– Не столько последуете, сколько будете кружить вокруг нас на том же разумном расстоянии в три мили. Ваша задача будет заключаться в том, чтобы предупреждать и убирать с дороги ничего не подозревающие суда, которые подойдут слишком близко.
– А потом нужно будет отбуксировать вас сюда?
– Когда мы сбросим мину и отойдем на достаточно безопасную дистанцию, мы заведем двигатель и вернемся. Буксир не помешает. А может, адмирал заберет нас на «Ариадну». Мы пока еще не решили, и на данный момент это не важно. Но то, что я сейчас скажу, действительно важно. Возьмите с собой на катер главного старшину Маккензи, сержанта морской пехоты Брауна и старшину Майерса. Самое главное, возьмите упакованное в пластик критронное устройство для детонации и хорошо спрячьте его на катере. Лучше всего под половицами в рубке. Прикажите старшине Майерсу взять самый маленький портативный передатчик, какой только найдется, и спрячьте его туда же. После этого убедитесь, что половицы надежно прибиты гвоздями.
– Могу я узнать причину такой чрезмерной секретности, сэр?
– Не можете, по той веской причине, что у меня нет причин вам это объяснять. Лучшее, что я могу сделать, – это неопределенно махнуть рукой и сказать, что я готовлюсь к непредвиденным обстоятельствам. Вам ясно?
– Думаю, да, сэр.
– Теперь идите и соберите свою команду. И ради бога, не позволяйте никому увидеть, как вы бродите с критроном под мышкой.
Лейтенант Денхольм ушел.
– Бывают моменты, капитан, – сказал Хокинс, – когда я должен признать, с сожалением конечно, что вы не всегда дружите с правдой. Я имею в виду правду, всю правду, и ничего, кроме правды.
– Согласен, сэр, – сказал ван Гельдер. – Очень плохой пример для младших по званию.
Тэлбот улыбнулся:
– «Будь непорочна, как лед, и чиста, как снег, не уйти тебе от клеветы»[36]. Что-то в этом роде. Мы, капитаны, привыкли к несправедливости. У меня странное ощущение, – ладно, ладно, Винсент, давайте признаем микроскопические следы шотландской крови, – что сегодня вечером за ужином Андропулос как бы невзначай задаст странный вопрос. Предлагаю пригласить сюда доктора Викрама.
И действительно, этим вечером у Андропулоса был заготовлен странный вопрос, но он не спешил его задавать. Лишь после того, как все покончили с главным блюдом, он сказал:
– Мы не хотим совать нос, куда не положено, капитан, или задавать вопросы о чисто военно-морских делах, которые не должны нас волновать. Но что бы ни происходило, это, безусловно, касается нас, прямо или косвенно, а мы всего лишь люди и очень, очень любопытны. Мы все видим, что на «Ангелине» присутствует весьма подозрительная атомная мина, закрепленная в люльке на палубе. Я думал, ваши намерения состояли в том, чтобы отправить ее подальше с максимально возможной скоростью?
– Именно это мы и сделаем, господин Андропулос. Когда придет время, то есть после того, как мы закончим ужинать. Вы хотите сказать, что не будете знать покоя, пока она не исчезнет с глаз долой?
– Признаюсь, мне значительно полегчает, когда я увижу, как «Ангелина» уходит за горизонт, а при ясном небе и почти полной луне мы сможем увидеть именно это. Эгоистично? Трусливо? Может, да, а может, и нет. – Андропулос вздохнул. – Я не вижу себя в роли героя.
– Равно как и я. И как любой разумный человек.
– Но ведь… эта атомная мина все еще нестабильна, разве не так?
– Не думаю, что это настолько опасно, как было. Но зачем спрашивать меня? Рядом с вами сидит специалист.
– Да, конечно. Доктор Викрам, как вы смотрите на эту ситуацию?
– Капитан прав, то есть я надеюсь, что прав. Радиоактивное излучение водородных ракет, от которых атомная мина теперь отделена, имеет крайне ограниченный радиус действия. Они больше не влияют на мину, и та постепенно начнет стабилизироваться. Но я должен подчеркнуть, что это медленный процесс.
– А сколько времени пройдет, прежде чем она полностью стабилизируется? Я имею в виду, когда она достигнет такого состояния, при котором двигатели проходящего судна не будут на нее влиять?
– А! Ну понимаете ли… – В голосе Викрама смешались неуверенность и неопределенность. – Как я уже говорил, мы сейчас находимся в сфере неизведанного, непроверенного, но я произвел кое-какие расчеты. Сложные расчеты, включающие в себя высшую математику, так что я не буду утруждать вас ими, но, по моим расчетам, мина должна стать безопасной самое большее через двенадцать часов. Возможно даже, это произойдет за шесть часов. За меньшее время – нет, риск будет неоправданно высоким.
– Да идите вы к черту, Тэлбот! – Уотерспун говорил негромко и сдержанно, но белые костяшки на сжатых кулаках свидетельствовали о глубине его гнева. – Речь идет о моем судне. Оно не собственность вашего чертова военного флота!
– Я знаю, профессор, и очень об этом сожалею. – Тэлбот вместе с Хокинсом, Уотерспуном и его женой находились сейчас в адмиральской каюте. – Но вы никуда не пойдете. Неужели вы действительно считали, что королевский военный флот будет смирно стоять в сторонке, пока вы, гражданские, рискуете вместо нас жизнью? – Тэлбот улыбнулся. – Это не только наш долг, нам еще и платят за это.
