ой плачут обо всем, что отняли у них потомки Милосердной.
Тем февральским утром Мира проверила легенду на себе. По узкой каменной норе она спускалась во чрево Цитадели. Лазурный капитан нес факел, освещая ступени перед Мирой. За нею шли гвардейцы генерала Алексиса, за ними — агенты протекции, подаренные лордом-канцлером. Когда сошли на самое дно и капитан лязгнул засовом, отпирая кованую дверь, призраки заплакали: вся спина Минервы покрылась холодной влагой.
— Преступники здесь, ваше величество. Бывший министр финансов Альберт Виаль, бывший заместитель налогового министра Франк Морлин-Мей.
— Где их взяли?
— Морлин-Мея — на собственной вилле в Оруэлле. Его даже не пришлось искать: приехали и арестовали. А финансиста сняли с корабля в Грейсе — собирался отплыть на Юг.
— Пытался бежать?
— Если и так, то очень неспешно. По словам прислуги, он собирался добрую неделю.
— Как показали себя агенты протекции?
— Сложно понять, ваше величество… Вроде, знают свое дело, но с этими двумя преступниками все было слишком просто. Они очень скверно прятались.
Открылась дверь, и еще одна. Повеяло плесенью и ржавчиной. Несмотря на огонь в очаге, озноб заставил Миру вздрогнуть.
— По процедуре полагается допрашивать преступников в голом виде. Но, в виду присутствия вашего величества, мы оставили им исподнее.
— Вы поступили правильно, благодарю.
— Желаете присутствовать при ходе допроса?
— Затем и пришла.
— Прикажете, чтобы допрос вели агенты протекции или армейские дознаватели?
— Полагаю, военные умеют развязывать языки?
— Так точно, ваше величество. У нас рыдали и медведи, и кайры.
— Хорошо.
Мира обернулась к группе агентов:
— Благодарю за службу, судари. Приступайте к поиску остальных казнокрадов — министров торговли и ремесел. А этими двумя займутся армейские.
— Служим Перу и Мечу! Слава Янмэй!..
Они ушли, разбрасывая эхо каблуками. Часть гвардейцев заняла позиции снаружи допросной. Когда дверь закрылась, внутри остались Мира, капитан Шаттэрхенд и двое дознавателей. Не считая, конечно, пары преступников.
— Отчего у них кляпы?
— Чтобы преступники не досаждали вашему величеству громкими криками.
— Как же они будут говорить?
— Предполагается, ваше величество, сперва оказать на них некоторое воздействие и сломить сопротивление. А потом уж освободить рты, чтобы преступники могли сознаться.
— Развяжите сейчас.
Кляпы вынули изо ртов, и заключенные облизали пересохшие губы. Они не сводили глаз с Миры. Возможно, таким же взглядом она сама смотрела на Мартина Шейланда…
— Хотите ли что-нибудь сказать, судари?
Бывший налоговик Морлин-Мей выдавил:
— Мы это, как бы, ничего не сделали…
— Мы невиновны, ваше величество, — отчеканил бывший финансист Виаль.
Мира молчала. Морлин-Мей сказал:
— Мы покинули столицу лишь потому, что ее взял Ориджин. Боялись, как бы, расправы с его стороны…
Виаль добавил:
— Люди вашего величества знают: мы не прятались, не убегали, не меняли имен. Нам нечего скрывать, ваше величество! Мы верой и правдой служили вашему дяде!
Мира молчала. Морлин-Мей заговорил с дрожью в голосе:
— Ваше величество унаследовали пустую казну, но в этом нет нашей вины. Министр налогов Дрейфус Борн, мой, как бы, прямой начальник, задержал все сборы налогов за декабрь и не дал им поступить в казну. Предвидя смену власти, заранее обзавелся, как бы, рычагом влияния: новый владыка будет сговорчив из-за пустой казны. Это низкая и грубая махинация, ваше величество. Я отчаянно протестовал, за то и был уволен. Если нужно, ваше величество, я дам это, как бы, письменные показания!
Мира держала паузу. Альберт Виаль повторил хрипло:
— Ваше величество, поверьте, мы невиновны! Ни одного эфеса из казны…
— Я знаю, — сказала Минерва.
Оба чиновника затихли, выпучив глаза.
— Вы невиновны, — повторила императрица. — И вы здесь не затем, чтобы давать показания.
— Ваше величество?..
— Я хочу узнать все о вашей работе. Как устроено министерство финансов и налоговое ведомство. Откуда и сколько поступает средств, по каким статьям они расходуются. Как уменьшать затраты и повышать прибыли. Как избегать краж, вести учет, брать и выплачивать кредиты. Все, что вы рассказали бы сыну, если б он захотел овладеть вашим ремеслом.
Чиновники моргали, разинув рты. Виаль осмелился спросить:
— Ваше величество, как бы, допросов… не будет?
— Развяжите их, — приказала Мира военным, — и позвольте одеться. А затем, судари, вы расскажете мне о том, как наполнить казну Империи.
