– Вполне возможно. Оба они говорили по-английски, из чего я сделал вывод, что Самуэльсон не говорит по-голландски. Оба упирали на то, что они американцы ирландского происхождения, и я в этом не сомневаюсь. Не нужно быть Гектором или одним из его друзей-профессоров, чтобы распознать акцент уроженцев северо-восточных штатов или жителей Нью-Йорка. Почти все время говорил Риордан. Он просил, нет, он требовал, чтобы мы связались с британским правительством. Точнее, чтобы мы выступили посредниками между FFF и Уайтхоллом, поскольку Уайтхолл более охотно будет контактировать с правительством другой страны, чем с никому не известной группой. Когда Бернард спросил, что же все-таки собирается обсуждать FFF с Уайтхоллом, они ответили, что речь пойдет о Северной Ирландии, но отказались сообщать подробности до тех пор, пока голландское правительство не согласится с ними сотрудничать.
Де Грааф вздохнул.
– К сожалению, наш министр юстиции кипятился и негодовал, хотя и знал, что его поставили в безвыходное положение. Естественно, суверенному государству не следует вести переговоры по поручению банды террористов. Министр распространялся об этом в течение пяти минут, но я тебя пощажу и избавлю от всей этой парламентской риторики. В конце своей речи он сказал, что такие переговоры будут проводиться только через его труп. Риордан засомневался в том, что Дессенс дойдет до такой крайности, и высказал убеждение, что четырнадцать миллионов голландцев придерживаются диаметрально противоположной точки зрения. Потом он перешел к довольно неприятным личным выпадам и угрозам. Риордан утверждал, что ничего не изменится, если даже Дессенс совершит самоубийство сейчас же, не сходя с места. И добавил, что дамба в Восточном Флеволанде, в районе Лелистада, будет взорвана в полночь, если правительство не согласится принять выдвинутые условия к десяти часам вечера. Потом Риордан достал бумагу со списком мест, где, по его утверждению, могут быть произведены взрывы. Он не сказал, заложены ли уже мины в этих районах, – как всегда, FFF держит нас в подвешенном состоянии. В числе перечисленных мест – а их было так много, что я забыл половину, – были Леуварден, Северо-Восточный польдер в районе Урка, Амстелмер, Виерингермер, Пюттен, польдер южнее Петтена, Схаувен-Дёйвеланд и Валхерен – мы ведь помним, что произошло в Валхерене во время войны?[11] В том списке были Восточная и Западная Шельды – помним ли мы, что там произошло в феврале тысяча девятьсот пятьдесят третьего года?[12] – а также немало мест в Северной и Южной Голландии. Риордан сделал несколько зловещих замечаний по поводу погоды, спросил, заметили ли мы, насколько высок уровень Северного моря и как силен ветер, напомнил, что приближается время весенних приливов, в то время как уровни Рейна, Ваала, Мааса и Шельды близки к минимальному за все время наблюдений, – не кажется ли министру Дессенсу, что все это напоминает февраль пятьдесят третьего года? Потом Риордан потребовал, чтобы FFF предоставили возможность поговорить с министрами, которые наделены правом принимать решения и у кого есть мужество их принимать, а не с нытиками, которые заботятся только о сохранении собственного кресла, что было уж совсем несправедливо по отношению к Бернарду. Риордан пообещал, что FFF выразит свое неудовольствие ходом переговоров, взорвав несколько общественных зданий в столице. Затем эти двое шепотом посовещались, и Риордан объявил, что они выбрали для взрыва королевский дворец и предлагают всем желающим поискать там взрывные устройства до того, как они будут взорваны. Он заверил нас, что от взрыва во дворце люди не пострадают. Взрыв будет произведен через пять минут после ухода представителей FFF. Он также добавил, что любая попытка их задержать, помешать им уйти либо проследить за ними неизбежно приведет к тому, что дамба в Восточном Флеволанде будет взорвана не в полночь, а в девять часов вечера. На этой радостной ноте Риордан и Самуэльсон закончили встречу. Как ты знаешь, взрыв во дворце произошел точно в назначенное время.
– В этом я уверен. – Сейчас был не самый подходящий момент для того, чтобы рассказывать де Граафу, что именно он, ван Эффен, нажал кнопку. Лейтенант вздрогнул от холода и нашел на ковре место посуше. – Кажется, у меня начинается воспаление легких.
– Выпей бренди, – махнул рукой де Грааф. Он был погружен в свои мысли, и его раздражало, что кто-то может забыть об универсальном средстве от простуды. – Есть шнапс, скотч…
Он замолчал, потому что в этот момент раздался стук в дверь и молодой человек в форме полицейского ввел Джорджа и Васко, еще более мокрых, чем ван Эффен, если это вообще возможно.
– Еще два тяжелых случая, по-видимому.
– Прошу прощения, полковник? – спросил Джордж.
– Я имею в виду воспаление легких. Наливайте себе. Должен заметить, что я не ждал вас, господа.
– Но лейтенант сказал…
– Понимаю. Он просто забыл меня предупредить.
– У меня сейчас слишком много забот, – сказал ван Эффен. – Ну?
– Мы хорошо рассмотрели их всех, когда они вышли из того дома и сели в маленький автобус. Мы также хорошо рассмотрели их на площади перед дворцом. Теперь мы узнаем их в любое время дня и ночи. – Джордж сделал паузу. – Мне они показались довольно безобидной компанией.
