янмэй Милосердная выступит против Светлой Агаты!
Капитан бросился к Мире:
— Ваше величество, стоит ли?..
— Разве это опасно?
— Никак нет. Собаки не злы, снег пушист. Но все же — стоит ли?..
Она только глянула. Капитан передал вожжи и шест.
— Отомстите Альмере, ваше величество!
Мира снизила до шепота:
— Как ими править?..
— Вы же северянка!..
— И все-таки?
— Держите шест со шкуркой. Коренник бежит за «зайкой», остальные псы — за коренником. Правьте только коренником, прочие ему подражают. Слов не говорите — собаки входят в раж, ничего не слышат. На поворотах ведите «зайкой» и помогайте вожжами. Но не как верхом, а — вот так…
Он показал. Мира встала на нарты.
— Лучше на колени — устойчивее.
Императрица на коленях — хм… Но императрица, торчащая из сугроба, — двойное хм. Мира опустилась на колени. Покачалась, нашла устойчивое положение. Намотала вожжи на кулак, удобнее перехватила шест.
— Ваше величество готовы?.. — спросил лорд-канцлер.
Она кивнула. Он вышел вперед, подняв флажок. Аланис шепнула:
— Я не стану поддаваться.
— Этого и не нужно.
— Старт! — крикнул Ориджин. Флажок упал.
Мира отпустила вожжи и мотнула «зайцем» у носа коренника. «Рррррр…» — захрипел пес и дернул с места. Нарты поползли, набирая ход.
Ровно за минуту с Миры слетело все веселье. Смешно было смотреть со стороны, но теперь… Ни о чем не думалось, кроме — выиграть. Ничто не важно, кроме победы. Забавная, глупая, ничего не значащая — но победа. Первая при дворе!
Аланис, видимо, думала то же.
Мира гнала молча, сцепив зубы. Дергала шестом вверх-вниз, «зайка» прыгал у носа коренника, пес хрипел от усталости и злобы. На каждом выдохе: хар, хар, хар, хар. Скрипел снег, летели льдинки из-под собачьих лап. Сбоку яростно вскрикивала Аланис:
— Вперед, твари! Гони! Вперрред! Гони, прроклятые!
Она дергала «зайку» то влево, то вправо, и коренник вилял, делая лишние шаги, — зато гнал азартней, горячее. Мира молчала, держа ровно вперед, аж затекала рука, до того ровно. По красной ленте, как в записках Янмэй.
Аланис оглядывалась на Миру: глаза сверкали, волосы волной по ветру. Мира обернулась лишь дважды, а так смотрела только вперед. Мохнатые икры, крошево из-под лап, «заяц» у носа вожака.
Аланис стояла во весь рост. Дважды чуть не вылетела, едва удержалась за вожжи. Мира не поднималась с колен. Будет ужасно — проиграть на коленях. Ну, значит, я не проиграю. Точно? Да, Минерва!
На последнем коварном повороте Мира круто увела «зайку» влево, и вдруг ударила шестом в бок вожака. Пес вывернул морду, огрызнулся — и вынужденно свернул. За ним остальные. Нарты качнулись, Мира точно улетела бы, стой она во весь рост.
Через минуту пересекла линию, лорд-канцлер махнул флажком над ее головой. Леди Аланис финишировала секундами позже.
Миру поздравляли все — буквально засыпали восторгами и комплиментами. Если бы в лести можно было утонуть, она бы уже не дышала. Но, положа руку на сердце, это было чертовски приятно. Почти столь же приятно, как разогнуться, выпустить вожжи и разжать задубевшие пальцы.
После всех подошла Аланис. Мира ждала от соперницы ядовитого плевка и спешно готовила ответные стрелы.