есть подозрение, что однажды сумасшедшая старушка придет и к ним. Мир движется вперед и не стоит на месте. И старушки приходили и будут приходить. И не важно, как их зовут, Баба-Яга или Зинаида Мафусаиловна.
И я верю, что они справятся! Потому что герои будут всегда!
Вот какая чушь только не лезет в голову, пока делаешь маленькие шажочки, прижавшись к каменной кладке башни. Осторожно, шаг за шагом, двигаясь вперед над пропастью. И я шла бы еще и дальше, но вдруг почувствовала, как рука Сольвейг схватила меня за плечо и втащила в окно.
‒ Как же я испугалась, ‒ выдала мне Сольвейг, пока мы с ней, тяжело дыша, сидели под подоконником.
У подруги стучали зубы, ходили ходуном руки, и вообще ее всю потряхивало. Я же, несмотря на то, что по пути от соседнего окна погрузилась в какое-то странное медитативное состояние и в голову лезла чушь, была в лучшем состоянии. У меня руки не тряслись, я только дышала часто, приходя в себя от пережитого. И только я уже было хотела спросить, что это с ней? Ведь она дочь дракона и высоты не боится, как тут же похвалила себя, что не обидела подругу и удержала язык за зубами.
Потому что следующие ее слова и меня из колеи немного выбили.
‒ Ты такая белая была, когда шла по этому дурацкому уступу, и взгляд такой направленный не вниз на камни, на которые в теории можешь упасть, а вообще в никуда… И я вдруг представила, что ты упадешь. Упадешь и разобьёшься. А ты же уникальная! Ты такая одна! От тебя, может быть, зависит жизнь и Сигурда, и всей остальной нашей семьи. Да что нашей семьи, вообще выживание всех драконов! А я стою, вцепившись в эту дурацкую веревку, и подвергаю тебя такому риску! Я, по-моему, чуть не описалась от страха!
‒ Ой… ‒ до меня вдруг и до самой дошло, что мы только что натворили.
‒ Марика, папа меня точно убьет!
И я вдруг поняла, что наказание за такое может быть и в самом деле суровое. Это еще повезет, если Сигурд ничего не узнает…
‒ Мы ему не скажем!
‒ Ага! А то он сам не догадается.
‒ Не догадается! Как?
‒ Так я сама и проболтаюсь! Ты же знаешь, какая я болтушка! Я и тебе все выбалтывала по дороге! И вообще!
‒ Тааак! Клянись! Клянись, что ни за что и никогда не расскажешь никому, как мы сюда попали! Живо! ‒ я встряхнула за плечи подругу, у которой стучали зубы, а глаза были немного безумные.
‒ Клян-нусь! ‒ немного заикаясь, покивала она.
‒ Если что, так и говори. Я дала клятву! Вот о том, что мы с его ненаглядной куклой будем делать, можешь смело рассказывать. Это только на пользу пойдет! А о том, как шли по карнизу, ни единой живой душе! Поняла меня? ‒ и я снова ее встряхнула.
Сольвейг кивала и ее взгляд становился все более и более осмысленным, из него уходили страх и паника.
‒ Кстати, о кукле. И где она? ‒ решила я переключить подругу на насущные проблемы.
‒ Во-о-н! ‒ все еще немного заикаясь ответила она и показала пальцем на стоящий в углу шкаф.
‒ Отлично! А теперь вставай и пошли ее осматривать! Зря, что ли, мы лезли и так рисковали? ‒ я встала и отвязала от талии веревку. ‒ Сольвейг! Пошевеливайся! ‒ и я протянула ей руку.
Сольвейг приняла мою руку и кое как поднялась с пола, а я огляделась.
Покои главы Вулканических драконов и в самом деле впечатляли. Та комната, из которой мы перелезли, была чем-то вроде второй спальни. Или покоями бывшей жены? Я не сильно вникала и не рассматривала ее. Меня волновало только окно и то, что нам предстоит. А вот спальню главы я уже оглядела с большей тщательностью. Да и посмотреть было на что. Огромная кровать под узорчатым балдахином, большой старинный резной шкаф, несколько сундуков, ковры, кресла и диван. И огромный камин почти во всю стену. Все было очень красиво и богато. Не то чтобы покои Сигурда в чем-то уступали, но все же здесь чувствовался сильный и мощный рык старого и опытного дракона.
‒ Впечатляет, ‒ протянула я.
