– Вы все еще не хотите взглянуть на эти устройства?
– Надеюсь, вы не психи, чтобы держать их на мельнице?
– Они в километре отсюда, в безопасном подземном погребе.
– У меня нет ни малейшего желания куда-то ходить в такой ливень. И хотя вы, возможно, и не сумасшедшие, но, мне кажется, совершаете серьезную ошибку. Чтобы взорвать эти устройства по радио, не надо быть Эйнштейном, но дело это непростое. Тут требуется опытный человек. Йооп и его компания в жизни ничего не взорвали.
– Откуда вы знаете?
– Это очевидно. Если бы это было не так, зачем бы вы стали меня приглашать для взрыва во дворце?
– Верно, верно. Но если вам не хочется выходить в такую погоду, не угодно ли взглянуть хотя бы на инструкции? Они у нас здесь.
Ван Эффен посмотрел на него, потом перевел взгляд в сторону. Телевизор был включен, и на экране мельтешила четверка странно одетых людей. Вероятно, они пели, но, к счастью, звук был выключен. Видимо, Самуэльсон и его друзья ожидали очередной выпуск новостей. Ван Эффен снова посмотрел на Самуэльсона:
– Конечно не угодно. На самом деле у вас на уме другое. Вы хотите, чтобы эту вашу работу – грязную работу – сделали именно мы, а не эти идиоты-любители. Вы понимаете, что произойдет, если в результате взрывов погибнут наши сограждане?
– Да. Вы позаботитесь о том, чтобы я стал покойником. Мне бы этого вовсе не хотелось.
– Давайте посмотрим инструкции.
Ромеро Аньелли достал две бумажки и протянул одну ван Эффену, другую – Джорджу. Джордж заговорил первым, буквально через несколько секунд:
– Это не одна килотонна. Это эквивалент пятидесяти тонн тринитротолуола.
Самуэльсон ухмыльнулся:
– Меня бы вполне устроил эквивалент десяти тонн. Но порой полезно преувеличить возможный урон от террористического акта, не правда ли?
Джордж не ответил. Через минуту он снова посмотрел на собеседников и заговорил:
– Не слишком сложно, но требует аккуратного обращения. Тут две засады. Первая: Йооп не слишком хорошо говорит по-английски. А люди, которые испытывают затруднения с речью, часто довольно беспомощны и тогда, когда приходится читать и писать на чужом языке. Вторая засада – это технический жаргон.
– Жаргон?
– Технические термины, – пояснил ван Эффен. – Йооп с тем же успехом мог бы читать их на санскрите.
– Ну так что?
Ван Эффен вернул бумагу Аньелли:
– Нам надо подумать и обсудить.
Самуэльсон пытался, хотя и не совсем успешно, изобразить улыбку человека, который добился того, чего хотел.
В последующие несколько минут ван Эффен и Джордж потягивали бренди и молчали. К этому времени на экране телевизора певцов сменил убитый горем диктор.
«Правительство только что сообщило, что совсем недавно получило новые требования FFF. Первое из них касается ста двадцати миллионов гульденов и способа их передачи. Правительство не сообщило, собирается ли оно выполнять это требование, и отказалось обсуждать вопрос о передаче денег. Второе требование касается освобождения двух узников, уже несколько лет отбывающих срок за тяжкие преступления. Правительство отказывается назвать имена заключенных. Мы напоминаем нашим телезрителям, что сегодня мы будем вести репортаж с вертолета, чтобы посмотреть, осуществит ли FFF свою угрозу взорвать Флеволандские дамбы».
Аньелли выключил телевизор.
– Вполне удовлетворительно, – сказал Самуэльсон, потирая руки. – Очень, очень неплохо.
– Мне эта передача показалась довольно глупой, – заметил ван Эффен.
– Вовсе нет, – возразил сияющий Самуэльсон. – Теперь страна знает, что правительство получило наши конкретные требования. То, что их не отвергли немедленно, означает, что власти собираются уступить. Эта передача также показывает, насколько слабо правительство и насколько сильны мы.
– Я не это имел в виду. Власти повели себя глупо. Им не нужно было делать никаких заявлений.
– О нет, нужно. Мы их предупредили, что, если они этого не сделают, мы по радио передадим это коммюнике в Варшаву, которая будет только рада ретранслировать его на всю Европу.
– У вас есть передатчик такой мощности, что вы можете вести передачи на Варшаву?
– Такого передатчика у нас нет. Но им было достаточно пригрозить. Ну и правительство у вас! – с удовлетворением воскликнул Самуэльсон. – Оно просто дрожит от страха. Сейчас ваши власти поверят всему, что бы мы ни сказали. Кроме того, они бы выглядели совершенно по-дурацки, если бы это сообщение поступило из Польши!
Ван Эффен отказался от второй рюмки бренди: у него были свои причины сохранять ясный ум на ближайшие два часа. Он пожелал всем спокойной ночи.
Самуэльсон удивленно посмотрел на него:
– Но вы же спуститесь, чтобы послушать ночной выпуск новостей?
– Не думаю. Я не сомневаюсь в вашей способности выполнить свои угрозы.
– Я, пожалуй, тоже пойду, – сказал Джордж. – Но я еще спущусь. Пойду посмотрю, как там Лейтенант. Кстати сказать, господин Самуэльсон, если можно…
– Еще пунша для Лейтенанта? Конечно, мой друг, конечно.
