– Нет. С молодым констеблем. Сержант сказал, что это его сын. Такой меланхоличный парень.
– Питер Макдональд. Поверьте мне, у него есть причина для меланхолии, мистер Петерсен. Двое младших братьев, близнецы шестнадцати лет, погибли несколько месяцев назад. В школе Инвернесса, просто исчезли во время снежной метели в Кернгормсе. Отец более крутого нрава, старается не показывать своего горя. Огромная трагедия. Я знал обоих. Хорошие были ребята. – Последовал мой учтивый комментарий, но Скурас не слушал. – Мне пора, мистер Петерсен. Нужно передать это чертовски странное дело в руки Макдональда. Хотя, вероятно, он не сильно поможет. А затем я отправлюсь в небольшое плавание.
Сквозь иллюминаторы рулевой рубки я посмотрел на темные облака, на покрытое белыми барашками море и на хлещущий дождь.
– Хороший денек вы выбрали для прогулки.
– Чем хуже, тем лучше. Я не бравирую. Конечно, как любому нормальному человеку, мне нравится спокойное море. Но дело в том, что я установил новые успокоители качки в Клайде – мы вернулись всего два дня назад, – и сегодня, кажется, хороший день, чтобы их опробовать. – Он неожиданно улыбнулся и протянул руку. – Простите за вторжение. Отнял у вас очень много времени. Полагаю, довольно бесцеремонно с моей стороны. Некоторые говорят, что я нетактичный. Могу я пригласить вас с коллегой на свою яхту сегодня вечером – пропустим по стаканчику? Мы, как правило, рано едим в море. Как насчет восьми часов? Я отправлю за вами тендер.
Значит, приглашения на обед мы не удостоились, хотя я бы с радостью согласился. Мне порядком надоела чертова консервированная фасоль Ханслетта. С другой стороны, одно только предложение выпить вызвало бы завистливый скрежет зубов у представителей благороднейших домов страны. Ни для кого не секрет, что для самой голубой крови в Англии – от королевской семьи и ниже – приглашение на частный остров Скураса на побережье Албании сродни присуждению светского статуса всех времен. Скурас не стал дожидаться ответа, казалось, он на него и не рассчитывал. Я не винил его. Вероятно, много лет назад Скурас открыл непреложный закон человеческой натуры, согласно которому никто ни разу не отклонил его предложение.
– Вы явились сюда, чтобы рассказать мне о своем сломанном передатчике и спросить, что, черт побери, я собираюсь делать?! – устало произнес сержант Макдональд. – Ну, мистер Петерсен, мне уже все известно. Сэр Энтони Скурас был здесь полчаса назад и очень много чего рассказал. Как и мистер Кэмпбелл, владелец «Ориона», который только что ушел. Он тоже многое поведал.
– Не переживайте, сержант. Я человек немногословный. – Надеюсь, он заметил почтение в улыбке, с которой я на него взглянул. – Если не считать случаев, когда полицейские и таможенники вытаскивают меня из кровати посреди ночи. Полагаю, наши друзья отбыли?
– Сразу же, как оказались на берегу. Таможенники – те еще занозы. – Сержант выглядел так, что и ему не помешало бы вздремнуть несколько часов. – Честно говоря, мистер Петерсен, я не имею ни малейшего понятия, как быть с поломанными радиопередатчиками. С чего вообще, да и кому пришло в голову подобное безумие?
– У меня к вам те же вопросы.
– Я, конечно, могу прийти к вам на борт, – медленно сказал Макдональд. – Взять записную книжку, осмотреться, может, даже найду кое-какие зацепки. Но я не знаю, что искать. Будь у меня знания о дактилоскопии, анализе и микроскопии, то, вероятно, обнаружил бы что-нибудь. Но я далек от всего этого. Я простой полицейский с острова, а не представитель уголовного розыска. Случившееся находится в юрисдикции Департамента уголовного розыска, поэтому необходимо связаться с Глазго. Сомневаюсь, что они отправят сюда детективов из-за пары разбитых радиопередатчиков.
– Но старик Скурас высоко летает.
– Простите?
– Говорю, он человек влиятельный. Если Скурас задумает что-то, то я чертовски уверен, что он этого добьется. При определенных обстоятельствах он действительно может оказаться довольно неприятным.
– Это самый добрый человек, когда-либо ходивший в здешних водах, – тепло отозвался о Скурасе полицейский; при желании суровое загорелое лицо Макдональда стало бы непроницаемым, но в эту минуту было видно, что он искренен. – Вероятно, у нас с ним разное мировоззрение. Вероятно, он жесткий, даже жестокий бизнесмен. Вероятно, как говорят газеты, его личная жизнь далека от идеальной. Все это меня не касается. Но если вы, мистер Петерсен, захотите отыскать в Торбее человека, который скажет что-нибудь плохое о Скурасе, вам придется потрудиться.
– Вы неправильно меня поняли, сержант, – мягко сказал я. – Я даже не знаю его.
– А мы знаем. Видите? – Сквозь боковое окно полицейского участка он указал на большое деревянное здание, построенное в шведском стиле и расположенное за пирсом. – Наша новая сельская администрация, хотя называют ее городской. Это подарок сэра Энтони. Видите те шесть маленьких коттеджей на холме? Это для стариков. Тоже подарок сэра Энтони. Полностью построены на его деньги. Спросите, кто организует школьные поездки на игры в Обане? Сэр Энтони на «Шангри-ла». Он участвует во всех благотворительных акциях. Сейчас планирует построить верфь, чтобы создать рабочие места для молодежи Торбея. Тут не так много работы, с тех пор как рыболовные суда прекратили здесь промышлять.
