– Тупой?
– Кто этот яхтсмен?
Я все изложил дяде Артуру. Это заняло много времени, отчасти потому, что мне пришлось произносить имена в соответствии с его дурацкой кодовой книгой, а отчасти потому, что я досконально передал информацию, которой поделился Скурас, и все, что сержант Макдональд рассказал о самом Скурасе. Выслушав меня, дядя Артур заговорил очень аккуратно, выбирая слова, и, поскольку он меня не видел, я позволил себе цинично ухмыльнуться. Даже членам Кабинета министров сложно оказаться на званом обеде Скураса, в то время как постоянные заместители министров, те, кто на самом деле обладает властью, фактически имели за его столом кольца для салфеток с их инициалами. Заместители министров были проклятием жизни дяди Артура.
– Будь предельно осторожен сегодня вечером, Каролина.
– Бетти и Дороти больше не вернутся, Аннабель. Кто-то должен за это заплатить. Я очень этого хочу. Вы тоже этого хотите. Мы все этого хотим.
– Но это просто невероятно, чтобы человек его положения, с его уровнем благосостояния…
– Прошу прощения, Аннабель. Я не понимаю вас.
– Чтобы такой человек. Черт возьми, Каролина, я хорошо его знаю! Мы видимся на приемах. Обращаемся друг к другу по имени. И его нынешнюю жену я знаю лучше, чем его самого. Она бывшая актриса. Он известный филантроп. Он живет здесь уже в течение пяти лет. Неужели человек такого полета, миллионер, тратит столько времени и денег, чтобы просто выстроить фасад…
– Скурас? – с сомнением и недоверчиво произнес я на кодовом языке, будто меня только осенило, о чем говорит дядя Артур. – Я и словом не обмолвился, что подозреваю его, Аннабель. У меня нет на это причин.
– А! – Очень сложно выразить искреннюю радость, глубокое удовлетворение и облегчение в одном слоге, но у дяди Артура это легко вышло. – Зачем вам тогда идти туда?
Если бы нас кто-нибудь подслушивал, то уловил бы нотку болезненной ревности в голосе дяди Артура и оказался бы прав. У дяди Артура всего один недостаток: он невероятный социальный сноб.
– Хочу побывать на его яхте. Посмотреть на сломанный передатчик.
– Зачем?
– Предчувствие, скажу так, Аннабель. И ничего более.
Дядя Артур делал сегодня необычно долгие паузы, затем произнес:
– Предчувствие? Ты серьезно? Утром ты говорил, что напал на след.
– Здесь что-то иное. Прошу вас связаться с головным офисом Почтово-сберегательного банка в Шотландии. После этого найдите архивы шотландских газет. Я предлагаю «Глазго геральд», «Скотиш дейли экспресс» и особенно еженедельную газету Западного высокогорья «Обан таймс».
– А! – (На этот раз в голосе только удовлетворение.) – Это уже ближе к делу, Каролина. Что именно искать и зачем?
Снова долго и нудно на кодовом языке я все разъяснил дяде Артуру. Он меня выслушал и сказал:
– Мои подчиненные займутся этим незамедлительно. К полуночи у тебя будет вся нужная информация.
– Тогда будет уже ни к чему, Аннабель. Полночь – слишком поздно и уже бесполезно.
– Не проси невозможного, Каролина. – Он что-то буркнул себе под нос, потом обратился ко мне: – Я пущу в ход все свои связи, Каролина. В девять часов.
– В четыре, Аннабель.
– Сегодня в четыре? – Дядя Артур прямо душу из меня выматывал этим своим недоверием. – Четыре часа на все про все? Ты действительно лишился здравого смысла.
– За десять минут вы сможете задействовать десять человек. За двадцать минут – двадцать. Перед вами открываются все двери, сэр Артур, не так ли? Уж тем более двери помощника комиссара полиции. Профессионалы не убивают ради удовольствия. Они убивают по необходимости, чтобы выиграть время. Каждый час отсрочки только сыграет на руку нашим друзьям. Надо помнить: если что-то важно для них, то для нас и подавно. Или, Аннабель, вы думаете, мы имеем дело с любителями?
– Позвони мне в четыре, – сказал он строго. – Посмотрим, что смогу накопать. Какой твой следующий шаг, Каролина?
– Собираюсь пойти в каюту, – ответил я. – Хочу немного поспать.
– Ну правильно, чем же еще заняться? Ты же только что сказал, что время имеет первостепенное значение. И не стоит тратить его попусту, Каролина.
Сказал он это очень резко и отключился. Если дядя Артур не страдает от бессонницы, то сможет выспаться предстоящей ночью. Мне же на это рассчитывать не стоило. Конечно, я не был ни в чем уверен, просто у меня предчувствие, довольно серьезное – такое, что не спрятать за небоскребом Эмпайр-стейт-билдинг. Такое же предчувствие у меня было и относительно «Шангри-ла».
Я едва услышал будильник, когда тот прозвенел без десяти четыре. Чувствовал себя еще хуже, чем до отхода ко сну, когда после скудного ланча, состоявшего из консервированной солонины и растворимого пюре, рухнул в своей каюте. Будь у старика Скураса хотя бы капля человеческого приличия, он бы пригласил нас на обед. Да, я не просто старею, я чувствую себя настоящим стариком. Я целую вечность работаю на дядю Артура. Зарплата хорошая, чего не скажешь о графике и условиях работы. Они кошмарные. Держу пари, дядя Артур не видел банки консервированной солонины с окончания Второй мировой войны. К тому же постоянное беспокойство, главным образом из-за того, сколько я проживу, также сказывается на мне не лучшим образом.
