Джо поймал себя на том, что долго уже смотрит на Салема, на Бродягу с плохо скрытой надеждой. Авось они поймут… авось решат… Как ребенок на мамку! Он устыдился, и стал сильнее от стыда. Забегали мысли. Ладно, не понимаю. Ладно, не офицер. Но я служил под знаменем лучшего полководца в мире! Столицу с ним брал, дворец защищал! Что делал бы Ориджин на моем месте?! Шутил бы так, словно плевать ему на смерть. Сказал бы крутую речь. Нарисовал бы план сражения на карте… А что еще?!
— Надо прочесать лес, — выронил Джоакин.
— Зачем?
— Затем, что лесорубы не жгут костров.
Никто его не понял. Он и сам еще не вполне понимал, но мысль быстро обретала твердость.
— Лосось, Билли! Бегом соберите сотников — самых толковых. Пускай поднимают сотни. Пойдем в лес!
— По дороге?
— Нет, сбоку, в обход. Шустрее, тьма сожри!
Слово «бегом» ветераны хорошо понимали. За четверть часа отряд был готов к маршу. Тринадцать сотен — самых боеспособных после молодчиков.
Джо прыгнул в седло, позвал с собой Весельчака и Бродягу.
— Весельчак, будешь моим вестовым. Бродяга, я все-таки чужак, а тебя все уважают. В сложную минуту это может решить дело.
— Будет сложная минута? — спросил пивовар.
— Надеюсь, что нет.
Джо лгал: он не надеялся.
Следуя за тремя верховыми, пеший отряд зашагал по снегу. Боковой спуск с холма был круче и сложнее, зато короче главной дороги. До опушки леса — каких-нибудь четверть мили.
— Живее! — торопил Джо. — Марш, марш! Поднажмите, братцы! Ночью отдохнем!..
Сбиваясь с ног, то и дело падая в снег, бойцы подхватывались и шагали дальше — все быстрее. А сквозь ложбину уже потянулись щупальца тумана. Развалины заставы почти пропали в дымке, авангард Зуба тоже входил в нее.
— Весельчак, скачи к сержанту. Скажи: пусть ставит молодчиков на левый фланг и готовится к боковому удару.
— Угу, — буркнул вестовой и умчал. За время, проведенное с Джо, он неплохо научился ездить верхом. Еще — различать, когда можно трепаться, а когда — молчать и делать дело.
Первая стрела прилетела, когда до леса осталась сотня ярдов. Попала в плечо какому-то парню, он ахнул от боли. В напряженной тишине вышло громко и страшно — хлесткий посвист, людской крик. Тут же новые стрелы полетели в отряд. Кто-то упал, кто-то захрипел пробитым горлом…
— Назад? — спросил пивовар.
— Еще чего! В атаку!
Джо выхватил меч и заорал со всей силой легких, перекрывая стоны раненых:
— Вперрред, братцы! В атаку-уу!
То был единственный шанс, и Джо, хоть и не полководец, знал это наверняка. Если дать людям время, они осознают свой страх, дрогнут под обстрелом — и побегут. Тогда уже не остановить. Но пока еще не поняли опасности, не прочуяли, как близка смерть, — вперед, в атаку, в бой!
— В атаку, братцы!!!
Он стеганул коня, за ним — Бродяга. Следом Лосось и Билли, за ними — все. Стрелы свистели из-за деревьев. Лучников едва было видно в лесном сумраке, и стрел не различить. Только посвисты — и крики. Но туман уже дотянулся и сюда. Дымка прикрыла пехоту. Невидимость — лучший щит на свете!
Влетая на опушку, Джо четко услышал чужой приказ:
— Отступаем!
— Бегут, гады! — заорал он своим. — За ними! Лови дичь!
Меж деревьев замелькали фигуры врагов. Кто-то еще становился на колено и выпускал последние стрелы, большинство уже бежали. Джо легко нагонял их, Бродяга тоже не отставал.
— Не насмерть, — крикнул Джо. — Вспомни Салема!
— Помню!..
Он обрушил меч плашмя на спину первого лучника, булава Бродяги опрокинула второго. Они понеслись вдоль просеки, сшибая и сминая врагов, но стараясь щадить. Разбитые суставы, сломанные руки и ребра — но не дыры в груди, не срубленные головы. Лучники бросились врассыпную, веером, но парни капрала Билли были тут как тут. Всякий, кто ушел от конников, попадался пехотинцам. В считанные минуты стрелков переловили, оглушили, скрутили.
— Победа?.. — осторожно спросил Билли.
Эх, если бы!
Весельчак с криком влетел на опушку:
— Зуб и сержант в беде! Конница атакует с фланга!
— Сколько конницы?
— Не видно ж ни черта! На слух — много!..
— Тихо! — рявкнул Джо. — Все черти — тихо!!!
Когда люди умолкли, стал слышен звук. Справа, за четверть мили — где Зуб и сержант. Низкий тяжелый пульсирующий гул. Если хоть раз встречал конную атаку — ты ни с чем его не спутаешь!
— Тьма сожри… Мать честная!..
Джо разорвался на две половины. Бежать, спасать! Нет, стоять. Сколько там всадников? Не знаем — рота или целый полк. В какой броне, с каким оружием? Не знаем! Может, дублеты и палаши, а может — полный доспех и рыцарские копья! Если там рыцари, отряд Джоакина ничего не сделает, просто ляжет под копыта! Но что тогда? Отступать? Это смертный приговор для сержанта и Зуба. Они-то не смогут отступить — не зря же враги изрыли дорогу! Застава — ловушка. Застава — наковальня, а всадники, спрятанные в лесу, — молот. Сейчас он падает на головы зубовых мещан. Две тысячи человек…
— Слушай меня, люди Салема! — Джо привстал в стременах. — Наши друзья, наши братья — в беде! Их атакуют и убивают. Только мы можем спасти! Враг — на конях, и в этом его сила. Но мы ударим в тыл — и в этом наша сила! Туман скроет нас — в этом тоже наша сила! Невидимость — лучший щит, и мы пойдем тихо. Задача очень простая. Видишь в тумане конский зад — коли вилами! Видишь вражеский шлем — бей цепом! Вот и все, ничего сложного! Все равно, что молотить пшеницу!
