Я благоразумно промолчал.
– Затем поговорила с продавщицей, и та что-то написала на бумажке.
– За время…
– …За время, необходимое для написания недлинного адреса. – Белинда говорила невозмутимо, будто не слышала меня. – Девушка расплатилась и ушла.
– А ты – за ней?
– Нет. Я тоже хорошая девочка?
– Точно.
– И за мной не следили.
– Или следили? Я имею в виду в магазине. Может, какой-нибудь рослый и толстый мужчина средних лет?
Белинда хихикнула:
– Многие рослые и…
– Да-да, я понял: многие рослые и толстые мужчины глаз с тебя не сводили. Наверняка и многие молодые-тощие. Я взял задумчивую паузу. – Траляля и Труляля, я люблю вас обеих.
Они переглянулись.
– Что ж, – сказала Белинда, – это мило.
– Профессионально сработано, дорогие мои, профессионально. Должен признать: оба доклада на высоте. Белинда, ты пригляделась к кукле, которую выбрала девушка?
– Мне платят, чтобы я приглядывалась, – чопорно ответила Белинда.
Я устремил на нее скептический взгляд, но она не отреагировала.
– Ладно, сам скажу. Это была костюмированная кукла с Гейлера. Вроде тех, что мы видели на складе.
– Как вы узнали?
– Я же экстрасенс. Даже можно сказать – гений. Нет, все проще: у меня есть доступ к информации определенного свойства, а у вас его нет.
– Так поделитесь ею с нами. – Конечно, это было сказано Белиндой.
– Не поделюсь.
– Почему?
– Потому что в Амстердаме есть люди, способные похитить вас, затащить в тихую, темную комнату и разговорить.
Последовала долгая пауза, затем Белинда спросила:
– А вас разговорить им не удастся?
– Может, и удалось бы, – пожал я плечами, – но не так-то легко затащить меня в тихую, темную комнату. – Я поднял кипу счетов-фактур. – Кому-нибудь из вас доводилось слышать о фирме «Кастель-Линден»? Нет? Похоже, это она поставляет нашим друзьям Моргенштерну и Маггенталеру крупные партии маятниковых часов.
– Почему маятниковые часы? – спросила Мэгги.
– Не знаю, – бессовестно солгал я. – Возможно, есть какая-то связь. Я попросил Астрид найти источник поставки часов конкретного типа – у нее, как вы догадываетесь, хватает связей в преступном мире. Но она предпочла сбежать. Часами я займусь завтра.
– А мы займемся ими сегодня, – сказала Белинда. – Мы поедем в этот «Кастель» и…
– …И вернетесь в Англию первым же рейсом. Не хочу тратить время, разыскивая вас на дне рва, окружающего этот замок. Намек ясен?
– Да, сэр, – скромно ответили девушки хором.
Увы, становилось все очевиднее, какого они мнения о своем шефе. Больше лает, чем кусает.
Я собрал бумаги и поднялся с дивана.
– Остаток дня в вашем распоряжении. Увидимся утром.
Странно, но их не слишком обрадовала моя щедрость.
– А вы чем будете заниматься? – спросила Мэгги.
– Прокачусь на машине за город, проветрю мозги. Потом сон, а вечером, возможно, прогулка на яхте.
– Романтический ночной круиз по каналам? – Белинда попыталась изобразить легкомысленность, но у нее не вышло.
Похоже, они с Мэгги о чем-то догадывались.
– Кто-нибудь должен прикрывать вам спину. Возьмите меня.
– В другой раз. И не вздумайте подходить к каналам. К ночным клубам тоже. А главное, не приближайтесь к порту и тому складу.
– Не уходите сегодня никуда!
Я оторопело воззрился на Мэгги. Вроде за пять лет она ни разу не обращалась ко мне с таким напором, с такой решительностью и уж точно не указывала, что делать. Она схватила меня за руку – еще один неслыханный поступок.
– Пожалуйста.
– Мэгги!
– Вам правда необходимо забраться на это судно?
– Мэгги, с чего ты…
– В два часа ночи?
– Мэгги, что на тебя нашло? Ты сама на себя не похожа.
– Не знаю… Нет, я знаю! Чувствую! Как будто кто-то ходит по моему гробу в подбитых гвоздями башмаках.
– Скажи ему, чтобы проваливал.
Белинда шагнула ко мне, на лице – тревога.
– Мэгги права, не нужно вам ночью выходить.
– Белинда, и ты туда же?
– Пожалуйста!
В воздухе повисло напряжение, и в чем причина – я не понимал. Девушки смотрели на меня с мольбой, даже с отчаянием, словно я миг назад заявил, что собираюсь спрыгнуть со скалы.
– Мэгги имеет в виду, что не надо оставлять нас одних.
Мэгги кивнула:
– Не уходите. Побудьте с нами до утра.
– Да чтоб вас! – буркнул я. – В следующий раз, когда мне понадобится помощь за границей, возьму с собой взрослых женщин.
Я двинулся к двери, но Мэгги преградила мне путь, поднялась на цыпочки и поцеловала. Спустя пару секунд Белинда сделала то же самое.
– Дисциплина совсем ни к черту, – заключил майор Шерман, напрочь сбитый с панталыку. – И это еще мягко сказано.
Я открыл дверь и повернулся взглянуть, согласны ли со мной девушки. Но они ничего не сказали, просто стояли с потерянным видом и смотрели. Я раздраженно покачал головой и ушел.
