Шторы в каюте были задернуты. Я обшарил каждый фут палубы, переборки и мебель с помощью фонарика. Не знаю, что я ожидал найти, но не нашел ровным счетом ничего. Выйдя из каюты, я закрыл за собой дверь и обыскал радиорубку. Результат поиска такой же. Больше меня здесь ничего не интересовало. Я обнаружил все, что хотел, но подобные находки… Черт, лучше бы я их и вовсе не находил! Я ни разу не взглянул на лица двух мертвецов. Необходимости в этом не было никакой. Я знал эти лица так же хорошо, как и лицо, которое каждое утро смотрит на меня из зеркала во время бритья. Неделей ранее эти парни обедали со мной и с шефом в нашем любимом лондонском пабе. Они были веселыми и расслабленными, насколько это вообще возможно с их профессией. Они отключили привычную бдительность и наслаждались легкой стороной жизни, которая, как они прекрасно знали, была не для них. Ни разу не сомневаюсь, что парни держали рот на замке и оставались на чеку во время работы, но где-то бдительность их подвела, и теперь они замолкли навсегда. То, что случилось с ними, неизбежно происходит с людьми нашей профессии. Меня эта участь тоже не минует, когда придет время. Не важно, насколько вы умны, сильны и беспощадны, рано или поздно появится тот, кто умнее, сильнее и беспощаднее вас. У него в руке будет полудюймовая стамеска, и все ваши тяжело накопленные годами знания, опыт и хитрость не будут стоить ровным счетом ничего, потому как вы не заметите приближения этого человека. И вы не заметите его, потому что наконец встретитесь с достойным соперником и умрете от его рук.
Именно я отправил парней на смерть. Не по своей воле, не сознательно, но вся ответственность за случившееся лежала на мне. Это была моя идея, замысел принадлежал мне, и только мне. Именно я отверг все возражения и уговорил чрезвычайно нерешительного шефа-скептика, который в конце концов недовольно дал свое согласие. Конечно, без всякого восторга. Я сказал этим двоим, Бейкеру и Делмонту, что если они сыграют по моим правилам, то им ничего не будет угрожать. Они слепо поверили мне, сыграли по моим правилам и теперь спят вечным сном. Итак, джентльмены, без колебаний доверьтесь мне, только сначала составьте завещание.
Больше здесь не было смысла оставаться. Я отправил двоих парней на смерть, и их уже не воскресить. Пора уходить.
Я открыл входную дверь осторожно, будто это дверь в погреб, кишащий кобрами и черными вдовами. Так обычно открывают дверь обыватели. Будь кобры и черные вдовы единственными существами, с которыми мне предстояло иметь здесь дело, я бы не задумываясь вошел в эту дверь, потому что этих тварей можно было назвать безобидными и даже милыми созданиями по сравнению с некоторыми представителями человеческого рода, свободно расхаживавшими по палубам грузового судна «Нантсвилл» той ночью.
Открыв дверь нараспашку, я остановился. Долго простоял на пороге, не пошевелив ни одним мускулом, дыша тихо и ровно. В таких ситуациях даже минута кажется вечностью. Я весь обратился в слух. Просто стоял и слушал, как бьются о борт корабля волны, как лязгает якорная цепь, когда «Нантсвилл», гонимый ветром, борется с приливом, как глухо стонет усиливающийся ночной ветер в такелаже, как вдалеке кричит кроншнеп. Это были звуки одиночества, звуки безопасности, звуки ночи и природы. Но не их я хотел услышать. Постепенно они срослись с тишиной. Я же старался расслышать звуки, сулившие подвох, опасность или угрозу. Увы, ничего, ни дыхания, ни шарканья ботинок по металлической палубе, ни шороха одежды – ничего. Если кто-то и ждал меня снаружи, то он обладал сверхчеловеческим терпением и сохранял сверхчеловеческую неподвижность. Но той ночью меня беспокоили не сверхлюди, меня беспокоили обыкновенные люди с ножами, ружьями и стамесками в руках. Я тихо переступил комингс.
Мне никогда не приходилось плыть на самодельном каноэ ночью по Ориноко, и на меня с дерева не падала анаконда длиной тридцать футов, не обвивала мою шею и не душила меня. Отправляться в Южную Америку за таким опытом нет никакой необходимости, потому как эти ощущения мне доподлинно известны. Невероятная животная сила, дикая свирепость пары громадных рук, сомкнувшихся на моей шее сзади, ужасали, я никогда не испытывал ничего подобного, мне такое и в кошмарных снах не снилось. Я испытал приступ дикой паники и оцепенел от шока. В голове пронеслась всего одна мысль: смерть приходит за всеми, сейчас настал мой черед, за мной пришел тот, кто умнее, сильнее и беспощаднее.
