– Я знаю, что в полумиле от берега глубина составляет пять саженей[19]. За ней идет довольно крутой спуск. Мне нужно проверить это в штурманской рубке. Думаю, сейчас под нами от двухсот до трехсот саженей. Может, проверим гидролокатором, сэр?
– Да, пожалуйста.
Ван Гельдер ушел, разминувшись по пути с младшим лейтенантом Кусто. Кусто, которому едва исполнилось двадцать, был неунывающим юношей, всегда нетерпеливым и целеустремленным, и весьма компетентным моряком. Тэлбот поманил его к правому борту:
– Вы это видели, Анри?
– Да, сэр. – Обычная жизнерадостность Кусто испарилась. Он не мог оторвать взгляда от пылающего и дымящегося самолета, находившегося теперь прямо на траверзе и на высоте около тысячи футов. – Какой ужас!
– Да, ничего хорошего. – К ним подошел хирург, лейтенант-коммандер Эндрю Грирсон. Он был одет в белые шорты и пеструю свободную гавайскую рубашку, которую, несомненно, считал самой подходящей одеждой для лета на Эгейском море. – Так вот почему вам понадобился Мосс и его аптечка.
Мосс был старшим санитаром корабельного лазарета.
– Полагаю, мне стоит отправиться туда самому. – Грирсон был шотландцем из Западного Хайленда, что сразу же становилось ясно по его акценту, который он никогда не пытался скрывать по той веской причине, что не видел для этого ни малейшего основания. – Если там окажутся выжившие, в чем я сильно сомневаюсь, я кое-что знаю о проблемах декомпрессии, а Мосс – нет.
Тэлбот почувствовал, что вибрация у него под ногами усилилась. Харрисон прибавил скорость и повернул немного на восток. Тэлбот даже не задумался об этом – он полностью доверял своему рулевому.
– Извините, доктор, но у меня есть для вас более важное дело. – Капитан указал на восток. – Посмотрите под дымный след, оставленный самолетом.
– Вижу. Я должен был увидеть это раньше. Спорю на пятерку, кто-то тонет.
– Да, верно. Нечто под названием «Делос», частная яхта, насколько я понимаю, и, как вы и сказали, она тонет. Взрыв и пожар. И тоже сильно горит, как мне кажется. Ожоги, травмы.
– Мы живем в трудные времена, – заметил Грирсон.
На самом деле Грирсон жил на редкость беззаботно и безмятежно, но Тэлбот решил, что сейчас не время указывать ему на это.
– Самолет молчит, – заговорил Кусто. – Моторы выключены.
– Думаете, там могут быть выжившие? Боюсь, что нет. Взрыв мог уничтожить пульт управления, и в этом случае, я полагаю, моторы отключились автоматически.
– Развалится или уйдет под воду? – сказал Грирсон. – Бессмысленный вопрос. Мы скоро все узнаем.
К ним присоединился ван Гельдер:
– Я намерил восемьдесят саженей, сэр. Гидролокатор говорит – семьдесят. Возможно, так и есть. Но это и не важно, в любом случае здесь мелководье.
Тэлбот молча кивнул в ответ. Все остальные тоже молчали, никому не хотелось говорить. Самолет – или источник густого столба дыма – отделяло сейчас от воды менее ста футов. Внезапно источник дыма и пламени нырнул, а потом резко погас. Но даже тогда им не удалось увидеть самолет: его тут же окутала завеса воды и брызг высотой пятьдесят футов. Не было ни звука удара, ни шума разваливающегося самолета. Когда вода и брызги рассеялись, осталось лишь пустое море и до странности маленькие волны – скорее даже рябь на воде, расходящаяся от места падения.
Тэлбот коснулся руки Кусто:
– Ваш выход, Анри. Как там рация на катере?
– Вчера проверена, сэр. Все в порядке.
– Если найдете что-нибудь или кого-нибудь, дайте нам знать. У меня такое ощущение, что рация вам не понадобится. Когда мы остановимся, спускайтесь, а затем продолжайте кружить вокруг. Мы должны вернуться где-то через полчаса.
Кусто ушел, и Тэлбот повернулся к ван Гельдеру:
– Когда мы остановимся, скажите гидроакустику, что мне нужна точная глубина.
Через пять минут катер был спущен на воду. Когда он отошел от борта «Ариадны», Тэлбот включил двигатель на полную мощность и направился на восток.
Ван Гельдер повесил трубку.
– Гидролокатор говорит – тридцать саженей. Плюс-минус сажень.
– Спасибо. Доктор?
– Сто восемьдесят футов, – сказал Грирсон. – Тут мне даже не нужно глубокомысленно потирать подбородок. Ответ – нет. Даже если бы кому-то удалось выбраться из фюзеляжа – что, по-моему, изначально было невозможно, – они бы умерли вскоре после всплытия. Кессонная болезнь. Лопнувшие легкие. Люди не знали, что им надо было выдыхать воздух на всем пути наверх. Тренированный, подготовленный подводник, снабженный дыхательным аппаратом, мог бы это сделать. Но на борту самолета явно не было тренированных подводников. Как бы то ни было, это чисто академический вопрос. Я согласен с вами, капитан. Все, кто находился на борту, мертвы.
