Наконец Реомюр сварил настой на семи лепестках. («Семерка — число Сьюзен, Праматери здоровья», — отметила леди София.) Невеста исцелилась. Реомюр заявил, что обязан выполнить долг, оделся и вышел было, но вбежал обратно:
— Часок долг подождет, не беда!
И стиснул невесточку — весьма аппетитную барышню. Они забежали за ширму, со вздохами и хихиканьем пошвыряли через нее одежду. Сладострастно постонали минутку. Мира отметила, как в противоположной ложе леди Альмера придвинулась ближе к лорду-канцлеру. Потом Реомюр наспех оделся, вышел из дому… Вернулся:
— Ладно, за ночку должок не протухнет!
Он снова поволок невесточку за ширму, а занавес тем временем опустился. Антракт.
Зрители высыпали в банкетный зал, живо обсуждая свежую трактовку, а заодно — наряды друг друга. Традиционно зрители одевались на «Лиолу и Каррога» в цвета одного из главных героев. Сторонники Каррога надевали красно-черное, поклонники Лиолы — зелено-желтое, любители Реомюра — белое с серебром. Прежде герои олицетворяли три великие силы бытия: силу жизни (Лиола), силу разрушения (Каррог), силу человеческой воли (Реомюр). Вот только сегодня персонажи и их цвета получили новое значение — три сорта дворянства. Вычурная высшая аристократия, дородное грубое баронство, нищие и полные апломба «вольные мечи». Вот и посмотрим теперь, кто в какой класс попал!
Братья Нортвуды вырядились в цвета вулкана, и были настолько похожи на грубияна Каррога, что сами смеялись над собою. Леди Иона тоже надела красно-черное, но от взгляда на нее вспоминался не бог вулкана, а кайры Ориджина и гадание в Уэймаре. Почему-то становилось не по себе.
Герцог Лабелин и его сынуля носили белое с серебром, как Реомюр. Их жирные туши смотрелись донельзя нелепо в щегольских костюмах. Генералы лорда-канцлера надели те же цвета и выглядели весьма достойно, вот только, в отличие от Реомюра, даже не думали улыбаться.
Лорд-канцлер и леди Аланис нарядились в нежно-салатовое, как богиня лугов. Два трепетных создания — прямо невинные овечки! Надо же!.. Мира с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть.
— Ваше величество великолепны, — поклонился ей лорд-канцлер.
— Весьма изящное решение, я восхищена! — сказала леди Аланис.
Мира носила по одному цвету от каждого главного героя. Не нарочно, а по случайности: белый и зеленый — ее любимые, черный — цвет траура.
Баронет Эмбер, что встретился ей в антракте, был одет в синий камзол.
— Не могу разгадать вашу символику, — сказала Мира.
— Символ того, что я не люблю традиции, — ответил баронет. — Владыка Адриан уважал традиции, но возвышал тех, кто не очень-то им следовал.
Эмбер был серьезен, и Мира насторожилась.
— Я не получила вчера вашей записки… Есть ли новости?
— Две, ваше величество. Одна: вернулся министр путей Шелье. Вы, кажется, хотели его видеть.
— О, да, еще бы. А вторая новость?
— Вторая, ваше величество… — баронет замялся, и чувство неладного усилилось.
Прежде, чем он успел сказать, кто-то подошел к Мире с поклонами и комплиментами, кто-то о чем-то спросил, кто-то подал вина. Баронета оттеснили в сторону, тревога осталась в груди Минервы.
Леди София заговорила с нею:
— Ваше величество, позвольте мне провести второй акт в ложе моего сына. Боюсь, я измучила вас своими замечаниями о театре, а Эрвин более ко мне привычен и готов терпеть. К тому же, я очень скучаю по нему.
Мира согласилась, но попросила Северную Принцессу:
— Вас я прошу побыть со мною. Не оставляйте в одиночестве.
Когда занавес вновь опустился, Мира с Ионой оказались наедине.
* * *
Обе знали, что им следует поговорить. Начать полагалось Минерве, Иона ждала. А Мира долго собиралась с духом. Вчера она была полна гнева и готова метать молнии в Иону. Но теперь что-то мешало начать атаку. Скользкая, постыдная неуверенность. Сомнение в себе…
Тем временем на сцене Реомюр вызвал Каррога на поединок и был наказан. Громко стеная, дополз до жилища Лиолы, но, увидев ее, сразу стал бравировать:
— Пустяки, госпожа, царапина! Свечой обжечься — и то больнее!..
Лиола лечила его, ахая и ломая руки. Летающий над сценой светильник-солнце символизировал бегущие дни. Реомюр поправлялся и замышлял свою хитрость. Рядом с богиней он был само мужество, но, оставшись один, принимался ныть. Странным образом нытье прибавляло герою обаяния.
Леди Иона ждала, помахивая веером. Мира решила: начну говорить, когда Реомюр пойдет на бой.
Сцена вздрогнула, из недр театра послышался рокот.
— Ах, что происходит?.. — в ужасе воскликнула Лиола.
— Я слышу мой любимый звук! — ответил Реомюр, поднимая бокал. — Звук близкой победы!
Он отдернул шторы на заднике сцены, и зал ахнул, увидев извержение вулкана. Снопы искр и хлопья сажи дождем лились с потолка, сцена шаталась, оглушительный рев сотрясал партер. Гигантская люстра мигала, вспыхивая в такт раскатам грома.
Когда все улеглось, Реомюр уже был в доспехах. Вместо льда, они были выполнены из серебренного стекла — весьма впечатляюще.