Я стремительно и изо всех сил лягнул противника правой ногой, но человек позади меня был явно не профан. Его правая нога, оказавшаяся быстрее и сильнее, больно ударила по моей ноге сзади. Черт возьми, я оказался в цепких объятиях не человека, а кентавра с самыми большими подковами в мире! Нога болела так, словно ее сломали, нет, словно ее разрезали пополам. Левый палец ноги кентавра был рядом с моей левой стопой, и я наступил на него со всей злостью и изо всех оставшихся сил, но противник успел убрать ногу. На мне были тонкие резиновые туфли для плавания, поэтому я всем телом ощутил ужасную боль от соприкосновения со стальным настилом палубы. Я поднял руки, чтобы сломать мизинцы противника, но и этот прием был хорошо ему известен: он крепко сжал руки и теперь костяшки средних пальцев давили на мою сонную артерию с намерением меня придушить. Явно, я не первая его жертва, и если что-то быстро не придумать, то окажусь и не последней. В ушах раздавалось шипение воздуха, стремительно улетучивающегося под высоким давлением, а мушки перед глазами становились ярче с каждой минутой.
В первые несколько секунд от удушения меня спасли капюшон и толстый прорезиненный воротник-стойка костюма для подводного плавания, который я надел под пальто. Но больше это не сработает, ведь человек за моей спиной только и мечтал о том, чтобы свести свои пальцы посередине моей шеи. Кажется, скоро это и произойдет, ведь он уже на полпути к своей цели.
Но тут я резко наклонился вперед. И теперь половина его веса приходилась на мою спину, но удушающая хватка не ослабла ни на йоту. В то же время он отставил ноги как можно дальше – инстинктивная реакция на мое движение. Вероятно, противник решил, что я собираюсь схватить его за ногу. Когда я на мгновение выбил его из равновесия, мне удалось развернуться так, что мы оказались спиной к морю. Изо всех сил я откинулся назад и быстро попятился. Один шаг, второй, третий… «Нантсвилл» не может похвастаться красивыми тиковыми поручнями, зато на нем есть цепи с небольшими звеньями. Душитель упал спиной на верхнюю цепь, естественно прихватив меня с собой.
Прими я этот удар, то точно сломал бы себе позвоночник или сместил бы такое количество позвоночных дисков, что хирургу-ортопеду нашлось бы постоянной работы на несколько месяцев. Но этот парень не закричал от боли, не застонал, вообще не издал ни звука. Вероятно, он просто глухонемой. Я слышал о нескольких глухонемых, обладающих феноменальной силой, полагаю, таким образом природа компенсирует их врожденный дефект.
Тем не менее я вынудил противника ослабить хватку и быстро схватиться за верхнюю цепь, иначе мы оба могли свалиться за борт и оказаться в холодных темных водах озера Лох-Хоурн. Я оттолкнулся и повернулся к нему лицом. Переборка радиорубки за моей спиной послужит мне опорой, пока не прояснится в голове и не станет легче онемевшей правой ноге.
Когда он отпустил цепь и выпрямился, я смог его увидеть, но довольно смутно – было слишком темно. Однако я разглядел белеющее расплывчатым пятном лицо, руки и контуры тела.
Я ожидал увидеть гиганта, но это было не так, хотя взгляд плохо фокусировался. Все, что я разглядел в темноте, – плотная, хорошо сложенная фигура. Соперник даже оказался ниже меня ростом. Но вряд ли это вообще имеет значение. К примеру, Георг Гаккеншмидт ростом всего пять футов девять дюймов и весом сто девяносто шесть фунтов подбрасывал в воздух «Ужасного турка», словно футбольный мяч. Он же для поддержания формы ходил по тренировочному рингу с 800 фунтами цемента на спине. Я не испытывал ни стыда, ни оскорбленного самолюбия из-за того, что собирался сбежать от человека меньше меня ростом, а от этого парня – чем дальше и чем быстрее, тем лучше. Но пока бежать было рано. Моя правая нога все еще болела. Я потянулся к шее и достал нож из подкладки, выставил его перед собой, развернув острие так, чтобы противник не увидел блеска стали при слабом сиянии звезд.
Он двинулся в моем направлении спокойно и решительно, как человек, который точно знает, что собирается сделать и ни капли не сомневается в исходе своего действия. Видит Бог, я верил, что у него есть все основания для такой самоуверенности. С вытянутой правой рукой противник подошел ко мне сбоку, чтобы я не ударил его ногой. Какой же он недалекий! Он намеревался снова вцепиться мне в глотку. Я дождался, когда его рука окажется в нескольких дюймах от моего лица, и резко вскинул правую руку вверх. Наши руки плотно соприкоснулись, когда острие прошлось аккурат по центру его ладони.
Оказалось, соперник вовсе не глухонемой. Я услышал три коротких нецензурных слова и необоснованное ругательство в адрес моих предков. Парень быстро отступил назад и вытер ладонь об одежду, затем облизнул рану, словно животное. Он внимательно посмотрел на кровь, в свете звезд она казалась черной, как чернила, и обильно лилась с обеих сторон ладони.
– У малыша есть ножичек? – мягко произнес он.
Голос поверг меня в шок. От того, кто обладал силой пещерного человека, я ожидал соответствующий интеллект и голос, но слова прозвучали спокойно, приятно, культурно и практически без акцента, будто говорил со мной образованный англичанин с юга.
– Думаю, придется его отобрать, – произнес он громче. – Капитан Имри!
По крайней мере, я расслышал это имя так.
– Тихо, дурень! – донесся взволнованный сердитый голос из кормового кубрика. – Ты собираешься…
– Не переживайте, капитан. – Парень не отрываясь смотрел на меня. – Он у меня в руках. Здесь, у радиорубки. У него нож. Я как раз собираюсь его отобрать.