Перо — 3
Земли Короны
Остановить поезд посреди дороги стоит три золотых эфеса. Выйти из него в чистое поле не стоит ничего — проводник даже готов оказать помощь в виде пинка под зад. А вот открыть конский вагон и выгрузить четверку лошадей — это еще эфес. Данные расценки Марк и его спутники узнали на берегу речушки Змейки, примерно в тридцати милях на запад от Оруэлла. Герцог Ориджин, из чьего кошелька были заплачены несколько эфесов, вряд ли обеднеет от такой потери, и Марк немного пожалел об этом. Захлопнув двери, состав издал возмущенный гудок и тронулся с места. Четыре человека с лошадьми остались у рельс. Под их ногами лежала каменистая насыпь, припорошенная снегом. Влево и вправо от нее — бескрайнее белое поле, по которому, оправдывая свое название, выделывала петли речушка. Впереди — рельсовый мост через нее. Позади — далеко, почти у горизонта — лес. Вдоль дороги стояли, как часовые, могучие дубовые столбы.
— Так-с, — сказал Марк и подышал на руки. Было холодно.
— Глядите, чиф, — Рыжий указал на последний столб перед мостом. — Возле того столба пара бандитов сошла с поезда. Привязали камень к веревке, закинули на провода так, чтобы намоталось. Рванули как следует — готово, провод упал. Бандиты были, кстати, не дураки: веревку взяли сухую, на руки перчатки надели — иначе их бы искрой зашибло. Как сделали дело — сели на коней и ускакали по руслу Змейки вон туда, на юг.
— Откуда все это знаешь?
— Про диверсантов сказали свидетели. А веревку с камнем сам видел — вон там лежала. Мы, как в Оруэлле закончили, так и приехали сюда. Целый день тряслись в седлах…
— Почему не в вагоне?
— Так поезда-то не ходили. Искра подается оттуда, из-за речушки. Как провода оборвались, так все поезда по нашу сторону Змейки и замерли.
— А на том берегу ходили?
— Ага.
— Угу… Кто свидетели?
— Мужики из во-он того хутора. И еще — гвардейцы лейтенанта Мейса. Они ведь кинулись в погоню, когда опомнились. Уже подъезжали к мосту — полмили осталось! Сами видели издали, как эти гады возились у столба. Но тут хлоп — искра пропала, поезд встал. Можно представить, как гвардейцы бесились!
О, нет. На самом-то деле, представить сложно. В руки молодому лейтенантику попало — страшно сказать! — целое достояние Династии Янмэй. Он его успешно потерял. Прямо из рук вырвали, из-под носа увели! Да еще солдат поубивали! Парень в ярости и праведном гневе. Сгребает остатки роты, кидает в вагоны, машинисту кинжал под нос: «Жми галопом! Дух выбей из тягача — но догони!» Машинист жмет, как может; гвардейцы скрипят зубами, точат клинки, заряжают очи; тягач искрит, гремит, скрежещет. Вот уже на горизонте показался поезд воров… Или не показался? Пожалуй, нет. В деле сказано: у бандитов было больше часа форы. Это пятнадцать миль, если на полном ходу… Значит, не видят гвардейцы врага, но точно знают, что он — впереди. Улепетывает, сверкая пятками, а они сворой псов мчат по следу. И тут — хлоп, как выразился Рыжий. На самом-то деле, не хлоп, а — трах-тарарах, тьма сожри твою Праматерь, сучий потрох! Выскочили, огляделись — вон, в какой-то полумиле впереди две фигуры у столба. Что делают? Это они, сучьи дети, сорвали провода! Взять, схватить!.. Но где там… Гвардейцы-то не везли с собой коней. А вот у диверсантов лошади нашлись: бандиты прыгнули в седла, слетели с насыпи — только их и видели. Ускакали вдоль по руслу реки, потерялись в тумане. Следов не осталось — Змейка тогда еще не замерзла…
— Бедняга лейтенант… — вздохнул Марк. — Вроде и невиновен, а все равно в пору повеситься…
— Ага, чиф.
Марк огляделся еще раз. Влево — поле. Далеко-далеко какие-то холмы. Вправо — тоже поле. Этак за милю — хуторок. Впереди речушка, позади — лес у горизонта…
— Хм… — буркнул Ворон невесело. — Скажи-ка, Дед, нет ли у тебя истории, как думали сначала одно, а оказалось другое?
Седой с готовностью отозвался:
— Как нарочно вспомнилась. В Южном Пути все знают, что пятнистые коровы дают хороший удой. А один крестьянин имел в хозяйстве черную корову. И вот он решил…
— Погоди-ка. Холодно стоять. Давайте двигать, по дороге доскажешь.
— Куда двигать? Вниз по Змейке, следом за диверсантами?
— Ты ж говоришь, следов не осталось.
— Ага, чиф.
— Так зачем нам туда?.. Нет, пойдем-ка мы лучше…
Марк покрутил головой, остановил взгляд на деревьях далеко позади.
— …вон к тому лесу.
— Это ж в сторону Оруэлла. Мы оттуда приехали!
— Ну да.
Они сели в седла и тронули коней. Дед рассказал историю о крашеной корове. Мужик намалевал на ней белые пятна, но скотина доилась все так же плохо. Мужик подвел ее к воде и показал отражение: мол, имей совесть, ты же теперь буренка! Корова углядела пятна на своих боках — и вовсе лишилась молока. Почему? Кто знает…
До леса было еще далеченько, так что поболтали о том — о сем. Рыжий поделился столичными новостями, порассказал о сослуживцах из протекции. Рыжий не дурак: давно понял, кто послал Деда, потому избегал политических тем, а если случалось помянуть Ориджина, то говорил со всем уважением «его светлость».
Дед разразился еще парочкой притч, Внучок старательно намотал на ус.
— Ты его вроде как учишь? — спросил Марк.
— Это он вроде как учится. А я так, просто… — ответил Дед.