Многие рассмеялись, и напряжение спало. Джоакин двинулся сквозь лес, указывая дорогу. Он скрыл от соратников то, что сам прекрасно понимал. Чтобы ударить врагу в спину, его нужно догнать. А это возможно лишь в том случае, если Зуб и сержант отобьют первую конную атаку. Если не отобьют, враги втопчут их в землю, развернутся и встретят грудью отряд Джоакина. Тогда — все. Лопатки. Земелька.
Сквозь шелест листвы и шорох дружеских шагов он слушал звуки атаки. Конский гул удалялся — становился ниже и тише, словно тонул в тумане. Звон металла прорезал его, как вспышка молнии. Ржание, вопли, треск щитов. Всадники ударили в шеренгу — что будет? Выстоят наши?.. Или дрогнут?.. Люди шагали в сумерках, слушая этот грозный оркестр. Не смели вздохнуть лишний раз, чтоб не пропустить ни ноты. Звон, крики, треск, деревянный стук… Но гул копыт — он… кажется… да, точно! Исчез! Конница увязла, не пробив шеренги!
Тогда они вышли из леса — и увидели много шлемов, много задов. Не конских, человеческих. Вражеская пехота шла позади всадников, чтобы ворваться в пробитую ими брешь. Вот на эту пехоту из тумана, из лесного сумрака обрушился отряд Джо.
То было красиво. Прежний Джоакин оценил бы. Неопытные парни без клинков и доспехов, только с вилами да цепами, выбегали из лесу, видели врага — и начинали кричать. Лучше бы тихо, но никак не удержаться!
— Р-ррраааа! Бее-ееей!
Воины врага — щитовые, кольчужные, с копьями — оборачивались на крик. И видели бешеных вопящих призраков, что возникали из дымки!.. Видишь шлем — бей цепом. Видишь зад — коли вилами! Задов было очень много. Шлемов — тоже. Были еще острые копья и квадратные щиты, и кинжалы… Но меньше, чем беззащитных задов!
Офицеры врага орали:
— Стройся! Шеренгой!.. Квадратом!.. Стр-рройся!..
Но крестьяне набегали слишком быстро, и враг не успевал сомкнуть щиты. Шеренги ломались на куски, рушились, таяли. Много цепов, много вил!
Джоакин множество раз бывал в мелких потасовках, и никогда — в настоящей большой битве. Сегодня он впервые увидал этот миг: перелом. Еще не так много пролилось крови, еще много воинов на ногах, оба войска еще могут сражаться… Но одно дрогнуло. Потеряло веру в победу, поддалось панике — и тут же рассыпалось. Была армия врага — стало множество испуганных бегущих человечков. Секунду назад еще жаждали победы, а теперь — лишь бы спасти свою жизнь. Лишь бы спастись!..
Но миг торжества был коротким. Скоро Джо понял, что и его отряд рассыпается на части. Крестьяне поддались азарту и кинулись в погоню. Враг бежал врассыпную, вот и крестьяне мчались в разные стороны, беспорядочными группками. То целая дюжина преследовала одного пехотинца, то двое-трое крестьян с дикими воплями гнали целый десяток врагов…
— Не преследовать! — заорал Джо. — Стой! Собраться! Построиться! Впереди конница!
Где там! Увлеченные погоней, пьяные от вкуса победы, крестьяне ничего не слышали.
— Билли! Лосось!..
Лосось где-то пропал, капрал Билли отозвался:
— Тут я.
— Мы в опасности! Сейчас опомнится вражеская конница и задаст жару!
— Угу.
— Помоги построить людей!
— Пробовал уже… — без особой надежды Билли заорал: — Стоять! Стройся в шеренги! Стойте, козлы безрогие!
Джоакин в отчаянии вертел головой. Крестьяне метались, как рой мух. Кто-то уже начал собирать трофеи, кто-то гнался за врагом, кто-то запутался в тумане и носился по кругу. Джо, Билли, Бродяга и Весельчак образовывали единственный островок порядка. Меж тем шум битвы у заставы начал стихать: вражеские всадники поняли, что им зашли в тыл. Сейчас развернутся и ударят!..
Вдруг Весельчак прокашлялся, приложил ладонь к горлу и пронзительно заорал:
— Я вижу святую Глорию! Заступница пришла! Я вижу Праматерь!
Придурковато радостный ор не напоминал ни вопли умирающих, ни кровожадные крики победителей. Он выделился контрастом, и многие стали оглядываться:
— Что?.. Где?..
— Святая Глория! Вот она, прямо здесь! Заступница передо мной!
Весельчак орал, и крестьяне, забыв про погоню и трофеи, собирались вокруг него.
— Где Заступница? Где? Покажи! Да где же?!
Джоакин хлопнул друга по плечу:
— Все, довольно.
Набрал грудью побольше воздуха, взмахнул мечом:
— Стррройся! В шесть шеррренг! Лицом — туда, правым плечом — ко мне. Кавалерия атакует! Стррройся!
Когда спустя пять минут налетела конница, они были готовы. Учения сержанта Доджа не прошли даром: построились быстро и четко. Три первых шеренги — плотные, плечом к плечу, ощетинившись копьями и вилами, прикрывшись трофейными щитами. Три задних ряда — жидкие, с пр