Я энергично, насколько мне это позволяли уставшие руки, вытер голову полотенцем. Даже от одного мокрого волоска возникнут лишние вопросы.
– Рассказывать особо нечего, да и то, что есть, тебя не порадует.
Ханслетт налил мне большую порцию виски, себе чуть меньше и разбавил виски водой. У скотча был именно такой вкус, какой бывает, когда несколько часов проплывешь в ледяной воде и поработаешь веслами, да к тому же чудом избежишь смерти.
– Добрался туда без проблем. Прятался за мысом Керрера-Пойнт до наступления сумерек, затем на шлюпке отправился к утесу Боха-Нуад, оставил ее там и доплыл под водой до кормы судна. Это оказался «Нантсвилл», хотя название и флаг другие, мачты нет, а белая надстройка теперь светло-серая. Вся операция чуть было не сорвалась из-за течения, с которым мне пришлось бороться минут тридцать. Дела в этих водах, вероятно, обстоят намного печальнее при полном приливе или отливе.
– Говорят, это самое ужасное место на западном побережье, даже хуже, чем Койребричан.
– Надеюсь, мне не придется это проверять. Дальше я минут десять проторчал у ахтерштевня, чтобы восстановиться, набраться сил и залезть по канату.
– Ты рисковал.
– К тому времени практически стемнело. Кроме того, – добавил я с горечью, – умники считают, что не стоит предпринимать мер предосторожности, когда имеешь дело с дураками. В кормовом кубрике находилось всего два-три человека. На борту судна вообще сокращенный состав: не больше семи-восьми человек, а весь прежний экипаж куда-то исчез.
– Неужели бесследно?
– Бесследно. Не видел их ни живыми, ни мертвыми. К тому же мне еще и не повезло. По пути к мостику я столкнулся с одним человеком всего в нескольких футах. Махнув ему рукой, я что-то буркнул, тот что-то бросил мне в ответ, я не разобрал. Пришлось пойти за ним обратно на корму. Он поднял трубку телефона в кают-компании, быстро и спешно с кем-то переговорил. Сказал, что кто-то из прежнего экипажа «Нантсвилла» прячется и пытается улизнуть. Я не мог ему помешать. Он говорил, стоя лицом к двери, с оружием в руках. Мне следовало торопиться. Я пошел на мостик.
– Ты что?.. Ты же знал, что они охотятся на тебя. Мистер Калверт, тебе надо срочно проверить свою чертову голову!
– Думаю, дядя Артур не будет столь мягок в выражениях. Понимаешь, это был мой единственный шанс. И еще: если бы они думали, что незнакомец – всего-навсего напуганный до смерти член прежнего экипажа, то не сильно переживали бы. Но если бы тот парень увидел, как я шныряю по судну в мокром костюме для подводного плавания, то изрешетил бы меня пулями.
Благо он этого не видел. Дальше я столкнулся еще с одним парнем, но без каких-либо последствий. Думаю, он покинул надстройку мостика до подачи сигнала тревоги. Я не стал оставаться на мостике, прошел на нос и спрятался за рабочим местом лебедчика. В течение десяти минут я наблюдал суматоху, они усиленно светили фонариками у мостика, затем увидел и услышал, как они смещаются в сторону кормы. Вероятно, решили, что я все еще в кормовом кубрике.
Я обыскал все офицерские каюты в зоне мостика. Никого не нашел. В одной каюте – кажется, это каюта механика – обнаружил разгромленную мебель и много пятен засохшей крови на ковре. Открыв следующую дверь, я увидел пропитанную кровью койку капитана.
– Но экипажу наверняка предложили не оказывать сопротивление.
– Согласен. Затем я нашел Бейкера и Делмонта.
– Значит, ты их нашел.
Выражения глаз Ханслетта я не видел – он сидел, уставившись на стакан. Мне так хотелось разглядеть хоть какую-нибудь эмоцию на этом смуглом лице.
– Вероятно, Делмонт предпринял попытку отправить сигнал о помощи в последнюю минуту. Парней проинструктировали посылать сигналы только в чрезвычайной ситуации, возможно, так их и раскрыли. Делмонта пырнули полудюймовой стамеской и затащили в каюту радиста, смежную с радиорубкой. Спустя некоторое время появился Бейкер. На нем была офицерская форма, думаю, он отчаянно пытался скрыть, кто он такой. Он был вооружен, но смотрел не туда, куда нужно, соответственно, и револьвер был направлен не туда, куда следовало его направить. Бейкера тоже убили ударом стамески в спину.
Ханслетт налил себе еще виски. На этот раз намного больше. Вообще, он никогда не пьет, но сейчас залпом выпил половину стакана.
– Конечно, не все ушли на корму, – сказал он. – Вероятно, эти парни оставили группу для торжественного приема.
– Они очень умны и очень опасны. Похоже, эти ребята нам не по зубам. По крайней мере, мне. Я столкнулся с группой для торжественного приема, состоявшей из одного человека. Но, поверь мне, его одного более чем достаточно. Я знаю, что именно он убил Бейкера и Делмонта. Мне невероятно повезло убраться оттуда живым.
– Да, тебе повезло. У тебя явно белая полоса в жизни.
В отличие от Бейкера и Делмонта. Я знал, что Ханслетт винит меня. Я знал, что Лондон будет винить меня. Я сам себя винил. Но и вариантов было немного – обвинять больше некого.
