Тогда Чара Без Страха опустилась на колени. Выгнула спину по-кошачьи, склонила голову перед гантой, просительно протянула руку. Корт захлопал глазами — никак не ждал от Чары подобного смирения. Но подал ей ладонь. Лучница коснулась губами кожи мужчины, потом опустила его руку на столик, нежно погладила…
Даже Ней, ожидавший этого, не смог уловить ее движения. Кинжал будто возник из воздуха — и пришпилил ладонь Корта к резному столику. Прежде, чем ганта успел заорать, Ней зажал ему рот и придавил к шее клинок.
— Мы задолжали тебе, Корт. Только поэтому ты еще дышишь. Мы дадим тебе одну минуту и возможность сказать слово. Так вернем долг.
— Вы… свихнулись?.. — просипел ганта. — Какого хвоста?
— Это все, что хочешь сказать? — уточнила Чара. — Задумался бы над словами. Они ведь последние.
Глаза Корта сделались огромными и круглыми. От страха, но не только. Еще и от удивления.
— Что за чушь происходит? Я же вас простил! Неужто не поняли? Вы ослушались меня, я сначала позлился, хотел отомстить… Но когда мы побили южан, смекнул: и Моран прав, и вы правы, а я — осел. Я простил вас, от меня вам нет опасности. Успокойтесь!
— Может, ты нас и простил. Но не мы тебя. Мы знаем, ганта. Потому не виляй: мы все знаем.
— Но что?!
Чара сплюнула:
— Ненавижу лгунов!
— Лгуны — щенки шакалов, — сказал Ней. — Не унижал бы себя ложью, ганта. Ты ведь заметил, что мы задержались. А почему? Да потому, что нас взяли в плен. А почему взяли? Ты думал, мы не узнаем, но принц оказался болтлив и все рассказал: один ганта из орды нас выдал. Послал принцу письмо: Ней и Чара Спутники в Мелоранже с разведкой. Очень этот ганта был зол и на нас, и на Морана. Так хотел нас троих положить в пыль, что даже врагу выдал. Пускай враг запытает нас до смерти, а Морана поймает в капкан. Не знаешь ли ты, Корт, этого ганту?
Он хлопал веками и метался взглядом от Чары к Нею.
— Вы о чем?.. Ни хвоста не понимаю!..
— Проклятый лжец, — Чара выругалась. — Убей его, Неймир.
И вдруг ганта Корт оскалил зубы от злости:
— Да, гаденыш, убей! Хочешь — так убей, чего тянешь?! Я вас из пыли вытащил, как родных при себе держал. Вы меня обманули, плюнули на мой приказ — я простил. Даже трофеев вам припас, раз уж вы битву пропустили! Но хочешь зарезать — начинай! Думаешь, умолять стану? Да пошел ты ослу под хвост! В самую дыру!
— Убей уже!.. — рыкнула Чара
Но голос непривычно вздрогнул. Ней помедлил, послушал сердце…
Отнял кинжал от шеи ганты.
— Ты правда не знаешь, кто нас выдал?
— Откуда мне знать, ишаки безголовые?! Да, я злился, когда увидел Морана живым. Хотел вам двоим носы и уши отрезать, а Чаре — еще и сиськи. Но думаете, я бы это удовольствие уступил какому-то южанину?! А если б я выдал врагу, куда идет орда, то пошел бы вместе с нею в капкан?! И если бы после всего встретил вас — пару оживших мертвецов — то остался бы с вами наедине?!
Ней сел на пол, отвесив челюсть. Ганта Корт печально покачал головой:
— О, древние духи, какие же вы двое кретины! Вроде, и храбрость есть, и руки быстрые, и глаза меткие… Но никогда вам не стать гантами — больно твердолобы, хуже баранов.
Он глянул на свою руку, пробитую клинком, тяжело вздохнул.
— Помоги мне, что ли… Сука злобная…
Чара опустила глаза. Ухватила рукоять кинжала, потянула. Ганта заскрипел зубами, когда сталь вышла из плоти, сжал кулак. Чара нашла тряпку, перевязала рану.
— Прости нас, ганта… — выдавил Ней.
— Иди под хвост.
— Ты можешь понять: нас предали, и мы подумали…
— И вы сразу подумали на меня! Вот это и обидно. Убирайтесь с глаз моих, пока не успокоюсь.
— Ганта… помоги нам, подскажи: как думаешь, кто нас предал?
— Да почем мне знать?! Коли не половина, так треть шаванов желала Морану смерти! Сотни человек могли вас выдать, лишь бы его погубить. Не найдете вы, кому мстить. Тем более, его уже и след простыл. Зная, что орда идет в ловушку, этот парень давным-давно сбежал. Сами бы поняли, если б мозги имели.
* * *
Ней и Чара были известны в орде, и слухи об их возвращении разлетелись быстро. Когда вышли от ганты Корта, их уже встретил всадник из числа доверенных вождя:
— Моран Степной Огонь зовет вас к себе.
Им пришлось сесть на лошадей, поскольку Моран сейчас был вне лагеря. С дюжиной своих приближенных он выдвинулся ближе к Мелоранжу, чтобы рассмотреть укрепления города и посовещаться. Легко было понять, что всадники Морана настроены очень решительно: они размахивали руками, указывали остриями мечей то на одну часть стены, то на другую. Казалось, штурм — дело решенное, вопрос лишь, в каком месте его начать.
Но, подъехав поближе, Спутники услышали голос Морана:
— Крыса, загнанная в угол, больно кусается. Стены в городе низкие, воинов мало. Но начнем штурмовать — простые ползуны озвереют и пойдут против нас. А ползунов там — тьма тьмущая! Потому сделаем так. Заготовим огненные стрелы и бочки со смолой. Луками и камнеметами будем каждую ночь поджигать что-нибудь. Пускай ползуны ни одной ночи не спят спокойно, пускай измучаются от страха. Возьмем наших пленников… Сколько их, Гроза?