Мы с Ханслеттом одновременно вышли из своих кают. Выглядит он таким же стариком, как и я. Если нашим боссам приходится полагаться на парочку развалин вроде нас, подумал я мрачно, то подрастающее поколение представляет собой нечто довольно плачевное.
Проходя через кают-компанию, я сердился на всех тех людей, которые радужно описывали Западные острова в целом и Торбей в частности, говоря, что это рай для яхтсменов, равного которому нет в Европе. Бьюсь об заклад, что эти писаки ни разу здесь не бывали. Они живут на Флит-стрит и никогда ее не покидают по возможности. Невежественные люди, написавшие рекламные и туристические проспекты, считают, что район Кингс-Кросс в Лондоне – северная граница нашей цивилизации. Ну, если подумать, может, они и не такие уж невежды, раз живут южнее Кингс-Кросс.
Итак, четыре часа пополудни, осенний день, хотя больше смахивает на осеннюю ночь. Солнцу предстояло проделать долгий путь, прежде чем закатиться, оно все еще могло пробиться сквозь клубящиеся массы тяжелых темных облаков, спешивших уйти на восток к иссиня-черному горизонту за Торбеем. Косая стена дождя, которая вспенивала воду в заливе, ухудшала и без того плохую видимость до четырехсот ярдов. Деревня, находившаяся в полумиле и окутанная темной тенью крутых сосновых холмов, исчезла из виду, будто никогда и не существовала. К северо-западу я видел ходовые огни судна, огибающего мыс. Это Скурас возвращался после испытания успокоителей качки. Там, в сверкающем камбузе «Шангри-ла», шеф-повар готовит роскошный обед, на который нас не пригласили. Я попытался выбросить мысли о еде из головы, но не смог, поэтому задвинул их как можно дальше и последовал за Ханслеттом в машинное отделение.
Ханслетт взял запасные наушники и сел на корточки рядом со мной, положив записную книжку на колени. Он большой профессионал в целом и в стенографии в частности. Я надеялся, что дядя Артур расскажет нам что-нибудь, что оправдает присутствие Ханслетта. Так оно и оказалось.
– Принимай мои поздравления, Каролина, – сказал дядя Артур без вступления. – Ты действительно напал на какой-то след.
И если сухой монотонный голос может звучать с ноткой тепла, то у дяди Артура это получилось. Голос босса был даже дружелюбный. Вероятно, связь чудит, но хотя бы разговор начался не с криков.
– Мы нашли сберегательные книжки в Почтово-сберегательном банке. – Он выпалил номера книжек, информацию по датам и количеству депозитов – все то, что меня совершенно не интересовало, затем сказал: – Последние депозиты датируются двадцать седьмым декабря. Десять фунтов стерлингов на каждом. Текущий баланс составляет семьдесят восемь фунтов четырнадцать шиллингов шесть пенсов. Одинаковая сумма на обоих депозитах. И эти счета не закрыты. – Дядя Артур сделал паузу, чтобы я поздравил его с успешно проделанной работой, и я, конечно, не преминул это сделать, затем он продолжил: – Это еще ничего, Каролина. Слушай дальше. Касательно твоих запросов по странным происшествиям, смертям и исчезновениям на западном побережье Инвернессшира и Аргайла, да и вообще по всем инцидентам, случившимся с тамошними жителями. Нам очень повезло, Каролина, в самом деле. Боже, почему мы не подумали об этом прежде? Есть карандаш под рукой?
– У Харриет.
– Итак. Этот сезон – самый злополучный для моряков на западе Шотландии за многие годы. Но сперва назову одно прошлогоднее происшествие. «Пинто» – хорошо оборудованный прогулочный катер длиной сорок пять футов. Он вышел из Кайл-оф-Лохалша в направлении Обана в восемь утра четвертого сентября и должен был прибыть в полдень того же числа. Но этого так и не случилось. Катер бесследно исчез.
– Какая стояла погода в тот день, Аннабель?
– Так и знал, Каролина, что ты меня спросишь. – Сочетание скромности и самодовольства в дяде Артуре временами действует на нервы. – Я связался с метеорологической службой. У них сохранилась отметка: переменный ветер силой один балл. Мертвый штиль, безоблачное небо. Теперь по нынешнему году. Шестого и двадцать шестого апреля. «Ивнинг стар» и «Дженни Роуз». Это два рыболовных судна восточного побережья. Одно – из Баки, второе – из Фрейзербурга.
– Но оба базируются на западном побережье?
– Прошу тебя не красть мои лавры, – пожаловался дядя Артур. – Оба базировались в Обане. Это омароловные суда. Первое судно «Ивнинг стар» село на мель у острова Айлей. «Дженни Роуз» исчезло бесследно. Оба экипажа также бесследно исчезли. Затем новое происшествие семнадцатого мая. На этот раз известная гоночная яхта «Кап Гри-Не», которая, несмотря на свое название, построена в Англии и ходит под английским флагом. Очень опытный капитан, штурман и экипаж. Они уже длительное время, к тому же успешно, участвуют в гонках Королевского океанского яхт-клуба. Представь, какой это уровень. Так вот, яхта вышла из Лондондерри в хорошую погоду, взяв курс на север Шотландии. Исчезла. Найдена спустя почти месяц. Ее обломки выбросило на остров Скай.