– Дядя Артур… – произнес Ханслетт. – Как ты думаешь…
– Да к черту этого дядю Артура! Мне на него плевать! Боже, ты вообще понимаешь, что я чувствую?!
Я был вне себя от ярости и говорил очень разгневанно. Впервые на лице Ханслетта появилось какое-то выражение. Конечно, мне не полагалось проявлять эмоции.
– Я не о том, – ответил он. – Я о «Нантсвилле». Теперь, когда мы знаем, что это именно «Нантсвилл», но с другим названием и под другим флагом… Кстати, тебе удалось его разглядеть?
– Да, в настоящее время это «Альта-фьорд» под норвежским флагом. Это не важно.
– Это очень важно. Мы свяжемся с дядей Артуром по радио…
– И наши гости обнаружат нас в машинном отделении в наушниках. Ты с ума сошел?
– Ты так уверен, что они придут?
– Более чем. Впрочем, как и ты. Ты сам это сказал.
– Я согласился с тем, что если они и появятся, то появятся здесь. Если появятся.
– Если появятся. Если появятся. Боже правый! Они знают только то, что я провел несколько часов на их судне. Они могут считать, что мне известны их имена и что я смогу подробно их описать. А на самом деле я никого из них не узнаю, да и имена, вероятно, не важны. Но им это неизвестно. Они полагают, что я сейчас передаю их описания Интерполу. Вероятно, кто-то из них есть в базе. Эти ребята – большие профессиональны, они точно не мелкие сошки. Вероятно, это известные люди.
– В таком случае они опоздали. Они раскрыты.
– Без единого свидетеля, который даст против них показания?
– Мне кажется, лучше достать оружие.
– Нет.
– Ты не обидишься, если я что-то скажу?
– Нет.
– Подумай о Бейкере и Делмонте.
– Только о них и думаю. Тебе не обязательно оставаться здесь со мной.
Ханслетт очень аккуратно поставил стакан. Он действительно давал волю чувствам этой ночью, второй раз за десять минут на его смуглом грубом лице появилось выражение, причем не очень обнадеживающее. Затем он взял стакан и ухмыльнулся.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, – мягко произнес он. – Полагаю, все из-за шеи. Когда тебя душили, то нарушили кровоснабжение в мозг. Калверт, ты сейчас даже плюшевому медведю не дашь отпор. Кто о тебе позаботится, когда они начнут играть в свои игры?
– Прости, – искренне сказал я.
Мы с Ханслеттом были на десяти заданиях за все десять лет нашего знакомства, и я понял, что сморозил глупость. Ханслетт ни за что и никогда не бросит напарника в сложные времена.
– Ты упомянул дядю Артура.
– Да. Мы знаем, где находится «Нантсвилл». Дядя Артур может направить военный корабль, который будет следить за судном с помощью радара, если…
– Я знаю, где судно находилось. Они снялись с якоря, когда я покинул его. К рассвету оно окажется в сотне миль отсюда в любом направлении.
– Снялись с якоря, говоришь? Мы их спугнули? Вот это да! – Он тяжело сел, затем посмотрел на меня. – Но мы же знаем, как выглядит судно.
– Я же тебе говорил, что это не важно, потому что завтра оно может выглядеть иначе. Например, это будет судно «Хокомару» из Йокогамы, с зеленой надстройкой, под японским флагом, с другими мачтами.
– А что насчет поиска с воздуха? Мы могли бы…
– К тому моменту, как его организуют, придется обыскать двадцать тысяч квадратных миль моря. Слышал прогноз погоды? Ничего утешительного. Обещают низкие облака. При полетах в таких условиях эффективность упадет на девяносто процентов. Плюс плохая видимость и дождь. Шансов на успех – ноль из ста, нет, даже из тысячи. А если они и найдут судно, что тогда? Пилот только помашет ему ручкой, вот и все.
– А ВМФ? Они могут связаться с ВМФ…
– С каким именно? ВМФ в Средиземном море? Или на Дальнем Востоке? У ВМФ осталось совсем немного кораблей, в этих же водах практически ни одного. К тому времени, как военный корабль доберется до нужного места, наступит ночь и «Нантсвилл» окажется у черта на куличках. Допустим, военный корабль нагонит его, и что потом? Они потопят судно артиллерийским огнем, судно, на котором, возможно, находится двадцать пять пропавших членов экипажа «Нантсвилла», запертых в грузовом отсеке?
– Можно задействовать абордажную команду.
– Как ты себе это представляешь? Двадцать пять членов экипажа выставлены в линию на палубе с направленными в их спины пистолетами, и капитан Имри со своими головорезами вежливо интересуется у вояк, что они собираются делать дальше?
– Надену-ка я пижаму, – устало произнес Ханслетт, но у двери остановился и обернулся. – Если «Нантсвилл» исчез, то исчез он вместе с экипажем, то есть с новым экипажем, поэтому гостей у нас не будет. Как считаешь? Я прав?
– Нет.
– Мне тоже кажется это маловероятным.
Посетители нагрянули утром в двадцать минут пятого. Прибыли они спокойно, чинно и официально. Гости пробыли на борту «Файркреста» минут сорок. Когда они покинули судно, у меня все еще оставались сомнения, их ли мы ожидали.
Ханслетт пришел за мной в каюту, расположенную на носу по правому борту, включил свет и начал меня трясти.