Кукла не шевелилась. Ее глаза были закрыты, и мне показалось, что она и в самом деле пустая внутри. Возможно, ей и было все равно, что с ней вытворяли эти двое, но вот я пустой точно не была!
Надо сказать, что такая наглядная демонстрация моей участи послужила серьезным толчком. Я старалась спать как можно меньше. Я только и делала, что слушала разговоры братьев, слуг, изредка, когда мною хвастались, и молодых друзей двух братцев.
Когда же оставалась в спальне одна, я старательно шевелила конечностями, ни на что не отвлекаясь. Даже ночью я тоже старалась двигаться, прекрасно понимая, что мой единственный шанс ‒ это обрести подвижность в ногах и сбежать уже отсюда.
Я не представляла, что меня ждет за пределами этой спальни, потому что так ни разу и не побывала нигде. Но я твердо знала, что бежать просто необходимо.
День, когда я сделала первый шаг из коробки я, наверное, запомню навсегда. Разумеется, я тут же упала на пол. Но потом все же умудрилась собрать свое тело и вернуться в коробку. Дальше пошло лучше.
‒ Недоумки! Похотливые недодраконы! Бездари!
И хорошо ведь ругается! Итак, как говаривал Котэ Махарадзе, комментатор, актер и муж обожаемой мной Софико Чиаурели: «Пока мяч в воздухе, коротко о составе команд». В спальне, судя по шороху одежды, остались только трое участников «ласковой» беседы. Девушки-служанки все же умудрились одеться и выскользнуть из комнаты.
Ну и кукла. Я наблюдала за ней все эти две с половиной недели. И мне показалось, что ее кожа стала нехорошего серого оттенка. Как будто она и в самом деле собиралась сгореть и превратиться в пепел.
Но это и немудрено. Хотя за эти две с половиной недели братцы затащили ее в постель всего во второй раз. Они или развлекались без нее, или она просто лежала рядом на огромной кровати. Но это только тогда, когда они кувыркались на моих глазах. Что там происходило с ней в комнате старшего наследничка, я не видела.
Однажды из разговоров слуг мне удалось подслушать, что когда кукла сгорает, на том месте остается кучка грязи и пепла. Как только я об этом услышала и научилась передвигаться по комнате, я принялась собирать в камине пепел и золу. А еще наковыряла земли из стоящих в спальне горшков с цветами. Все это я старательно перемешала сегодня с утра и оставила в своей коробке. Горка получилось не очень внушительная. Но тем не менее служанке, что аккуратно заглянула в приоткрытую дверь, проверяя, проснулись ли наследнички после сегодняшней бурной ночи, этого хватило.
Ее громкий крик был слышен мне в спальне за шторой, и он прокатился по коридору снаружи. Братцы при этом не проснулись, а вот на крик явился их папочка, и началось!
Да, возможно, я действовала спонтанно и на эмоциях. Но все дело в том, что сегодня ночью братцам резко надоело ждать и они решили уже завтра опробовать меня вдвоем. Справедливо полагая, что еще две недели я протяну. Ждать было больше нельзя. И я рискнула. Да, руки и ноги работали плохо, но выхода просто не было.
Я так и не почувствовала ни разу ни голода, ни другой нужды, и было понятно, что стазис все еще действует. Но решение мне до сих пор казалось правильным, несмотря на то, что сейчас я была на волоске от обнаружения.
‒ И главное то, что она сгорела, не скрыть! Это видели слуги! ‒ громко возвестил папочка. ‒ Выбрали день, чтобы устроить! Вы и ее затащили?
‒ Пап, мы ее не трогали, ‒ проблеял старшенький.
‒ Так я вам и поверил! Я же распорядился!
Как все удачно получилось! Теперь бы он забрал этих двух недоумков. И мне бы выбраться отсюда. Я, кстати, собрала себе одежду и успела переодеться. Сейчас на мне было не пышное платье куклы, а узкие мужские брюки младшего наследничка и его же куртка. Мои длинные приметные синие волосы я скрутила, связала и спрятала под берет. Предварительно оборвав с берета все перья. Я подготовилась. «Совсем немного везения, и я на воле!» ‒ затаила я дыхание.
Я, как только научилась передвигаться по комнате, первым делом начала осваивать шкаф и прятать вещи, которые мне могли пригодиться. Вот этот берет валялся глубоко в шкафу и было понятно, что наследничек его не носит. И рубашку, и куртку я прятала в том же шкафу, и никто ничего не заметил. Одежды у мальчика и так было много.
‒ Я созвал всю семью! Будем решать!
‒ Что решать? ‒ испуганно проблеяли братцы.
‒ Что делать! ‒ громко сообщил любящий папочка, и послышались тяжелые шаги, а потом и братцы кинулись со всех ног за отцом.
«Что делать? Им желательно не волноваться, остыть и прилечь. Желательно на рельсы. И желательно дождаться поезда. Нет, я безусловно верю в силу человеческой… хм, драконьей личности, но они совершенно точно не личности. И разговоры тут все равно не помогут!» ‒ подумалось мне.
В комнате установилась тишина и я, оторвав руки от лица, осторожно выглянула из-за тяжелой шторы. Прозрачная штора продолжала меня частично скрывать, и я не сильно волновалась.
