– Если можно сказать это с некоторым достоинством, сэр, я пытаюсь подать им пример. У меня только что возникла мысль, сэр. Вы позволите, адмирал?
– Я уже понял, что любая ваша мысль заслуживает того, чтобы к ней прислушаться, молодой человек. Надеюсь, на этот раз речь пойдет не о греческой литературе. Дело в вашем, как его, хобби? В электронике?
– Да, так и есть, сэр, – ответил Денхольм с легким удивлением. Он посмотрел на Тэлбота. – Я о той атомной бомбе внизу, которая тикает. Наша цель или, во всяком случае, наша надежда состоит в том, чтобы отделить ее от остальной взрывчатки?
– Если это получится.
– А потом, сэр?
– Не будем торопиться, Джимми. Так далеко мои размышления пока что не заходили.
– Будем ли мы пытаться дезактивировать это устройство? – Денхольм посмотрел на Викрама. – Как вы думаете, сэр, его можно дезактивировать?
– Честно говоря, я не знаю, лейтенант. У меня есть сильные подозрения, но я просто не знаю. Могу предположить, что это скорее ваша сфера деятельности, чем моя. В смысле, электроника. Я знаю, как сделать это чертово оружие, но ничего не знаю о хитроумных спусковых устройствах.
– Я тоже. Не знаю, как они работают. Мне бы увидеть чертеж или схему. Вы сказали – сильные подозрения. Что за подозрения, сэр?
– Я подозреваю, что это устройство нельзя дезактивировать. Собственно говоря, я уверен, что процесс необратим. А еще я чертовски уверен в том, что не я буду тем смельчаком, который попытается что-то сделать.
– Это можно сказать о нас обоих. Итак, какие еще варианты у нас есть?
– Позвольте полному невежде высказать свое мнение, – сказал Бенсон. – Почему бы нам не унести эту штуку в какое-нибудь безопасное место в сотне миль отсюда и не отправить ее на дно глубокого синего моря?
– Заманчивая мысль, профессор, – согласился Денхольм, – но не очень практичная. Можно со стопроцентной уверенностью сказать, что пусковое устройство работает от аккумулятора. Железоникелевые аккумуляторы последнего поколения могут пребывать в покое месяцами и даже годами, но быстро включаются, когда их призывают выполнять свой долг. Нельзя же объявить целый район Средиземного моря закрытым для любого судоходства на долгие годы.
– Я сразу сказал, что я невежда. Что ж, семь бед – один ответ. Вот еще одно, несомненно, тоже нелепое предложение. Что, если отнести устройство в то же самое место и там взорвать?
Денхольм покачал головой:
– Боюсь, в этом случае тоже есть проблемы. И первая: как мы его туда доставим?
– Просто отвезем.
– Да. Мы его отвозим. Или намереваемся отвезти. Потом где-то в пути тиканье прекращается. Спусковое устройство настораживается и говорит: «Ага! Что это я слышу? Корабельные двигатели!» – и взрывается. Не будет даже секундного предупреждения.
– Об этом я не подумал. Мы могли бы – я говорю это с надеждой – отбуксировать его туда.
– Наш маленький друг все еще слушает, и мы не знаем и не имеем возможности узнать, насколько чувствителен его слух. Двигатели, генератор, ручная лебедка или даже кофемолка на камбузе – любой из этих предметов может обеспечить необходимый импульс.
– Вы проделали весь путь до мостика, Джимми, только ради того, чтобы нести сладость и свет, вашу собственную разновидность утешения Иова?[24] – спросил Тэлбот.
– Не только, сэр. Мне пришла в голову пара идей. До одной вы наверняка додумаетесь сами, а до второй, вероятно, нет. Доставить бомбу к месту назначения достаточно легко. Мы можем использовать парусное судно. Их здесь полно. Эгейские люгеры.
Тэлбот посмотрел на Хокинса:
– Одна голова хорошо, а две – лучше. Я забыл упомянуть, сэр, что лейтенант Денхольм не только изучает древнегреческий язык и литературу, но и является знатоком малых судов Эгейского моря. Раньше он проводил здесь все лето, пока мы не прибрали его к рукам.
– Я понятия не имею, как управлять этими люгерами или каиками, на самом деле я не смог бы управлять и шлюпкой, даже если бы мне заплатили. Но да, я их изучал. Большинство из них родом с Самоса или из Бодрума в Турции. До войны – в смысле, до Первой мировой – все они были парусными судами. В настоящее время почти все они моторные, большинство имеют устойчивые паруса. Но есть немало и с двигателями, и с полным комплектом парусов. Это типы «техандири» и «перама», и, насколько мне известно, какое-то их количество есть здесь, на Кикладах. Какой-нибудь из них идеально бы подошел для нашей задачи. У них мелкий киль, минимальная осадка и отсутствие балласта. Они почти бесполезны при движении с наветренной стороны, но в данном случае это не имеет значения. Преобладающий ветер здесь северо-западный, а открытое море лежит на юго-востоке.
– Полезная информация, – сказал Тэлбот. – Очень полезная. А вы, случайно, не знаете кого-нибудь с таким судном?
– Вообще-то, знаю.
– Боже милостивый! Вы так же полезны, как и ваша информация. – Тэлбот перевел взгляд на ван Гельдера, поднявшегося на мостик. – Дело сделано, старший помощник?
