— Конечно, ни слова! Представьте Янмэй со всем ее пафосом, пишущей в дневнике: «Давеча заболела простудой. Сопли лились в три ручья, а чихала так, что чуть глаза не выскочили. Выпила какой-то микстуры, теперь маюсь несварением желудка…» Кто же пишет такое о святых?!
— Не богохульствуй, будь добр. Если Праматери желали исцелить хворого, то всегда могли это сделать. Всякому это известно, и не смей отрицать.
— Хорошо, хорошо, Праматери могли… Но с чего вы взяли, что хозяин Перстов тоже сможет?! Он-то не Праматерь!.. И главное: если даже сможет, то зачем ему помогать нам?! Потому только, что дал вам слово?..
Леди София притихла, пристыженная. Иона знала, что еще в Первой Зиме мама выслушала почти те же слова от отца. Но теперь к леди Софии пришла нежданная помощь — Аланис вмешалась в беседу:
— Милый Эрвин, если твой лорд-отец выздоровеет, вернешь ли ты ему герцогство?
— Без колебаний. У отца будут все права на него. Я же порадуюсь, что он возьмет на себя управление Первой Зимой, ведь у меня множество дел в столице.
— А знает ли хозяин Перстов, что ты настолько предан отцу?.. Я имею в виду: не хочет ли он исцелить лорда Десмонда, чтобы посеять вражду внутри Дома Ориджин?
— Умно… — признал Эрвин. — Обоснованная версия. Пожалуй, матушка, отчасти вы правы: мы можем надеяться.
Леди София гордо подняла подбородок:
— Когда я выживу из ума, дорогой, непременно извещу тебя об этом. А до тех пор не смей считать свою мать глупой овечкой.
— Приношу извинения, миледи. Я обрадовался преждевременно…
— Ах, негодный!
Они посмеялись. Вернув серьезный вид, леди София спросила:
— Скажи, когда ты планируешь сообщить о непричастности Адриана?
— Простите, мама?..
— Подлинный хозяин Перстов — не Адриан. После моей с ним беседы это совершенно очевидно. Коронация была, кажется, самым подходящим моментом, чтобы очистить имя владыки. Однако в дороге мы беседовали со многими людьми, и никто не говорит ни о каком хозяине Перстов. Вся Империя продолжает верить, что Эвергард и пленников за Рекою сжег Адриан. Когда ты развеешь это заблуждение?
Теперь и Эрвин стал очень серьезен.
— Матушка, я прошу вас, а также всех за этим столом. Ни с кем, ни при каких условиях не упоминайте никакого хозяина Перстов. Злодеем был Адриан, и теперь он мертв. Самозванец Галлард, восстание на Западе, пропавшая графиня Нортвуд, малолетняя пьянчуга на престоле — довольно хаоса в этой несчастной стране! Не хватало только слухов про таинственного Властелина Перстов!
Леди София попыталась возразить, и Эрвин добавил, понизив голос:
— Я сказал: «Прошу»?.. Простите, неудачная фигура речи. Я приказываю молчать о хозяине Перстов. До тех пор, пока не прикажу обратного.
Все затихли, несколько ошарашенные. Лицо леди Аланис имело такое выражение, будто она лучше других поняла смысл приказа.
* * *
Так было заведено у брата с сестрой, что, встретившись после долгой разлуки, первым делом они обсуждали самое важное. А самым важным оба считали то, что волнует. Глупость ли, мелочь, пустяк — не суть. Если это беспокоит, значит, это важно.
Такие разговоры не предназначались для чужих ушей, потому после ужина Иона укрылась в своих покоях, попросив Сеймура не впускать никого, кроме брата. Очень скоро Эрвин пришел в гости.
— Как вы обустроились, леди Иона София? По нраву ли вам покои? — широким жестом он обвел комнату. — Вы знаете, любезная леди, что все гостевые покои дворца обставлены и украшены в стиле разных земель Империи. В предыдущие визиты вам всегда предоставлялись комнаты северного убранства — на том глупом основании, что вы северянка. Но я преломил скучную традицию и выбрал для вас самую южную изо всех комнат! Довольна ли моя милая леди?
Комната была насквозь пронизана духом Шиммери — таким, каким представляла его Иона. Горы бархатных подушек, полотняные шкафы, стенные панели в резных цветочных узорах, картины с диковинными пестрыми тварями. В воздухе плывет аромат благовоний из двух высоких бронзовых чаш, журчит вода в крохотном мраморном фонтане.
— Миледи в полном восторге! Когда я попаду в настоящее Шиммери, там все должно быть именно так! В противном случае мне придется захватить Юг и полностью его переделать!
Она усадила Эрвина за столик, сплетенный из виноградной лозы.
— Однако, милорд, я хотела бы начать беседу с главного. Что у вас на сердце?
— О!.. — Эрвин ответил с усмешкой. — Пока шла война, меня беспокоили только две сущности: Адриан с его войском и мои собственные офицеры. Но теперь наступил мир… и тревожным стало все. Во всем вокруг есть подвох, каждую минуту что-нибудь идет не так. Не хватит тысячи глаз, чтобы за всем уследить, и ночи — рассказать обо всех проблемах.
Иона готова была слушать хоть десять ночей подряд и всем видом показала это, но Эрвин покачал головой:
— Лучше начни ты, подай пример. Что тебя беспокоит?
