Я вернулась в трактир, чтобы переночевать в комнате с драконом. Рядом с ним было тепло и безопасно. И самое главное, я была уверена, что проснусь. И хотя Лиля Брик, возлюбленная Маяковского, говорила, что лучше всего знакомиться в постели, я все же не рискнула. И едва только на небе появились первые лучи солнца, я встала с пола, где все это время лежала, и направилась к двери, прихватив свой узелок.
На полу я лежала не из чувства стыдливости или из ложной скромности. Вовсе нет. Я бы с удовольствием прижалась к теплому боку дракона, ни на минуту не усомнившись в верности этого решения. Но увы. Дракон был большой и тяжелый. И на узкой кровати он и сам-то помещался с трудом. Его руки свисали, и я не поместилась бы там при всем желании. А уложить его на пол мне совесть не позволила. Я и так у него… взаймы взяла. Но я мысленно пообещала вернуть, как только, так сразу.
Я даже попрощалась, когда уходила. Ну, мысленно пожелала им удачи. Аккуратно выскользнула из комнаты и сбежала вниз по ступенькам, чувствуя удивительную легкость. Даже ноги слушались, как ни странно, довольно хорошо. Я сама залезла в кибитку, отстегнула один золотой за первые сутки пути и не спала, пока мы выезжали из города.
Да и потом с удовольствием смотрела на яркие и красочные деревья вдоль дороги, на приятные деревеньки и домики. А когда над нашими головами зашумели крылья четырех драконов, я даже подняла голову к небу и с удовольствием смотрела за их полетом. Летели они в ту же сторону, в какую двигались и мы.
И только когда драконы скрылись из виду, сон снова меня одолел, и я вырубилась, положив голову на свой узел с одеждой.
Разбудили меня голоса, и я попробовала пошевелиться. Получалось плохо, но все же я сумела поднять саму себя, буквально вытащив за волосы из болота сна, как знаменитый барон.
И первое, что мне бросилось в глаза ‒ ярко-голубые волосы. Я судорожно подняла плохо слушающуюся руку к голове и убедилась, что мой берет все еще на месте. Потом сфокусировала взгляд чтобы убедиться, что волосы маячат передо мной и они совершенно точно не мои.
‒ Проснулась? Ну и горазда же ты спать. Ты не заболела?
‒ Кхеее, ‒ прокашлялась и поперхнулась я.
‒ А, ну понятно. Простыла? Ты лежи, лежи. Я тебе сейчас чай на травках принесу, ‒ и обладательница голубых волос мазнула ими меня по лицу и направилась куда-то в сторону, пока я приводила саму себя в чувство.
«Какой еще чай на травках? Я не пью и не ем. И скорей всего, не болею. Потому как кукла…»
Я попыталась сесть, но получалось у меня из рук вон плохо. Я заваливалась и только билась конечностями о бортики кибитки. Она кстати никуда не двигалась, но мне от этого было не легче.
И тут отодвинулась ткань, закрывающая выход, и в кибитку влезла молодая девушка, та самая, с голубыми волосами.
Она ловко обогнула стоящие в кибитке сундуки и, подойдя ко мне, резко посадила меня, поднесла к губам чашку и скомандовала:
‒ Пей давай! Проверенное средство. И мертвого на ноги поднимет! Еще моя бабка похожий варила. Пей!
И она буквально начала вливать мне в рот свое чудодейственное средство. Сопротивляться и говорить о том, что я не хочу пить, было совершенно бесполезно, и я покорно сделала глоток.
У меня создалось впечатление, что я проглотила расплавленный метал. По языку, рту, горлу и вниз в желудок прокатилась огненная волна. Но мне закашляться не дали, и девушка решительно продолжила вливать в меня обжигающую смесь.
‒ Пей, кому говорю. Иначе директор выкинет тебя в первой же деревне. У нас больным не место.
Я покорно выпила всю чашку и… С благодарностью посмотрела на девушку. Мне и в самом деле стало легче! Видимо, тут никто до нее не пытался поить кукол насильно.
‒ Спасибо, ‒ прохрипела я.
‒ Я же говорила. Вставай давай! Тут ручей рядом. Умыться можно. А потом и к костру. Там похлебка вечерняя.
‒ Да я не голодная, ‒ робко сообщила я.
‒ Ты это брось! Пока дают, надо есть! А похлебка вкусная. Я точно знаю. Пошли давай, ‒ и она потянула меня за руку, крепко ухватив за локоть.
‒ Я забыла…. Как тебя зовут? ‒ спросила я.
‒ Ну, ты даешь! Сольвейг я. Сольвейг «Солнечный луч» Кальдера. Мой отец ‒ Стейнмод «Камень мужества» Кальдера, глава Вулканических драконов! Неужто ты забыла? Когда ты договаривалась о том, что хочешь поехать с нами, я же рядом стояла и представилась? ‒ удивленно спросила она, таща меня между сундуков и мешков в кибитке на выход.
‒ Аааа…. Точно, точно! ‒ протянула я, но только на самом деле ни черта не помнила.
Я запомнила только тучного мужчину с большим пузом и окладистой бородой. Он был невысокого росточка и доставал мне только до плеча. Но при этом был очень важный и солидный. Он был и директором театра, и главой их общины, и начальником каравана в одном лице. И именно ему я и платила деньги за проезд. А вот кто там крутился рядом с ним в тот момент, я плохо помнила. Я тогда сосредоточилась на том, чтобы не заснуть стоя и успеть договорится.
‒ Поняла! ‒ хлопнула она меня по плечу. ‒ У меня же цвет волос был другой! Вот ты и не запомнила!
‒ Кстати. Что это у тебя за кошмар на голове? ‒ спросила я, намекая на голубое безобразие.