– Ты когда-нибудь видел в жизни или на фотографии молодых убийц из «банды Баадера-Майнхоф»? Им не хватало лишь нимбов и арф в руках. Когда я сказал «ну», я имел в виду другое.
– А! Ты про это! Ну да… – Джордж казался несколько смущенным. – Ты вышел из дома, мы видели, как ты шел, но не стали приближаться, потому что ты просил не делать этого, в случае если за тобой будут следить. Ты знал, что за тобой следят?
– Да.
– Мы подождали десять минут на противоположной стороне улицы, потом подошли к освещенному окну. Проклятый дождь! Такое ощущение, что стоишь под Ниагарским водопадом. – Джордж ждал сочувственных возгласов, но не дождался их и продолжил: – Мы подождали еще десять минут. До нас доносились музыка и обрывки разговоров.
– Не сомневаюсь в этом. Потом, одолеваемые дождем, подозрительностью или нетерпением, вы вошли. Свет все еще горел. Звуки имитировались благодаря магнитофонной кассете. Птички улетели через заднюю дверь. Не очень оригинально. Но мы до сих пор не знаем, где они прячутся. Это не ваша вина: Аньелли одержим манией преследования.
– И все же можно было обойтись и без ошибок, – сказал Васко. – В следующий раз…
Пронзительно зазвенел телефонный звонок, и де Грааф взял трубку, некоторое время молча слушал, потом сказал:
– Минуточку, господин министр. – Он закрыл рукой микрофон. – Я так и предполагал. Это Дессенс. Кажется, Кабинет министров потрясен взрывом в королевском дворце и убежден, что дамба в Восточном Флеволанде также будет взорвана в полночь. Поэтому министры решили пойти на переговоры. Они хотят, чтобы я к ним приехал, и предлагают встретиться в одиннадцать вечера. Мне бы хотелось, чтобы и ты там был. Как насчет одиннадцати часов?
– Можно это сделать в одиннадцать тридцать? У меня уже назначено несколько встреч.
Де Грааф поговорил еще немного и повесил трубку.
– У тебя, похоже, очень плотное расписание. Я не помню, чтобы ты говорил мне об этих встречах.
– У меня не было такой возможности. Я должен быть в «Трианоне» в десять вечера. Мне позвонит Аньелли. У него проблемы со взрывчаткой. Я обещал, что достану ее для него.
– Взрывчатка. Ну конечно. Вполне естественно. – Де Грааф чуть не пролил бренди на ковер. – После того как ты взорвал дворец… – (это было преувеличение, но вполне простительное в данных обстоятельствах), – не стоит думать, что ты будешь почивать на лаврах. А где ты собираешься взять взрывчатку? Я уверен, что больше пары сотен килограммов тринитротолуола тебе не понадобится.
– Мне? У меня нет ни времени, ни полномочий. Но я подумал, что вы могли бы использовать ваше влияние…
– Я? Шеф полиции? Нелегально поставлять взрывчатые вещества группе террористов? А потом ты еще захочешь, чтобы я их лично доставил? Господи боже мой!
– Нет, конечно. Этим займется Джордж. Извини, Джордж, у меня не было времени что-либо тебе объяснять. Сегодня вечером я долго беседовал с Аньелли о тебе и о Васко. Боюсь, Васко, что я тебя очернил без надежды на реабилитацию. Ты проштрафившийся полицейский с трудной судьбой. Недостойный доверия, непредсказуемый. До психбольницы тебе – один шаг. Аньелли чуточку переиграл, расспрашивая о тебе. Он сделал это уж слишком небрежно. Он наверняка знает, что ты полицейский или был им. Сам он тоже из Утрехта. Нет, я не собираюсь отказываться от твоей помощи – после того, как мы внесем некоторые деликатные изменения в твою внешность и в твою легенду. Этим придется заняться в самом ближайшем будущем. А ты, Джордж, торгуешь оружием. Видит Бог, торговцев оружием здесь хватает, но ты – нечто особенное. Своего рода король этого бизнеса. Торговец с большой буквы. Ты в состоянии достать и танк «леопард», и ракету «земля – воздух», и даже подводную лодку. Ты – очень важная персона. Никаких посредников. Даже я не могу выступать в качестве твоего посредника. Ты заключаешь сделки один на один или не заключаешь вообще.
– Мне поговорить с этим Аньелли? – Джордж широко улыбнулся. – Ты хочешь ввести меня в дело?
– Кое-какая помощь мне не помешает. Конечно, я не имею права просить тебя об этом. У тебя Аннелизе и дети. Дело может оказаться не очень простым.
– «Не очень простым»! – Де Грааф, когда хотел, умел добавить в голос саркастическую нотку. – Дело это очень трудное. Я бы не сказал, что оно безнадежное, потому что нельзя считать безнадежным дело, в котором есть шансы на успех, но мне оно не нравится. У тебя, Питер, все построено на предположении, что твои друзья-преступники тебя не подозревают. А этого мало. Конечно, до сих пор они с тобой ладили и ты ладил с ними. Но только потому, что это устраивало обе стороны. У преступников может возникнуть желание тебя убрать. Наступит моме