– Да это самое настоящее пиратство! Угон судна! Незаконные действия, которые вы сами клялись пресекать! И наверное, вы готовы прибегнуть к силе, чтобы остановить меня?
– Если придется, то да. – Тэлбот кивнул в сторону дверного проема.
Уотерспун повернулся и увидел три массивные фигуры, наполовину скрытые темнотой. Он пришел в такую ярость, что у него перехватило горло.
– Нам вовсе не хотелось бы так поступать с вами, – сказал Тэлбот, – и надеюсь, это не понадобится. – Он подпустил холодка в голос. – Если уж начистоту, Уотерспун, больше всего я забочусь не о вашем благополучии. Вы ведете себя чрезвычайно эгоистично и невнимательно по отношению к другим. Как давно вы состоите в браке, миссис Уотерспун?
– Как давно… – Она попыталась улыбнуться, но получилось неубедительно. – Почти шесть месяцев.
– Меньше шести месяцев. – Тэлбот сурово посмотрел на Уотерспуна. – И все же вы готовы подвергнуть ее опасности или даже – шансы вполне реальны – отправить ее на смерть, и все потому, что ваша жестковыйная гордыня уязвлена. Да, вам есть чем гордиться. Вы действительно хотите отправиться в это плавание, миссис Уотерспун?
– Ангелина, – машинально поправила она и на этот раз все-таки улыбнулась. – Вы поставили меня в безвыходную ситуацию. – Она немного помолчала, потом быстро заговорила: – Нет. Нет, я не хочу идти. И не хочу, чтобы Джеймс уходил. Наше дело – античные древности, а не война и смерть. Видит небо, я не современная амазонка, и, если здесь есть какие-нибудь драконы, ожидающие, чтобы их убили, я не хочу, чтобы мой муж был святым Георгием. Пожалуйста, Джеймс!
Хокинс впервые подал голос:
– Я не апеллирую к вашим чувствам, профессор. Я всего лишь прошу вас поставить себя на место коммандера Тэлбота. Думаю, вы согласитесь, что он не может поступить по-другому.
– Да. – Уотерспун разжал кулаки. – Я понимаю.
– Я думаю, Джон, – сказал Хокинс, когда Уотерспуны ушли, – пора отправить три сообщения. Одно в Белый дом, второе – генералу Карсону в Рим и третье – контр-адмиралу Блиту. Одно и то же сообщение, закодированное конечно. Примерно такое: «Установилась погода с благоприятным северо-западным ветром. „Ангелина“ собирается отплывать со взведенной миной. Перемещение водородных ракет на „Килхарран“ идет нормально». Это соответствует ситуации?
– В полной мере. Это станет настоящим потрясением для каждого из них.
– Должен признать, в последнее время мы не баловали их хорошими новостями.
Небольшая группа заинтересованных зрителей собралась возле трапа, спустившись по которому легко можно было попасть как на корму «Ангелины», уже поднявшей паруса, так и на нос катера «Ариадны». Среди самых заинтересованных был и Андропулос.
Он повернулся к Тэлботу и спросил:
– Сколько еще осталось, капитан?
– Десять минут. Что-то около того.
Андропулос недоверчиво покачал головой:
– И тогда со всеми нашими проблемами будет покончено?
– Становится похоже на то, верно?
– Действительно. Скажите, пожалуйста, а зачем здесь катер?
– Все очень просто. Он идет с нами.
– Идет с вами? Я не понимаю. Разве шум его двигателя не…
– Заставит мину сработать? Катер не двинется с места, пока мы не отойдем минимум на три мили. Он будет кружить вокруг нас, опять же на расстоянии трех миль, чтобы предупреждать любые суда, идущие на двигателях, что к нам подходить нельзя. Мы зашли так далеко не для того, чтобы рисковать, мистер Андропулос.
– Эта предосторожность даже не пришла мне в голову. Увы, боюсь, из меня никогда не получится человек действия.
Тэлбот одарил его улыбкой, которую Андропулос ошибочно принял за доброжелательную:
– Нельзя объять необъятное, сэр.
– Вы готовы, капитан? – сказал Хокинс, только что подошедший к ним.
– Еще несколько минут, сэр. Паруса хорошо наполняются ветром, вы согласны?
– Как, вы тоже плывете, капитан? – Казалось, эта новость смутила Андропулоса.
– Конечно. Я всегда мечтал стать шкипером эгейского люгера. Вы, кажется, удивлены, мистер Андропулос?
– Удивлен. Точнее, был удивлен. Но это уже прошло. – Он взглянул на палубу «Ангелины», где ван Гельдер поправлял фал на фок-парусе. – И разумеется, ваш неизменный спутник, лейтенант-коммандер ван Гельдер. Отобранные люди, да, капитан? Отобранные, по-видимому, вами лично. Я горжусь вами. Отдаю вам честь. Я подозреваю, что это гораздо более опасная миссия, чем вы нам внушили, настолько опасная, что вы решили не делегировать кого-то из членов вашей команды для ее выполнения.
– Чепуха, мистер Андропулос. Вы преувеличиваете. Адмирал, мы готовы. Если взять медианную оценку сроков, установленных доктором Викрамом, мы должны избавиться от мины через девять часов, то есть завтра примерно в шесть утра. Если ветер сохранится – что, конечно, не гарантировано, – мы к этому моменту уже будем на пути к проливу Касос.