‒ Ты что?! ‒ возмутилась она, спрыгивая из кибитки и поворачиваясь ко мне. ‒ Это же цвет волос последней куклы драконов! Самый модный оттенок сейчас. К тому же он жутко бесит всех драконов. А мы едем к Вулканическим, и мне охота позлить папочку.
‒ По-моему, перекраситься в такой цвет можно только спьяну… ‒ и я спрыгнула вслед за ней. ‒ Я вот точно не в себе была, когда перекрасилась, ‒ вздохнула я и стянула с головы берет.
«Ведь и в самом деле не в себе. Я понятия не имею, откуда этот цвет у меня».
‒ Нда… Тусклый он у тебя. Где ты красилась? ‒ наморщила милый носик Сольвейг.
‒ Я плохо помню… ‒ протянула я. ‒ Но и у тебя он какой-то неравномерный.
‒ Да, знаю. Но у меня волосы от папочки. А они плохо поддаются магии. А краска с травками меня почти не берет. Но я собираюсь на днях поэкспериментировать снова. Чтобы прям вот бирюзовый, как у той куклы, ‒ и она, схватив меня за локоть, куда-то потащила.
‒ А у той куклы был вот прям бирюзовый? ‒ ужаснулась я.
‒ Я не видела, ‒ пожала она плечами. ‒ Но так говорят.
Мы и в самом деле вышли к небольшому ручью, и я с удовольствием плюхнулась на большой камень и запустила руку в прохладную воду.
‒ У тебя есть женский наряд? И чего ты уселась? Вон там дальше глубокая яма. Там и искупаемся. Пошли, ‒ она снова меня куда-то потащила, крепко вцепившись в локоть.
‒ Она же холодная? ‒ попробовала я запротестовать.
‒ Да ты что? Теплая! Да еще под вечер, так вообще почти горячая, как после дракона!
Самой мне идти никуда не хотелось. Хотелось снова спать. В воду же лезть не хотелось от слова совсем. Но видимо мою новую подругу мое мнение мало интересовало. Она меня снова тормошила и куда-то тащила. И при этом рот у нее не закрывался ни на минуту.
‒ Ты уже от него сбежала. Можно и в женское платье переодеваться. И в этот цвет ты удачно перекрасилась. Сейчас много девчонок с таким цветом разгуливает. Вообще, побег у тебя удался. Так что можешь расслабиться. Он тебя не искал у нас, ‒ заверили меня.
‒ Кто? ‒ спросила я удивленно.
‒ Ну… Тебя надо спросить. Жених? Или уже муж? ‒ обернулась она ко мне и принялась раздеваться.
‒ Аааа… Нет. Не муж, ‒ покачала я головой.
И снова не соврала. Мужа у меня точно нет. Я огляделась. Нас скрывали кусты, раскидистые, высокие и пышные, что росли на берегу и цвели яркими красными цветами. И здесь и в самом деле была небольшая заводь и было поглубже. Но утонуть я не утону. После моего пробуждения на «двери от Титаника» к воде я чувствовала некоторое предубеждение.
‒ Ну вот и славно! Он к тебе из-за драконьей крови прилип? ‒ и она стянула пеструю юбку и, подойдя ко мне, принялась стаскивать с меня куртку.
‒ Аааа, ‒ невразумительно проблеяла я.
‒ Да ладно тебе. Это сразу всем понятно, что у тебя отец дракон. С твоим-то ростом. У меня от женихов тоже отбоя нет. Все хотят породниться. Только я не такая дура, чтобы с этим торопиться. Так что ты правильно сделала, что сбежала. Штаны снимай! ‒ твердо распорядилась она.
У меня шумело в голове, и я почему-то покорно стянула всю одежду и доверчиво побрела за девушкой к воде. Мы обе были обнажены, но стыдливости не было. У меня вообще с чувствами сейчас плохо было. Я была заторможенная и сонная. И медленно шла, не задумываясь толком, что я делаю.
‒ Ааааа!!! ‒ заорала я, когда мои ноги оказались в воде. ‒ Холодно!!!
‒ Да ты что? Вода теплючая! Говорю же! Дракон искупался, ‒ и девушка, обойдя со спины, толкнула меня в воду.
Я упала всем телом, но тут и в самом деле было неглубоко. Я уткнулась руками в илистое дно и, ухватив скрюченными пальцами ил, песок и камни, вынырнула обратно. Я перевернулась и села, так и сжимая кулаки.
‒ Эй? Ты чего? Странная ты какая-то. Нет, я знаю, что все драконьи дочери непутевые, но ты что-то совсем не от мира сего, ‒ Сольвейг уселась рядом со мной в воду и озабоченно на меня посмотрела.
‒ Тттты почти угадала. Ппппочти! ‒ стуча зубами от холода сообщила я. ‒ Не от мирррра сссего!
‒ Что это у тебя? ‒ и она принялась разжимать мои скрюченные пальцы.
Пальцы разжимались с трудом, но самочувствие улучшилось. Холодная вода меня так сильно взбодрила? Или что-то другое?
‒ Ух ты! Это что? Настоящий жемчуг? Да быть такого не может! Как ты его поймала? Он же так просто в руки не дается. А тут… Ух, красота какая. Это брошка? Нет, это кулон, ‒ из моих скрюченных пальцев она выгребла ювелирный кулон в виде букета с цветами.
Цветы были голубые и соперничали по цвету с моими волосами, а еще внизу висела жемчужина-парагон нестандартной формы. Цветы были вырезаны из камня, и весьма искусно. Даже я, которая не разбиралась в драгоценностях, поняла это.
‒ Это золото? ‒ спросила я.
И вдруг поняла, что больше не мерзну. И в голове уже нет того шума, что там все время стоял. Я забрала у Сольвейг штучку и принялась крутить.