– Безусловно, сэр. Для чрезвычайно сложной задачи – чрезвычайно компетентный человек. Коммандер Тэлбот – выдающийся офицер. Он специально отобран для этой работы.
– И кто же его отбирал?
– Я, сэр.
– Понятно. Круг замкнулся. – Карсон ненадолго задумался. – Мне кажется, полковник, что нам следует обратиться к генералу Симпсону.
Симпсон, главнокомандующий НАТО, был единственным, кто превосходил Карсона по рангу в Европе.
– Не вижу, что еще нам остается делать, сэр.
– Вы согласны, Дэвид?
– Нет, генерал. Я думаю, вы впустую потратите время. Если вы ничего об этом не знаете, то я совершенно уверен, что генерал Симпсон тоже ничего не знает. У меня есть не совсем обоснованное предположение – назовите его совершенно необоснованным, если хотите, – что это один из ваших самолетов, сэр. Американский самолет. Почти наверняка бомбардировщик, возможно еще не исключенный из секретных списков, – в конце концов, он летел на необычной высоте.
– На «Ариадне» могли ошибиться.
– На «Ариадне» не делают ошибок. Ручаюсь своей работой и жизнью. – Ровный, бесстрастный голос звучал убедительно. – Коммандер Тэлбот не единственный уникальный специалист на этом корабле. К той же категории относится как минимум тридцать человек. Например, у нас там специалист по электронике настолько продвинутый, что ни один из ваших хваленых высокотехнических вундеркиндов из Кремниевой долины даже не поймет, о чем он говорит.
Карсон поднял руку:
– Понятно, Дэвид, понятно. Так, значит, американский бомбардировщик. Особый бомбардировщик, потому что он должен был нести совершенно особый груз. Как по-вашему, что это может быть?
Хокинс слабо улыбнулся:
– Я пока еще не подался в экстрасенсы, сэр. Люди либо груз. Очень секретный, очень важный груз или очень секретные и очень важные люди. Есть только один источник, который способен дать вам ответ, и можно было бы намекнуть, что их отказ разгласить эту информацию поставит под угрозу все будущее НАТО и что лицо, в конечном итоге ответственное за отрицательное решение, будет отвечать непосредственно перед президентом Соединенных Штатов. Трудно даже представить, чтобы соответствующее лицо продолжало занимать ответственную должность.
Карсон вздохнул:
– Если мне будет позволено возразить, я бы сказал, Дэвид, что вам легко так говорить и еще легче говорить жестко. Вы – британский офицер. Я – американский.
– Я понимаю, сэр.
Карсон посмотрел на полковника. Тот пару секунд помолчал, потом дважды медленно кивнул. Карсон потянулся к кнопке на столе:
– Джин?
– Да, сэр?
– Соедините меня с Пентагоном. Немедленно.
Глава 2
– Вы чем-то недовольны, Винсент?
Винсентом звали ван Гельдера. В кают-компании сидели трое: Тэлбот, ван Гельдер и Грирсон.
– Скорее озадачен, сэр. Я не понимаю, почему Андропулос и другие не покинули яхту раньше. Я видел на борту две надувные лодки. Свернутые, конечно, но их можно развернуть и надуть газом из баллонов за считаные секунды. Были также спасательные пояса и спасательные жилеты. Не было никакой необходимости в этом спектакле «мальчик стоит на горящей палубе». Они могли покинуть судно в любое время. Я уже не говорю о том, что их могло засосать в воронку вместе с яхтой, но и без этого им пришлось пережить неприятные моменты.
– Вот и мне пришла в голову такая же мысль. Я уже говорил об этом Эндрю. Странно. Наверное, у Андропулоса были на то причины. Что-нибудь еще?
– Владелец яхты пытался не пустить меня на борт. Возможно, он беспокоился о моем здоровье. Но у меня сложилось впечатление, что это не так. Потом, мне бы очень хотелось знать, что стало причиной взрыва в машинном отделении. На такой роскошной яхте должен быть свой механик – мы с легкостью это выясним, – и резонно предположить, что двигатели поддерживались в безупречном состоянии. Я не понимаю, как они могли вызвать взрыв. Нам придется спросить об этом у Маккаферти.
– Вот почему вы так хотели, чтобы мы обозначили место, где затонул «Делос». Вы думаете, что специалист по взрывчатым веществам сможет установить причину взрыва? Я уверен, что да, особенно если это будет эксперт, умеющий определять причины гибели самолетов в результате взрывов, – эти люди гораздо лучше разбираются в таких вещах, чем военно-морской флот. На борту есть специалисты по взрывчатым веществам, но нет специалистов по воздействию взрывчатых веществ. Даже если бы они у нас были, у нас на борту нет водолазов – ну, кроме нас с вами, – обученных работать на уровнях ниже ста футов. Мы могли бы легко одолжить такого водолаза у подъемного судна или спасательного буксира, однако велика вероятность, что он ничего не знает о взрывчатых веществах. Но и это на самом деле не проблема. Любое судно, оснащенное краном, без труда поднимет фюзеляж самолета на поверхность. – Тэлбот задумчиво посмотрел на ван Гельдера. – Но вас беспокоит что-то еще, не так ли?