– Так точно, сэр. Андропулос не хотел идти в каюту. Равно как и Александр и Аристотель. Точнее говоря, они наотрез отказывались туда идти. Кричали об ущемлении их свобод как греческих граждан. Требовали сказать, чей это приказ. Я сказал, что ваш. Требовали встречи с вами. Я сказал – утром. Новое возмущение. Я не стал с ними спорить, позвал Маккензи и нескольких его веселых ребят, и те загнали их в каюты насильно. Я не приказывал Маккензи выставлять охрану, просто запер двери и положил ключи в карман. Вы еще услышите об этом от греческого правительства, сэр.
– Превосходно. Жалко, что меня там не было. А как девушки?
– Милейшие существа. Никаких проблем.
– Отлично. Итак, Джимми, вы сказали, что вам пришла в голову пара идей. Какая была вторая?
– Это насчет второй проблемы, о которой говорил профессор. Детонация. Мы могли бы, конечно, испробовать симпатическую детонацию, сбросив на это устройство глубинную бомбу. Но поскольку мы были бы совсем рядом с ним, эта идея кажется мне не очень хорошей.
– И мне. Ну и?..
– Ответ может дать Пентагон. Несмотря на слабые попытки отрицания, всем известно, что Пентагон контролирует НАСА – Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства. Предполагается, что НАСА, в свою очередь, контролирует Космический центр Кеннеди. Ключевое слово здесь – «предполагается». Они его не контролируют. Центром управляет корпорация «EG & G», ключевой подрядчик оборонной промышленности. «EG & G» – и доктор Викрам должен знать об этом намного больше моего – курирует такие вещи, как испытания ядерного оружия и так называемые звездные войны. Что еще важнее, они разрабатывают или уже разработали то, что они называют критроном, – электронный импульсный спусковой крючок с дистанционным управлением, который способен вызвать детонацию ядерного оружия. Слово адмирала в уши Пентагона может сотворить чудеса.
Хокинс откашлялся, прежде чем спросить:
– Этот кусочек информации, лейтенант, тоже находится в открытом доступе, как и другие ваши лакомые кусочки?
– Именно так, сэр.
– Вы меня поражаете. Это очень интересно, очень. Это может быть важной частью решения нашей проблемы, вы согласны, коммандер?
Тэлбот кивнул.
– Думаю, нам нужно действовать немедленно. А! Вот тот самый человек, который нам нужен!
Только что вошедший Майерс протянул Тэлботу листок бумаги:
– Ответ на ваш последний запрос в Пентагон, сэр.
– Спасибо. Нет, не уходите. Через минуту мы отправим им еще одно сообщение.
Тэлбот передал листок Хокинсу, и тот прочитал вслух:
– «Безопасность на базе бомбардировщиков считается эффективной на 99,9 процента. Но будем откровенны. Хоть это и маловероятно, но существует один шанс из десяти тысяч, что система безопасности была взломана. Это мог быть тот единственный шанс». Как мило. Абсолютно бесполезная информация. «Самолет нес пятнадцать водородных бомб по пятнадцать мегатонн каждая и три атомные бомбы, все три были оснащены таймерами». Прекрасно. Итак, теперь нам предстоит сразиться с тремя тикающими монстрами.
– Если повезет, то все же с одним, – возразил Тэлбот. – Гидролокатор улавливает лишь один источник тиканья. Крайне маловероятно, чтобы все три бомбы тикали строго в унисон. Так или иначе, это чисто академический вопрос. Одна или сто – большие мальчики все равно отреагируют.
– Тут написано, что определить их можно по размеру, – продолжал Хокинс. – Шестьдесят дюймов на шесть. Я бы подумал, что это очень маленький размер для атомной бомбы. Четыре тысячи килотонн. Это много, доктор Викрам?
– По современным стандартам – сущая мелочь. Меньше половины бомбы, сброшенной на Хиросиму. Если бомба имеет такие размеры, как они говорят, то она очень велика для такой маленькой взрывной силы.
– Далее говорится, что они предназначены для использования на море. Полагаю, это такой причудливый способ сказать, что мы имеем дело с минами. Значит, ваша догадка оказалась верной, доктор Викрам.
– Это заодно объясняет размер бомб. Довольно много места занимает часовой механизм, и, конечно, бомбу нужно утяжелить, чтобы добиться отрицательной плавучести.
– Ну и под конец самое прекрасное, – сказал Хокинс. – «Когда тиканье прекращается, отсчет времени заканчивается, и ударно-спусковой механизм активируется и готов к срабатыванию при механическом воздействии», под которым, насколько я понимаю, они имеют в виду корабельные двигатели. Похоже, вы были в этом правы, ван Гельдер. И затем в качестве веселого прощания: «Расследования подтверждают, что сработавшее часовое устройство нельзя нейтрализовать, процесс необратим».
Последние слова были встречены молчанием. Никто ничего не комментировал по той простой причине, что все уже были в этом уверены.
– Майерс, сообщение в Пентагон: «Срочно требуется узнать, в каком состоянии находится разработка „EG&G“ критрон», – я правильно говорю, лейтенант? – «устройство для ядерной детонации». – Тэлбот на мгновение замолк. – «Если действующая модель существует, немедленно направьте ее к нам со всеми инструкциями». Так, адмирал?