Слуги уже убрались в покоях, и не столь уж многочисленные вещи Ионы растворились в недрах шкафов, бюро и комодов. Однако самое сокровенное она сама спрятала под замок, едва войдя в комнату. Теперь Иона повернула колесики на ящичке секретера, четыре цифры ее даты рождения встали в ряд, и пружина вытолкнула ящик из ниши. Там лежала шкатулка из белого дерева. Иона открыла ее. На бархатном ложе покоились стеклянный пузырек и вороново перо. Иона взяла пузырек платочком, и даже сквозь ткань ощутила холод.
— Это — все, что осталось от человека. Не знаю, кем он был, какое носил имя. Его и еще тридцать невинных замучил насмерть брат моего мужа.
Она рассказала Эрвину все — от первых подозрений Минервы до конфликта с Виттором. Эрвин слушал с предельным вниманием, однако Иона догадалась:
— Ты уже знаешь?..
— Мне было важно услышать из твоих уст. Но да, история мне знакома. Первым поведал ее секретарь Итан Гледис. Он твердил, что Мартин Шейланд едва не убил ее величество, и требовал предать злодея имперскому суду. А вторым рассказчиком стал граф Виттор. Он прислал курьера с депешей, в которой описал действия брата как досадное следствие душевной болезни.
— Виттор писал тебе?..
— Конечно. Странно было ждать иного.
— И что ты думаешь обо всем этом ужасе?
Эрвин взял пузырек, выдернул пробочку. Осторожно приблизил к носу и тут же брезгливо отдернулся.
— Редкостная дрянь… Не думаю, что оно хотя бы простуду вылечит.
— Я не о том спрашиваю! — воскликнула Иона. — Что думаешь о поступке Мартина?
— Мое мнение сильно зависит от твоего ответа на один вопрос. А именно: причастен ли граф Виттор?
— Нет.
— Ты уверена?
— Да.
Иона рассказала о проверке, устроенной мужу.
— Весьма разумно, — похвалил Эрвин. Протянул паузу. — Однако…
Иона покраснела от стыда. Конечно! Эта проверка отдавала позором и бесчестием, нельзя было опускаться до нее!
— Ты должен меня понять… — прошептала Иона.
— Я хорошо тебя понимаю. А ты меня — едва ли. Будь добра, напомни, какой приказ я дал тебе в Первой Зиме?
— Беречь союз с графством Шейланд.
— Именно. Для достижения цели от тебя требовалось совсем немного — любить мужа. Я не сказал прямым текстом, но это казалось очевидным. Любить своего мужа — неужели сложно?
— Я люблю его!
— В таком случае, где он? Почему не приехал с тобою?
— У него были важные дела…
— Неужели?
— И еще он побоялся гнева императрицы. Она прислала голубя, требуя выдать Мартина на суд. Виттор остался в Уэймаре, чтобы не…
Иона осеклась, заметив насмешку в глазах брата.
— Гнев императрицы — о, боги, как это ужасно! Придя в ярость, ее величество может… дай-ка подумать… выпить лишний кубок орджа? Сразить противника смертоносным сарказмом?.. Сестра, порою ты наивна, как младенец! Шейланд боится нас с тобой!
— Боится нас?.. Но почему?
— Потому, что ты недостаточно любишь его. Виттор совершил глупость — после нашего поражения при Пикси хотел переметнуться к Адриану. Едва я взял столицу, он одумался. И ты могла показать, что, как верная жена, будешь с ним всегда и везде, разделишь любые невзгоды, защитишь и поддержишь. Могла даже сказать мужу, что скроешь от меня его метания! Но ты, напротив, дала понять, как глубоко осуждаешь малодушие Виттора, не поверила его клятве и учинила унизительную проверку. Всем видом ты показывала, что не доверяешь столь мелкому существу, как твой муженек. И хуже всего, говорила не от себя лично. Я же тебя знаю! Ты осудила его со всею надменностью Дома Ориджин, окатила всем высокомерием Севера! Вот почему он не приехал.
Когда Иона сумела вымолвить хоть слово, она прошептала:
— Ты несправедлив ко мне… Я поступила, как велела честь…
— Именно! Ты выше Виттора, и честь велит не скрывать этого. Но теперь послушай, что скажу я. Граф Виттор Шейланд — уникальный человек в экономике. Он талантливый финансист, и при этом — лорд. Деньгами Адриана заправляла свора низкородных собачек — министр налогов и сборов, казначей, сборщики податей… Но за всеми ними присматривал финансовый советник — граф Виттор Шейланд! Не имея личного доступа к казне, он мог разобраться во всех делах и отчетах, и указывал владыке, если видел что-то подозрительное. Так Адриан держал в узде чиновничью свору. Твой муж, не имеющий войска и доблести, был бесполезен на войне. Однако теперь, когда пришел мир, я чертовски рассчитывал на его помощь!
— Но, Эрвин!..
— Послушай далее. Братья Крейг и Дональд Нортвуды бились рядом с нами в двух крупнейших сражениях: при Пикси и в Лабелине. Правда, при Пикси оба ухитрились попасть в плен, потому в Лабелине их полками командовал наш граф Лиллидей — именно ему медведи обязаны небывалой эффективностью в том бою. Однако теперь братья-Нортвуды имеют дерзость верить, что выиграли войну наравне с нами! Расхаживают, гордые как индюки, требуют несусветной доли трофеев, владений в Южном Пути и — хуже всего — придворных должностей. Я каждый день сочиняю сказки, чтобы удержать э