Четыре минуты спустя Васко схватил Джорджа за руку:
– Видишь?
Они оба увидели, как часовой сделал изрядный глоток из бутылки, поставил ее на пол сбоку от себя, сложил руки поверх одеяла, которым был укрыт, и погрузился в забытье. Через минуту позади него появилась тень, которая очень скоро приняла облик ван Эффена. Правой рукой он на пару секунд поднес к лицу часового баллончик с аэрозолем. Затем сунул его в карман, поглубже усадил отключившегося часового в кресло, чтобы тот не сполз, взял с пола бутылку, полил ее содержимым лицо и одежду мужчины, сжал пальцы охранника вокруг горлышка бутылки, сунул руку с бутылкой под одеяло и растворился в темноте.
– Ну, – сказал Васко, – вряд ли этот тип станет докладывать о том, что пренебрег своим долгом, напился и заснул на посту.
– Питер ничего не делает наполовину. Давай подождем. Он мне как-то говорил про такой баллончик. Этот газ вырубает человека через две секунды и действует минут тридцать. Через полчаса часовой должен очнуться.
– И что же, он даже не поймет, что его усыпили?
– В этом-то вся и прелесть! Никаких следов. С другой стороны, представь, что бы ты подумал, если бы проснулся и увидел, что твоя одежда облита шнапсом, а рука сжимает пустую бутылку?
С чердака, где спал часовой, вниз, в сарай, ставший импровизированным гаражом, вела лестница с очень скрипучими ступеньками. Держа в руках фонарик, ван Эффен быстро спустился. Немного повозившись с засовами на входной двери, он сосредоточил все свое внимание на грузовике. Машина выглядела так же, как и раньше, только номера были другие. Ван Эффен залез под грузовик, расчистил местечко чуть впереди от задней оси и магнитной защелкой прикрепил к машине маленькую металлическую штучку, которую Васко извлек из куска мыла. Тридцать секунд спустя он уже был на сиденье водителя и звонил в управление на Марниксстраат:
– Соедините меня с полковником де Граафом, пожалуйста!
– Кто говорит?
– Это не важно. Дайте полковника.
– Он дома.
– Он не дома. Он в управлении. Еще десять секунд – и с завтрашнего дня вы больше не работаете в полиции.
Через десять секунд полковник взял трубку.
– Ты что-то круто обошелся с парнем, – недовольным тоном сказал он.
– Он либо дурак, либо его неверно проинструктировали. Ему же велено было принимать анонимные звонки.
Ван Эффен говорил по-польски. Де Грааф понимал этот язык не хуже лейтенанта. Голландская полиция часто меняла частоту, на которой работала, и подобное изменение было сделано как раз в этот день. Как в любом крупном городе мира, преступники время от времени прослушивали полицейскую волну. Но вероятность того, что преступник, которому удалось настроиться на эту, только что измененную волну, понимает по-польски, была чрезвычайно мала.
– Пожалуйста, включите магнитофон. Я не знаю, сколько у меня времени, поэтому не хочу повторяться.
– Готово.
– Имена я буду говорить задом наперед. Мы находимся к югу от… – он произнес задом наперед «Утрехт», – и между… – прозвучали два других названия, Лердам и Горинхем. – Уловили?
– Да.
– Не пытайтесь выяснить наше точное местонахождение и не пытайтесь атаковать. Шефы находятся в другом месте. – (Это была заведомая ложь, но полковник об этом не знал.) – Если вы предпримете попытку, то погибнут пять человек, которые этого не заслуживают. Вы понимаете, кого я имею в виду?
– Понимаю.
– У нас здесь армейский грузовик. Вы знаете, какой именно. На нем поменяли номера. Даю новые цифры задом наперед. – Назвав цифры, ван Эффен добавил: – На нем повезут ядерные заряды, о которых вы знаете.
– Что?!
– Я прикрепил к грузовику маячок. Поставьте в этот район полицейскую машину без опознавательных знаков, скажем, часов в семь. Она выследит грузовик с безопасного расстояния. Кроме того, эта машина должна будет поддерживать связь с двумя военными грузовиками, расположенными к западу. У меня есть основания считать, что наш грузовик будет двигаться в сторону Шельды. В нем будут трое преступников, все в военной форме. Человек по имени Илвисакер будет одет полковником. Не исключено, что у него могут быть документы на это имя. Я хочу, чтобы грузовик захватили и вместе с людьми подержали в надежном месте. Если о захвате грузовика станет известно, то ответственность за затопление страны ляжет на вас.
Голос де Граафа стал еще более недовольным:
– Не надо мне угрожать, мой мальчик!
– Извините. У меня сложная ситуация, очень мало времени, и я вынужден изъясняться как можно более убедительно. Еще одно. Пусть по радио и по телевидению объявят, что вы перекрываете дороги на Роттердам и в сторону Шельды и призываете всех жителей этих районов проявлять бдительность и сообщать в полицию обо всем, что покажется странным. Это чисто психологические меры, но наши друзья ни о чем не догадаются. И пожалуйста, не пытайтесь ничего предпринимать, кроме захвата грузовика в обстановке строжайшей секретности.
– Понял. Тут рядом со мной кое-кто хочет с тобой перемолвиться словечком. Он говорит по-польски лучше, чем мы с тобой.