– Да, сэр. Трое мертвецов на борту «Делоса», а точнее, один из них. Вот почему я попросил доктора прийти сюда. Эти трое были настолько испачканы копотью, что трудно было сказать, во что они одеты, но двое, похоже, были в белом, а третий – в темно-синем комбинезоне. Механик не станет носить белое. Ну, я признаю, что наш инженер лейтенант Маккаферти – блистательное исключение, но он не считается, потому что никогда не подходит к своим машинам. Я предположил, что человек в синем и есть механик, и именно он привлек мое внимание. У него на затылке была ужасная рана, как будто его отбросило на очень твердый и очень острый предмет.
– Или его ударили очень твердым и очень острым предметом, – сказал Грирсон.
– Или так. Не знаю. Боюсь, я не очень силен в криминалистике.
– Его затылок был размозжен?
– Размозжен? Нет. По крайней мере, в этом я полностью уверен. Я имею в виду, что он тогда был бы мягким. Но этого не было.
– Подобный удар должен был вызвать огромные кровоподтеки. Вы их видели?
– Затрудняюсь сказать. У него были довольно густые волосы. Но они были чистыми. Нет, я не думаю, что там были кровоподтеки.
– Много ли было крови?
– Крови вообще не было. Я в этом уверен.
– Вы не заметили каких-либо дыр в его одежде?
– Там я мало что мог разглядеть. В него не стреляли, если вы об этом спрашиваете, а насколько я понимаю, вы спрашиваете именно об этом. Кому могло бы понадобиться стрелять в мертвеца? У него ведь сломана шея.
– В самом деле? – Грирсона это, похоже, не удивило. – Бедняге изрядно досталось, да?
Тэлбот спросил:
– Что вы об этом скажете, Эндрю?
– Не знаю, что и думать. Появление раны на голове и перелом позвонка могли произойти одновременно. Если они произошли не одновременно, то это вполне могло быть убийством, как, очевидно, и предполагает Винсент.
– А осмотр трупа прояснил бы дело?
– Возможно. Но я в этом сильно сомневаюсь. Зато осмотр переборок машинного отделения мог бы помочь.
– Чтобы посмотреть, нет ли там острых краев или выступов, которые могли стать причиной этой травмы?
Грирсон кивнул.
– Ну что ж, когда – и если – мы поднимем судно, то убьем двух зайцев одним выстрелом: выясним причину взрыва и причину смерти этого человека.
– Или даже трех зайцев, – сказал ван Гельдер. – Интересно было бы узнать, сколько топливных баков в машинном отделении и как они расположены. Есть два распространенных варианта. В первом случае имеется лишь один топливный бак, расположенный поперек корабля и прикрепленный к носовой переборке, с генератором или генераторами на одной стороне двигателя и батареями на другой, а также бак для воды слева и еще один справа. Во втором случае топливные баки могут быть с обеих сторон, а бак для воды – спереди. В этом случае два топливных бака соединяются между собой, чтобы поддерживать одинаковый уровень топлива и равновесие.
– Какой же вы подозрительный, старший помощник, – сказал Тэлбот. – Очень подозрительный. Понятное дело, вам хотелось бы найти только один топливный бак, поскольку вы думаете, что Андропулос собирается заявить, будто он не покидал яхту из опасения, что второй топливный бак вот-вот загорится, и он не хотел, чтобы его драгоценные пассажиры плескались в море горящего мазута, который, конечно же, уничтожил бы и резиновые лодки.
– Я огорчен, сэр. Я полагал, что подумал об этом первым.
– На самом деле вы и были первым. Когда пассажиры приведут себя в порядок, попробуйте пообщаться с этой девушкой, Иреной Шариаль, наедине и выяснить, знает ли она что-нибудь о планировке машинного отделения. Непринужденный подход, Винсент, невинное и ангельское выражение лица, хотя я сомневаюсь, что последнее вам по силам. Впрочем, возможно, что она никогда не была в машинном отделении и ничего об этом не знает.
– В равной степени возможно, сэр, что она все об этом знает и может захотеть что-нибудь мне рассказать. Мисс Шариаль – племянница Андропулоса.
– Такая мысль просто напрашивается. Кстати, если Андропулос не из тех, кто держит все в своих руках, то велика вероятность, что его доверием пользуется какой-то другой человек из его команды, и я бы предположил, что это мужчина. Я не говорю, что это характерно для греков, потому что не знаю, что для них характерно. В любом случае мы не должны забывать, что Андропулос может быть чист, как свежевыпавший снег, и что для всего случившегося может найтись совершенно рациональное объяснение. Как бы то ни было, попытаться не мешает, и никогда не известно наперед, Винсент, – ведь она может оказаться классической греческой красавицей.
Судя по тому, что катер лениво покачивался на воде, а Кусто стоял, небрежно положив руку на румпель и не выказывая ни к чему никакого интереса, было очевидно, что его ожидание оказалось напрасным, и он подтвердил это, когда появился на мостике.
Тэлбот связался с гидроакустиками:
– Вы определили местонахождение самолета?
– Да, сэр. Мы стоим точно над ним. Зарегистрированная глубина – восемнадцать саженей. Звук отражается от верхней части фюзеляжа. Вероятно, он лежит на глубине двадцать саженей. Лежит в том же направлении, как и летел, – с юго-запада на северо-восток. Я улавливаю здесь довольно странные звуки, сэр. Не хотите ли спуститься?