Кровать напоминала поле битвы, и красивая кукла с ушками, хвостиком и разметавшимися волосами лежала на ней как поверженный противник. Поза была неестественная. Она была обнажена и напоминала нелепый сломанный манекен. Если я не хочу однажды оказаться на ее месте, мне нужно уносить ноги.
Я осторожно сделал шаг и застыла, разглядывая себя в зеркало шкафа.
Я вспомнила, как впервые увидела себя в нем. Да, это была я. В пору моей далекой молодости. Только слегка приукрашенная версия. Кожа более гладкая, без малейшего изъяна, нос более прямой, густые ресницы делали глаза выразительнее, губы чуть пухлее, но в целом это было мое лицо. Я была и в самом деле красива, только все портили синие волосы. Как будто меня в синьку окунули! Или я опрокинула себе на голову бутылочку с чернилами, а потом помыла голову, будучи блондинкой. Такие бутылочки с чернилами я тоже еще в далеком детстве застала. Жуть, одним словом.
Сейчас в зеркале я была пареньком. Прилично и дорого одетым в рубашку, штаны и надвинутый по самые брови берет. Я напоминала молоденького пажа. Я видела таких, когда они затаскивали коробку с хвостатой куклой старшего наследника. Ну, возможно, рубашка была несколько вычурная, да и куртка побогаче, чем у тех мальчиков, но в целом похоже.
Я еще раз осмотрела комнату в раздумьях, что же мне еще прихватить. Деньги бы не помешали, но увы. Я их тут ни разу не видела. А вот драгоценности я брать испугалась. До одежды, я уверена, никому дела нет, а кражу драгоценностей могли повесить на слуг, а мне бы не хотелось кого-то так сильно подводить.
Взгляд невольно упал на лежащую в кровати куклу, и я почему-то подошла к ней. Осторожно взяла за руку и увидела у нее в ушах серьги в виде корабликов с небольшими жемчужинками. Жемчуг был некрупный и играл тут роль парусов.
Издалека я за гривой волос их раньше не видела.
Я провела рукой по ее щеке, задела серьги и потеребила длинное вытянутое ушко. У меня самой получилось вначале двигать пальцем, на котором сидело то самое кольцо с жемчугом. Вдруг и она что-то почувствует?
‒ Борись! ‒ с трудом шевеля губами, попросила негромко я.
Да, увы. Говорить у меня тоже пока получалось плохо. Я старалась, но губы были непослушными. Но мне почему-то показалось важным ей это сказать.
‒ Ты не должна сдаваться. Да, тебя унизили и надругались! Но борись! Жизнь стоит того! Они говорили, что ты пустая и ничего не чувствуешь. Но если там что-то есть, то забудь все это как страшный сон и просыпайся! ‒ и мне почему-то показалось жизненно важным ее позвать. Я ее даже встряхнула слабыми непослушными руками. ‒ Просыпайся!
И тут мне почудился отклик. Как будто она и в самом деле только что проснулась.
Всё. Я больше ничего не могла для нее сделать. Я подхватила свой узелок с одеждой, который смастерила из еще одной рубахи наследника, и двинулась на выход. В узелке было мое собственное платье и еще пара сменных рубашек и штанов, из тех, что были поплоше и явно не годились для наследника. Платье ни в коем случае здесь оставлять было нельзя. Я же сгорела? И горят обычно куклы вместе с одеждой.
Я крадучись подошла к двери и осторожно ее на самую щелочку приоткрыла. Стражи возле дверей я еще ни разу не видела. Но кто его знает? За дверью удалось рассмотреть довольно пустынный коридор со множеством дверей. Я осторожно приоткрыла дверь и вышла из спальни наследника.
Прямо напротив двери было большое окно. А коридор, в котором я очутилась, с одной стороны заканчивался тупиком. Комната младшего наследника располагалась недалеко от него. Дальше было всего несколько дверей. А вот в другом конце длинного коридора я увидела двустворчатые двери.
‒ Выход! ‒ тихо и старательно шевеля непослушными губами, сообщила я самой себе.
Окно напротив манило выглянуть, но я и так примерно представляла себе, что увижу. В окна спальни наследника я смотрела много раз. Они выходили на довольно ухоженный цветущий сад. А мне нельзя сейчас останавливаться. Нужно идти вперед. Сад подождет.
‒ Не будем суетиться и наблюдать, как растет трава, ‒ прошептала я самой себе за неимением других достойных собеседников и решительно повернулась к выходу.
Я двинулась по коридору. Но нужно сказать, что шла я не быстро. Одно дело ходить, держась за мебель, в четырех стенах пусть и большой спальни. И совершенно другое ‒ выйти и пытаться идти по длинному коридору. Получалось плохо. Ко всему прочему, я быстро устала и несколько раз останавливалась. Если дальше так пойдет, то далеко я не уйду.
Хорошо хоть есть я не ем, да и туалет мне не нужен. В противном случае дело было бы совсем труба. Каждый шаг мне давался с трудом. Поневоле пришла на ум русалочка. Ну та девица, что зачем-то променяла весь подводный мир на одного принца. Ей кажется ходить тоже было сложно. Каждый шаг, как будто она наступала на острый нож. А она не пробовала каблуки снять? Или жмущие туфли на один размер меньше, чтобы ножка казалась более аккуратной? Это, говорят, помогает.
У меня каблуков не было, на ногах были сапоги наследника на два размера больше моей не самой маленькой ступни, но все равно я еле-еле волочила ноги.