Тэлбот кивнул и снова взялся за телефон:
– Майерс? Свяжитесь с генералом Карсоном. Неопознанный четырехмоторный самолет упал в море в двух милях южнее мыса Акротири на острове Тира в четырнадцать часов пятнадцать минут. Определить, военный это самолет или гражданский, не представляется возможным. Впервые он был обнаружен на высоте сорока трех тысяч футов. Очевидная причина катастрофы – взрыв на борту самолета. Более подробной информации на данный момент нет. Ни о каких самолетах НАТО в этом районе не сообщалось. Располагаете ли вы какой-либо информацией? Сильвестр. Передайте под кодом Б.
– Вас понял, сэр. Куда отправить сообщение?
– В Рим. Где бы он ни был, он получит его через две минуты.
– Ну конечно, – сказал Грирсон. – Если кто-то и должен знать о происшествии, так это он.
Карсон был командующий войсками НАТО в Южной Европе. Грирсон поднес бинокль к глазам и посмотрел на вертикальный столб дыма. До него теперь было не больше четырех миль к востоку.
– Это яхта, как вы и сказали, и она горит, как костер. Если там еще есть кто-нибудь на борту, им приходится жарко. Хотите подойти к ним вплотную, капитан?
– Вплотную? – Тэлбот посмотрел на Денхольма. – Как по-вашему, сколько стоит электроника у нас на борту?
– Двадцать миллионов. Возможно, двадцать пять. В общем, много.
– Вот и ответ на ваш вопрос, доктор. Эта яхта уже один раз взорвалась. Может и еще раз взорваться. Я не стану приближаться. А вы – станете. На катере. Он – разменная монета. «Ариадна» – нет.
– Что ж, спасибо вам большое. И какая отважная душа…
– Я уверен, что старший помощник будет рад переправить вас.
– А! Старший помощник, пусть ваши люди наденут комбинезоны, перчатки и защитные маски. Травмы от горящего дизельного топлива бывают очень неприятными. Вы тоже оденьтесь соответственно. А я пойду подготовлюсь к самопожертвованию.
– И не забудьте спасательный пояс.
Грирсон не потрудился ответить.
Расстояние до горящей яхты сократилось вдвое, когда Тэлбот снова связался с радиорубкой.
– Сообщение отправлено?
– Отправлено и подтверждено.
– Есть что-нибудь новое с «Делоса»?
– Пока ничего.
– Делос, – сказал Денхольм. – До этого острова примерно восемьдесят миль к северу. Увы, Киклады никогда уже не будут для меня прежними. – Он вздохнул.
Хотя Денхольм был специалистом по электронике, он считал себя прежде всего приверженцем античного классицизма и совершенно свободно читал и писал как по-гречески, так и на латыни. Он был глубоко погружен в античную культуру, о чем свидетельствовала большая библиотека в его каюте. Он также очень любил цитировать, вот и сейчас не удержался:
– «О, светлый край златой весны,
Где Феб родился, где цвели
Искусства мира и войны,
Где песни Сафо небо жгли!»[20]
– Я понял вашу точку зрения, лейтенант, – сказал Тэлбот. – Мы поплачем завтра. А пока что давайте обратимся к проблеме этих несчастных душ на полубаке. Я насчитал там пятерых.
– Я тоже. – Денхольм опустил бинокль. – К чему это безумное махание руками? Господи, неужели они думают, что мы могли их не заметить?
– Они нас прекрасно видят. Это чувство облегчения, лейтенант. Ожидание спасения. Но здесь есть кое-что еще. В их махании руками видится определенная настойчивость. Примитивная попытка передать сигнал. Они говорят «заберите нас отсюда, и поскорее».
– Может быть, они опасаются повторного взрыва?
– Может, и так. Харрисон, я хочу, чтобы мы подошли к их правому борту. На разумное, как вы понимаете, расстояние.
– Сотня ярдов сойдет, сэр?
– Вполне.
«Делос» был – точнее, был когда-то – роскошной яхтой. Обтекаемый восьмидесятифутовый корпус прежде был ослепительно-белым. Теперь же из-за дыма и дизельного топлива он сделался в основном черным. Довольно сложная надстройка состояла из мостика, салона, столовой и чего-то похожего на камбуз. Все еще густой дым и пламя, поднимавшиеся на шесть футов над ютом, указывали на источник огня – это почти наверняка было машинное отделение. Сразу за горящим участком к шлюпбалкам была прикреплена небольшая моторная лодка: нетрудно было догадаться, что взрыв или пожар вывели ее из строя.
– Довольно странная картина. Вам не кажется, лейтенант? – сказал Тэлбот.
– Странная? – осторожно переспросил Денхольм.
– Да. Вы видите, что пламя угасает. Можно предположить, что это уменьшает опасность дальнейшего взрыва. – Тэлбот перешел на левый борт. – И вы, наверное, заметили, что они погрузились почти по палубу.
– Я вижу, что они тонут.
– Несомненно. Если бы вы оказались на борту судна, которое собирается либо поднять вас на воздух, либо утащить с собой на дно, какова была бы ваша естественная реакция?
– Оказаться от него подальше, сэр. Но я вижу, что их моторная лодка повреждена.
– Согласен. Однако на судне такого размера должно иметься другое спасательное оборудование. Если не поплавок Карли, то уж точно надувная резиновая лодка. Любой разумный владелец должен иметь с собой достаточное количество спасательных поясов и жилетов для пассажиров и экипажа. Я даже вижу два спасательных пояса перед мостиком. Но они не сделали очевидную вещь и не покинули корабль. Интересно почему.