— Больше трех сотен, вождь.
— Убьем их на глазах у горожан? — предложил кто-то.
— Отпустим живыми, — отрезал Моран. — Пускай идут в город и скажут ползунам вот что: кто хочет поздорову сбежать из Мелоранжа, тот должен нам заплатить. За двадцать фунтов харчей всякий может покинуть город и идти на все четыре. Мы пропустим. Так мы разживемся провиантом, а Литленды потеряют не одну тысячу парней. Когда обессилеют — вот тогда поведем с ними разговор.
— Но выпустят ли стражники на воротах горожан с едой?
— За монету выпустят, или за харчи. А глядишь, сами стражники первыми и сбегут.
Тут Моран увидел Спутников, и огоньки сверкнули в его синих глазах.
— Ага, живы. Езжайте ко мне, поговорим.
— Приветствуем тебя, вождь.
Он сухо кивнул.
— Где так долго пропадали?
— Мы… попали в плен, вождь.
— Как же так?
Ней кратко рассказал. При известии о предательском письме Моран изрыгнул проклятие.
— И как же вы сумели выбраться?
— Нам помог один человек — колдун.
— Колдун? — Моран поднял бровь.
— Да, вождь.
— Болотник, что ли?
— По говору похож.
— А как выглядел?
Ней описал. Моран сплюнул:
— Мерзкая рожа. И что он наколдовал?
— Воина коснулся пальцем — свалил с ног, будто искрой ударил. А тюремщика… высушил до костей.
— Как — высушил?
— Будто огнем. Остался только пепел на костях. Фу-фу-фу…
Ней трижды подул в стороны, отгоняя злых духов. То же самое сделал и вождь, и Чара.
— Болотники теперь такое могут… Скверное дело!
Ней согласился с вождем. Всякий на Западе знает: болотники Дарквотера промышляют колдовством. Могут наслать порчу, приворожить, заморочить голову, затуманить глаз. Могут, по слухам, даже коню подкосить ноги… Но чтобы вот так, одним пальцем испепелить человека!
— Ладно, — буркнул Моран. — И зачем же он вам помог?
— Он хочет, вождь, свести с тобою дружбу. Сказал: я вас спасу, а вы за меня замолвите слово перед Степным Огнем.
— Храни меня степь от таких друзей!
— Как знать, вождь. У тирана-то есть колдуны — те, с Предметами. Глядишь, и нам пригодится.
— Тиран помер… — Моран задумался. — Но осталась пигалица с Севера и ориджинские волки. Может, ты и прав, Неймир.
— Когда придет колдун, вести его к тебе?
— Подумаю еще. Позже скажу… Сейчас ступайте.
Неймир придержал коня, начал отставать. Едва потеряв Спутников из виду, Моран тут же забыл о них. Уже повернулся к ганте Грозе:
— Завтра начнешь строить камнеметы. Пошли людей в джунгли за деревом. И разыщи мне этого… мастера по машинам. Авось, среди пленников есть.
— Да, вождь…
Ней смотрел им в спины, и какое-то странное чувство росло в груди. Ядовитое, лихое — будто кровь в жилах прокисла. Обернулся на Чару — увидел: с нею то же самое. Отчего бы?..
От того ли, что вспомнили Колдуна? Всю дорогу вдвоем Чара и Ней старательно о нем не говорили, даже думать не хотели — до того был мерзок этот зверь. А теперь и вспомнить пришлось, и даже сделать то, чего Колдун хотел. Гадко… Но не в этом дело.
Может, в том, что Моран так быстро их отослал? Спутники для него рисковали жизнью, чуть не сгинули в темнице, а он даже на доброе слово не расщедрился… Ну, а должен ли? Ведь Моран — верховный вождь, а они — простые всадники, пускай очень умелые. Да и сплоховали они: пошли в разведку, а вернулись тогда, когда уж и битва кончилась. Нет, Моран им ничего не должен, даже доброго слова.
Так отчего же кисло на душе? И отчего так не хочется отпустить Морана? Взгляд так и цепляется за его спину, а в ушах — его слова. «Сейчас ступайте…» Нет, не те. «Где так долго пропадали?» И не эти. «Разыщи мне мастера по машинам…» Так это и вовсе не Нею сказано, а ганте Грозе. «Разыщи мне птичника…» А это давно было, еще до разведки. Тоже Грозе… Хм. А какого хвоста Морану понадобился птичник? Будто он письмо хотел послать. Шаван шавану шлет писульку — что за чушь?..
«Вы — твердолобые бараны!» — это сказал ганта Корт. Но на сей раз он ошибся. Кое-что Ней сумел понять. Проблеснуло в мозгу — как лучом вспыхнуло. И он хлестнул жеребца, нагоняя Морана. Едва Гроза отъехал от вождя, Неймир тут же занял его место.
— Чего тебе еще? — спросил Моран.
Ней обратился не к нему, а к спутнице, что ехала на корпус позади:
— Я всегда говорил тебе, Чара: Моран — отличный вождь. Храбрый, жесткий, дальновидный. Помнишь, вернулись мы из плена в старый лагерь — а он пуст. И давно пуст, неделю как! Наш мудрый вождь поднял орду и повел к Мелоранжу еще за день до того, как нас схватили. Мы думали: он на штурм пошел… Но если так, то отчего через джунгли, а не степью?
Ней сделал паузу, и Чара ответила:
— Затем, наверное, чтобы двигаться скрытно. Чтобы никто не знал, где орда. Если Гектор возьмет нас и допросит, и захочет устроить засаду у Ливневого Леса…