– Да, Скурас – молодец, – ответил я. – Заботится о местных, как о родных. Повезло Торбею. Вот бы он и мне купил новый радиопередатчик.
– Буду держать ухо востро и глядеть в оба, мистер Петерсен. Больше ничем помочь не могу. Дам вам знать, если что-нибудь обнаружится.
Я поблагодарил его и ушел. Мне не сильно хотелось идти в полицейский участок, но выглядело бы чертовски странно, если бы я не добавил свой голос в общий хор жалоб по поводу радиопередатчиков.
Да, идея оказалась хорошей.
Связь с Лондоном в полдень не порадовала, и не потому, что она всегда лучше с наступлением темноты. Дело в том, что я не мог использовать для этой цели телескопическую радиомачту, тем не менее я кое-как наладил сообщение, и голос дяди Артура звучал живо, четко и практично.
– Итак, Каролина, мы нашли наших пропавших друзей, – сказал он.
– Сколько их? – осторожно спросил я.
Размытые формулировки дяди Артура звучат четко только в его голове.
– Двадцать пять. – (Это прежняя команда «Нантсвилла» в полном составе.) – Двое из них сильно ранены, но их жизни ничего не угрожает.
Значит, это те следы крови, которые я обнаружил в каютах капитана и механиков.
– Где? – спросил я.
Он назвал координаты на карте. К северу от Уэксфорда. «Нантсвилл» вышел из Бристоля, проследовал всего несколько часов и попал в неприятности.
– Точно такая же схема, как и в предыдущих случаях, – сказал дядя Артур. – Экипаж продержали на заброшенной ферме пару дней. О них хорошо заботились: вдоволь еды и питья, много одеял, чтобы не мерзли. В одно прекрасное утро они обнаружили, что охранников нет.
– А схема захвата нашего друга иная?
Я чуть было не произнес «Нантсвилл», дяде Артуру это точно не понравилось бы.
– Как обычно. Нам стоит отдать должное их изобретательности, Каролина. После того как они тайком посадили своих людей на борт в порту, после схемы с терпящим крушение рыболовным судном, после полицейского катера и после яхты, на которой был человек с приступом аппендицита, мне казалось, они начнут повторяться. Но на этот раз пираты кое-что поменяли. Вероятно, потому, что впервые похищали судно в темное время суток. Прямо по курсу «Нантсвилла» оказалось несколько плотов Карли с десятью выжившими на борту. Кругом нефтяные пятна. Потерпевшие крушение подавали слабый сигнал, который едва заметен на расстоянии больше мили, вероятно, все так и было задумано. Остальное ты знаешь.
– Да, Аннабель.
Последующий сценарий я знал, так как он никогда не менялся. Неблагодарные люди, спасенные с тонущего судна, выхватывали пистолеты, связывали членов экипажа и надевали им на головы черные муслиновые мешки, чтобы те не могли опознать судно, на которое их погружали спустя час, после чего высаживали на пустынном берегу в темное время суток. Затем пленникам предстоял очень долгий путь до заброшенного фермерского дома, служившего тюрьмой. Заброшенный фермерский дом был неизменной постоянной. И все всегда происходило в Ирландии. Три раза пленников находили на севере и дважды на юге. Тем временем призовая команда отправлялась на похищенном судне в одном лишь Богу известном направлении. Сообщение об исчезновении пиратского судна поступало лишь тогда, когда изначальный экипаж, освобожденный спустя два-три дня после комфортного заточения, появлялся в каком-нибудь отдаленном месте и начинал лихорадочно искать ближайший телефон.
– А что с Бетти и Дороти? – произнес я. – Находились ли они в безопасном убежище во время схода экипажа?
– Полагаю, что так. Я не знаю. Мы все еще получаем детали по этому делу. Я прекрасно понимаю врачей, которые не позволяют никому видеться с капитаном.
Только капитан знал, что Бейкер и Делмонт находятся на судне.
– Сорок один час, Каролина. Что тебе удалось узнать?
В течение секунды я раздраженно пытался понять, о чем говорит дядя Артур. Затем вспомнил. Он дал мне сорок восемь часов. Семь прошло.
– Я поспал три часа. – (Дядя Артур посчитает это пустой тратой времени, ведь он полагает, что его сотрудникам не требуется сон.) – Сходил в полицейский участок. И поговорил с богатым яхтсменом, чья яхта стоит рядом с нашим судном. Сегодня вечером нанесем ему дружеский визит.
Возникла пауза.
– Вы что сделаете этим вечером, Каролина?
– Нанесем ему визит. Нас с Харриет пригласили выпить.
На этот раз пауза заметно дольше. Затем дядя Артур произнес:
– У тебя сорок один час, Каролина.
– Да, Аннабель.
– Положим, ты не лишился здравого смысла.
– Сомневаюсь, что все с этим согласятся, но мне кажется, со мной порядок.
– И ты вряд ли опустил руки. Нет, тут что-то другое. Ты чересчур упрямый и… и…