– Назовите его имя задом наперед.
Де Грааф назвал, и ван Эффен услышал голос Виеринги:
– Поздравляю вас, мой мальчик!
– Боюсь, что ваши поздравления слишком преждевременны, господин министр. Я, например, не могу помешать взорвать Флеволандские дамбы или ядерный заряд в Маркерварде. Мне тут пришла в голову еще одна мысль. Попросите средства массовой информации, когда они будут говорить о районе Роттердама, пусть скажут, что Уайтхолл и парламент Северной Ирландии пришли к соглашению о начале немедленных переговоров.
– Парламентам это может не понравиться.
– Я голландец. Объясните политикам так, чтобы им это понравилось.
– Полагаю, что информацию о переговорах вы тоже собираетесь использовать для некого психологического давления. Хорошо, я согласен. Скажите честно, мой мальчик, как вы оцениваете наши шансы?
– Больше пятидесяти процентов. Преступники нам доверяют. Им приходится нам доверять. – Ван Эффен коротко пересказал то, что узнал о взрыве склада боеприпасов в Де-Дорнсе и о неспособности «Фракции Красной армии» справиться с устройствами, инициирующими взрывы по радио. – Я уверен, что наши друзья не подозревают нас. Они во многом наивны и слишком уверены в своих силах. Им недостает изобретательности, которой могут похвастаться честные детективы. Мне нужно идти, господин министр. Я позвоню, как только будет возможно.
В управлении полиции на Марниксстраат министр обороны спросил:
– Вы согласны с мнением ван Эффена, полковник?
– Я думаю так же, как и он.
– Почему этот молодой человек – а он действительно молод по сравнению с нами – не занимает где-нибудь должность шефа полиции?
– В недалеком будущем он будет шефом полиции Амстердама. А пока он мне нужен.
– Как и всем нам, – вздохнул Виеринга. – Как и всем нам.
Ван Эффен поднялся на чердак, легонько потрепал часового по щеке – никакой реакции – и ушел. Через три минуты он уже был в спальне. Васко указал на часы.
– Десять тридцать три, – укоризненно заметил он.
– Извините. Меня задержали. Хорошо же вы встречаете человека, который, можно сказать, только что вырвался из когтей смерти!
– Были проблемы?
– Нет. Все как по маслу.
– Ты не разобрался с замком в гараже, – так же укоризненно сказал Джордж.
– Вот тебе и теплый прием. А где же поздравления по случаю успешно выполненной миссии? Сам-то ты стал бы возиться с замком, если бы в окне, соседнем с нашей спальней, увидел достопочтенного Риордана, который, видимо, медитировал, стоя с открытыми глазами и задумчиво глядя во двор? Вместо этого я разобрался с задвижками изнутри.
– Надеюсь, ты не забыл потом оставить все в прежнем виде?
– Джордж!
– Извини. Что тебя задержало?
– Виеринга, министр обороны. Он был в управлении вместе с полковником. Если ты воздержишься от вопросов, я передам тебе наш разговор слово в слово.
Выслушав рассказ ван Эффена, Джордж остался доволен:
– Неплохо. Ты, конечно, поставил маячок. Тогда к чему была вся эта суета с инструкциями по работе с ядерными зарядами?
– Ты вообще хоть раз встречал полицейского или солдата, который бы не ошибался?
Джордж задумался:
– Присутствующие, как всегда, исключаются. Нет, не встречал. Впрочем, эта информация нам еще пригодится. Илвисакер и его друзья могут просочиться сквозь кордоны на дорогах. Но ты ведь не сказал полковнику, что мы полетим вертолетом?
– Да, не сказал. По той же самой причине я не откликнулся на исподволь высказанное предложение Самуэльсона сообщить нам, куда мы поедем. Знаешь, какая была бы реакция? Я имею в виду нашего министра обороны. Он бы тут же позвонил своему коллеге в Великобританию, чтобы те прислали «нимрод», британский бомбардировщик, имеющий особую радарную установку, и военные стали бы следить за нами так, что мы бы об этом и не знали. – Питер улыбнулся. – Джордж, у тебя забавное выражение лица. Тебе что, это тоже пришло в голову?
– Да. – Вид у Джорджа был задумчивый и в то же время огорченный. – Мне показалось, что это неплохая идея.
– А мне нет. Я не сомневаюсь, что Королевские военно-воздушные силы были бы рады поучаствовать. Как не сомневаюсь в том, что вскоре после нашего прибытия в пункт назначения нам бы нанесли визит наши десантники. Они, как известно, отличаются прямолинейностью. Нет, эта идея мне не нравится. И для этого есть три причины. Во-первых, я не хочу устраивать перестрелку, не хочу устраивать кровавую баню. Во-вторых, убийство или захват Самуэльсона и его друзей не решит проблемы. Я уверен, что существует еще немало людей из FFF – не спрашивай, почему я в этом так уверен, я не знаю, – которые смогут выполнить его угрозы. В-третьих, мне не нравится мысль о том, что наши девушки могут быть ранены или убиты. Мне также не слишком хочется ранить – не говоря уже о том, чтобы убивать, – наших соотечественников, которые станут угрожать жизни девушек.