— До скорой встречи, госпожа!
Подарив богине воздушный поцелуй, он зашагал к горе.
Минерва сказала:
— Леди Иона, нам следует обсудить тему, которой вы так старательно избегаете. Мартин Шейланд.
Иона смотрела на сцену, томно обмахиваясь веером. Лорд-канцлер, глядя на сестру из ложи напротив, не заметил бы никакой перемены.
— Я к вашим услугам, леди Минерва.
— Этот… человек виновен более чем в тридцати смертях. Жертвами были не только простолюдины, но и дворяне. Они скончались в страданиях и ужасе, а их тела подверглись посмертному глумлению. Я передала виновника под вашу власть. Почему он все еще жив?
— Вы знаете ответ, леди Минерва.
— Я знаю, леди Иона, что вы — человек чести. По крайней мере, до сих пор мне так представлялось. Как вы могли пощадить это чудовище? Я убила бы его своими руками, если бы могла вообразить, что с вами он избежит наказания!
— Мартин наказан. Он содержится в заключении, лишен свободы действий.
— В нижнем круге темницы? Том, куда вы давеча отправили меня?
— Нет, леди Минерва. В башне Уэймарского замка.
— В которой, леди Иона? Назовите — я хорошо помню тамошние строения.
— В башне Плюща.
— Стало быть, он живет в просторной теплой комнате. Вкусно ест, сладко пьет, общается со стражниками, когда захочет. Возможно, ему и девушек приводят?.. Это вы зовете наказанием, леди Иона?!
Музыка тревожно дрожала на низких нотах. Реомюр пробирался в кратер, чтобы сразиться с Каррогом.
Северная Принцесса встретила взгляд Миры, закрывшись веером от партера.
— Леди Минерва, я помню и выполняю свой долг. Мой долг супруги — повиноваться решениям мужа, а муж решил пощадить Мартина. Мой долг сестры — любить брата и помогать во всем, о чем он попросит, а он просил беречь союз с графством Шейланд. У меня также был долг перед вами, леди Минерва, но я отдала его, когда предоставила выбор. Более я ничего вам не должна, и могу предложить лишь одно — свою искренность.
Обнажив меч, Реомюр ворвался в покои Каррога. Тот сполз с кровати, явно мучаясь от похмелья. Скривился, сморщил нос:
— И без того тошно, а тут еще человеком смердит… Экая пакость!..
Бог чихнул. Воин отлетел, врезавшись спиною в стену. Не без труда встал на ноги, протер прозрачный щит и двинулся на Каррога. Глаза воина сверкали сквозь стекло.
— Леди Иона, ваши слова о долге верны, однако не делают вам чести. Не меж долгом и моею прихотью вы выбирали, а меж долгом и другим долгом. Вы — первородная леди, правительница города и графства, несете ответственность перед подданными. Защищать невинных, блюсти справедливость — разве правитель не обязан этого? Быть может, ваш долг перед мужем и братом — только щит, которым вы закрылись от ответственности?
Бог вулкана вскинул обе руки навстречу герою:
— Настырный смертный!
…и рванул воздух в стороны. Щит Реомюра улетел влево, шлем — вправо. Оба разбились под звон литавр. Но меч оставался в руке, и Реомюр наступал.
— Не смейте обвинять, леди Минерва! Для меня унижение — жить в одних стенах с Мартином Шейландом. Мне омерзителен даже воздух, которым он дышит. Но я терплю это во имя преданности мужу и ради мира меж графством Шейланд и Первой Зимой. Я была счастлива, когда победа брата дала мне возможность уехать в столицу. Лишь в поспешности этого бегства я позволю себя обвинить, но не в чем-либо ином.
Лицо Северной Принцессы — икона бесстрастия. Прищурены глаза, тень напряжения в скулах — и все, больше ни следа чувств. Стараясь подражать противнице, Мира ровно произнесла:
— Простите, леди Иона, я вынуждена усомниться. Мартин Шейланд вел исследования, отвратные по форме, но весьма важные по сути. Он был уже на пороге успеха. Могу поверить, леди Иона, что вы бы отвергли бессмертие, полученное такой ценой. Однако ваш брат — полководец. Ему привычно платить цену чужими жизнями…
Каррог ревел и бил кулаками воздух перед собою. Удары доставались Реомюру. На нем раскололся стеклянный нагрудник, меч сломался надвое. Реомюр с проклятием отбросил огрызок, но выхватил кинжал и упорно двинулся дальше.
— Что вы хотите этим сказать, леди Минерва?
— Лорд Эрвин может быть весьма заинтересован в плодах исследований Мартина. Не потому ли преступник жив и здоров?
— Леди Минерва, как вы можете обвинять моего брата?! Недостойное дело — напоминать человеку о своих перед ним заслугах, но вы меня вынудили. Всем, что имеете сейчас, вы обязаны Домам Ориджин и Шейланд! Мы спасли вас из пещер монастыря, защитили во время войны, предоставили свободу, когда вам ее хотелось. Мы прославили вас и возвели на трон. Мы сделали вас императрицей Полари. Львиная доля заслуг — за моим братом Эрвином. И вы позволяете своему языку порочить его имя? Я не стерплю этого. Даже титул не извиняет вашу неблагодарность!
— Мой титул?.. Ах, как прелестно! Эрвин Ориджин мечтает сделать меня своею марионеткой. Можно позавидовать его упорству в этом деле. Он дал мне престол? Ха-ха! Для Эрвина я такая же владычица, как тот актеришка на сцене — бог вулкана!