По пути к «Рембрандту» я купил оберточную бумагу и шпагат. В номере упаковал полный комплект одежды, уже более или менее просохшей после ночного дождя, написал несуществующие имя и адрес и спустился к ресепшену. Помощник управляющего оказался на месте.
– Где тут ближайшая почта? – спросил я.
– Дорогой мистер Шерман! – Фальшивое дружелюбие сохранилось, а вот улыбаться администратор уже перестал. – Мы могли бы вам помочь.
– Спасибо, но я хочу отправить посылку собственноручно.
– Понял вас.
Ну что он мог понять? Уж точно не желание майора Шермана удалиться с большим желтым пакетом под мышкой так, чтобы вслед не поднимались брови и не морщились лбы.
Администратор назвал мне ненужный адрес.
Я положил ношу в багажник полицейской машины и поехал через город и пригород в северном направлении. Знал, что еду вдоль берега Зёйдерзе, но не видел воду за высокой водозащитной дамбой справа от дороги. Слева тоже не было ничего интересного: голландская сельщина никогда не ставила себе целью приводить туристов в восторг.
Я миновал указатель «Гейлер, 5 км», через несколько сотен ярдов свернул налево и вскоре затормозил на крошечной площади в деревушке, выглядевшей будто на открытке. На площади было почтовое здание, а рядом – телефонная будка. Там я оставил машину, заперев багажник и дверцы.
Вернувшись на трассу, я пересек ее и поднялся по травянистому склону на дамбу, чтобы посмотреть на Зёйдерзе. Свежий бриз овевал синие с белым воды под меркнущим солнцем, но в плане зрелищности этот участок водной поверхности ничего собой не представлял, поскольку окружающая его суша была так низка, что казалась не более чем плоской темной полосой на горизонте – там, где она вообще проглядывала. Монотонность этого пейзажа нарушал лишь клочок земли на северо-востоке, примерно в миле от берега.
Это был остров Гейлер, и он даже не был островом. Вернее, был до тех пор, пока некие доброхоты не протянули к нему от материка перемычку, чтобы приобщить островитян к благам цивилизации и туристическому бизнесу. Поверх земляной насыпи настелили асфальтовую дорогу.
Сам остров не заслуживал титула «достопримечательность». Он был таким низким и плоским, что казалось, через него перехлестнет мало-мальски приличная волна. Но эту плоскость оживляли россыпь сельских домиков, несколько больших, типично голландских амбаров и на западной, обращенной к материку стороне деревушка, расположившаяся вокруг мизерной бухточки. И конечно же, имелись каналы.
Вот и все, что можно было увидеть с того места, где я стоял.
Я вернулся на трассу, прошел по ней до остановки и сел на первый же автобус до Амстердама.
Поужинать решил пораньше, рассудив, что ночью наверняка будет не до еды, а все то, что в эту ночь преподнесет мне судьба, лучше принимать не на пустой желудок. Потом улегся спать, поскольку ночь предстояла еще и бессонная.
Дорожный будильник разбудил меня в половине первого, но я не почувствовал себя хоть сколько-нибудь отдохнувшим. Я тщательно нарядился: черный костюм, черная водолазка, черные парусиновые туфли на резиновой подошве и черная парусиновая куртка. Пистолет я завернул в клеенчатый пакет на молнии и засунул в наплечную кобуру. В такой же пакет уложил две запасные обоймы и спрятал их в застегивающемся кармане куртки. С тоской взглянул на бутылку шотландского, стоявшую на буфете, и решил воздержаться.
Из отеля выбрался по пожарной лестнице – это уже вошло в привычку. Улица внизу оказалась безлюдна, и я убедился, что никто за мной не следит. Да и не было в слежке необходимости, ведь те, кто желал мне зла, прекрасно знали, куда я направляюсь и где меня можно будет найти. А я знал, что они знают. И надеялся, что они не знают, что я знаю.
Я предпочел идти пешком, потому что машину оставил далеко, а на амстердамские такси у меня развилась аллергия. Улицы были пусты – во всяком случае, те, по которым я проложил маршрут. Город казался очень тихим и мирным.
Я добрался до портового района, сориентировался и пошел дальше. И вот я в густой тени складской постройки. Светящиеся стрелки наручных часов показывали без двадцати два. Ветер усилился, воздух заметно остыл, но дождя не было, хотя атмосфера вокруг была насыщена сыростью. Я чувствовал ее запах среди крепких ностальгических запахов моря, смолы, канатов и всего прочего, что делает порты во всем мире пахнущими одинаково.
Рваные темные тучи, разбросанные по чуть менее темному небу, изредка позволяли показаться бледному месяцу, но и когда луна пряталась за ними, тьма не была кромешной, потому что над головой постоянно возникали изменчивые прогалины звездного неба.
В краткие моменты таких просветов я смотрел на гавань, простиравшуюся во мглу и дальше – в небытие. Можно увидеть сотни судов в одной из величайших гаваней планеты, от двадцатифутовых малотоннажек до громоздких рейнских барж, и все они теснятся в кажущемся хаосе, и все они передвигаются в кажущейся сумятице. Да, я знал, что на самом деле нет ни хаоса, ни сумятицы. Чтобы причаливать суда впритирку друг к другу, требуется сложнейшее маневрирование. И каждое судно имеет выход со стоянки в узкий канал, и оно пересечет еще два-три канала, каждый шире предыдущего, прежде чем окажется на водном просторе. С берегом суда соединяются длинными и широкими понтонами, а к тем под прямым углом примыкают узкие плавучие причалы.