– Возможно, утром у него будет побаливать голова, но зато он будет на полпути к выздоровлению.
Васко, надо сказать, был здоров как бык. Не было заметно никаких признаков начинающейся головной боли.
– На часах все тот же парень. Думаю, смена караула произойдет в девять часов. Ну и охранник! Большую часть времени дремлет, периодически дергаясь.
– Будем надеяться, что его сменщик окажется таким же. Что до меня, то я тоже вздремну. Если его не сменят, скажем, в девять двадцать, то разбуди меня. Если его сменят в девять, разбуди меня в десять. Как ты управляешься с передатчиком в грузовике? Какая у него дальность?
– Почти неограниченная. Сотня, две сотни километров. Я точно не знаю. Работает очень просто: подними трубку и нажми красную кнопку. Передатчик настроен на ближайшую военную базу, где прием ведется постоянно.
– Мне бы не хотелось общаться с военными. Мне нужно позвонить в управление.
– Нет ничего проще. Там стандартный диск, стандартная настройка и переключатель возле кнопки. Легко настраивается на любую волну.
Ван Эффен кивнул, вытянулся на кровати и закрыл глаза.
Глава 10
Джордж разбудил ван Эффена ровно в десять вечера.
– Новый часовой заступил на пост в девять часов. Он едва ли лучше предыдущего – толстый, тепло одетый, сидит в кресле, прикрыв одеялом колени. Тебе будет приятно узнать, что этот тип тоже держит в руках бутылку.
– Похоже, этот человек в моем вкусе.
Ван Эффен встал и сменил брюки на джинсы. Васко спросил:
– Это у тебя что, полевая форма?
– А как по-твоему, что подумает Самуэльсон, если увидит меня в мокрых брюках или даже в сухих, но сморщенных так, словно я упал в речку?
– А! Ну, промокнешь ты основательно, это верно. Дождь стал еще сильнее. Временами почти не видно парня на чердаке напротив.
– Это мне подходит. Тот сарай не вчера построен. Ступеньки лестницы наверняка страшно скрипят. А сейчас дождь так барабанит по крыше, что охранник ничего не услышит. Кроме того, судя по описанию Джорджа, часовой еще и туговат на ухо.
Ван Эффен надел кобуру с пистолетом, натянул куртку, положил в карман баллончик с аэрозолем. В другой карман он сунул фонарик.
– Бархатные перчатки, – пробормотал Джордж.
– О чем ты? – спросил Васко.
– Пистолет с глушителем и газовый баллончик. Это и называется бархатными перчатками.
Ван Эффен достал из внутреннего кармана маленький кожаный кошелек, расстегнул его, вынул какие-то металлические штучки, осмотрел их, потом снова положил в бумажник и сунул его в карман.
– Отмычки, – одобрительно заметил Джордж. – Ни один уважающий себя детектив без них не обходится.
Васко спросил:
– А что, если ты не вернешься?
– Я вернусь. Сейчас пять минут одиннадцатого. Я должен вернуться к десяти тридцати. Если я не вернусь к одиннадцати, идите вниз. Ничего не говорите. Никаких разговоров, никаких предупреждений об их грядущем конце. Убейте Самуэльсона. Покалечьте братьев Аньелли и Даникена. Если Риордан будет там, то и его тоже. Разумеется, отберите все оружие. Потом один из вас останется присматривать за этими негодяями, чтобы они не выскользнули из комнаты и не позвали на помощь, в то время как второй пойдет за девушками. Пистолеты у вас с глушителями, так что никаких проблем не должно быть. Потом сразу же удирайте. Если кто-нибудь попытается вам помешать, вы знаете, что нужно делать.
– Понимаю. – Васко был немного ошарашен. – Но как мы отсюда выберемся?
Ван Эффен похлопал по карману, в который только что положил отмычки.
– А это, по-твоему, для чего?
– А, армейский грузовик!
– Ну конечно. Как только вы отсюда выберетесь, позвоните военным или в полицию. Укажите им примерно, где вы находитесь – мы знаем, что это где-то между Лердамом и Горинхемом, – и предоставьте остальное им.
Васко сказал:
– Преступники могут попытаться удрать на вертолете.
– У вас есть выбор: либо прострелить Даникену оба плеча, либо взять его с собой. Но я совершенно уверен, что ничего подобного не произойдет. Я не хочу, чтобы это случилось. И не потому, что если это произойдет, то я к тому моменту буду, вероятно, уже мертв. Это значило бы признать, что я потерпел поражение, а я не люблю, когда мое имя связывают с поражением. У Самуэльсона есть другая штаб-квартира и, как мы уже поняли, другие помощники. Скорее всего, О’Брайен как раз и отправился к этим помощникам. Теоретически эти помощники могут осуществить план босса и без него самого, хотя я очень в этом сомневаюсь. – Ван Эффен открыл окно. – Вернусь в десять тридцать.
Он спустился по двум связанным простыням и исчез в темноте.
Джордж и Васко прошли в темную ванную. Васко сказал:
– Он на редкость хладнокровная бестия, верно?
Джордж сказал:
– Угу.
– Но ведь он убийца.
– Я знаю, что ему приходилось убивать. Если придется, он сделает это снова. Но кого попало ван Эффен не убивает. Он очень разборчив, наш Питер. Никого из тех, кто покинул этот мир с его помощью, общество не оплакивало.