‒ Потом посмотришь! Пошли! ‒ и пришедшая в себя Сольвейг потянула меня к шкафу.
Вообще шкафы тут были редкостью. В основном вещи было принято хранить в сундуках, а шкаф был скорее предметом роскоши. И теперь я поняла, почему. Створки открылись, и моим глазам предстала просто огромная коробка для хранения куклы.
Сольвейг осторожно коснулась руки куклы и проговорила:
‒ Марика, думаешь, она живая? Но это же ужасно, стоять вот так в шкафу годами, все чувствовать, но не иметь возможности говорить и двигаться! — и ее глаза наполнились слезами. ‒ И ты тоже так же стояла? Бедная…
‒ Да уж, приятного мало, ‒ я вспомнила свои первые дни в этом мире, аукцион и пребывание в замке Огненных драконов.
‒ Не волнуйся, мы хотим тебе помочь! ‒ обратилась Сольвейг к кукле. ‒ Мы знаем, как! Ну, вот Марика знает… Нда! А чего это папа не укрыл ее своей магией? ‒ озадаченно спросила уже полностью пришедшая в себя Сольвейг.
Хорошо, что она у меня такая легкая на подъем и отходчивая. А то другую откачивай, отпаивай и обмахивай полдня.
‒ Вообще, укрытие магией дракона не сильно полезно для куклы. Но и в шкафу ее запирать не следовало, ‒ ответила я, рассматривая стоящую передо мной девушку. ‒ Она так никогда из стазиса не выйдет. Ей эмоции нужны, встряски.
И меня даже передернуло, как только я вспомнила братцев-козликов и встряски, что они мне устроили.
Кукла была безусловно очень красива. Длинные белокурые волосы, точенное личико, изящные ручки. Глаза у куклы были закрыты, и она никак не отреагировала на то, что мы открыли дверцы шкафа. Но смущало меня не это. На кукле было богатое платье, расшитое почти полностью золотой нитью. А еще просто огромное количество драгоценностей! Она была ими усыпана. Не кукла, а ходячая сокровищница.
‒ Это неправильно! ‒ заявила я, рассматривая куклу.
‒ Что неправильно?
‒ Вот смотри. Вот это парагон. Это мой жемчуг. И он мне подходит, ‒ и я указала подруге на свое кольцо. ‒ Потом я, помнишь, вместе с тобой выловила кулон? У него свисала тоже жемчужина с парагоном. А вот тут у меня пинг… орел, и цыпленок на браслете. Вот глаза у змеи на самом деле скорее похожи на мелкий речной жемчуг, но на самом деле жемчужины неровные, если присмотреться, и форма у них неправильная.
‒ Поняла. А на ней, смотри, вот оранжевая жемчужина, и вот фиолетовая! А вот и колье с крупным, почти идеальным ровным круглым жемчугом. Папа, видимо, одел на нее весь жемчуг, что нашел? ‒ ухватила мою мысль Сольвейг.
‒ Да. Похоже, слышал звон, да не знает где он. Немудрено, что у нее идет такая нестыковка и они все входят в резонанс, ‒ закивала я.
‒ Куда входят? ‒ не поняла Сольвейг.
‒ Ну вот почему армии нельзя строем идти через мост? Он рухнет! Вот так же и тут. Если мост может разрушиться, ты понимаешь, что и здесь все очень непросто! ‒ сбивчиво пояснила я.
‒ Какой еще мост? Какие солдаты? Ты о чем вообще? ‒ и Сольвейг озадаченно уставилась на меня.
‒ Не важно! ‒ отмахнулась я. ‒ Нам нужно узнать, с каким жемчугом она сюда попала. Сольвейг! Вспоминай давай! Какая драгоценность у нее была изначально? И кстати, зовут ее как?
‒ Зовут ее Янина, ‒ задумчиво протянула Сольвейг.
‒ Это точно? Янина? ‒ усмехнулась я. ‒ Золушка?
‒ Да. А при чем тут Золушка?
‒ Да, ‒ снова отмахнулась я. ‒ Была такая актриса. Она гениально сыграла Золушку.
‒ Да? А вот у нас эта сказка плохо ставится. Дракона трудно подобрать к ней. И…
‒ Сольвейг! Сосредоточься! Потом обсудим репертуар вашего бродячего театра. С какой драгоценностью она прибыла в замок? Это важно!
‒ Она прибыла к нам, когда я была еще девочкой. Отец лично ее купил и принес в лапах. Уже тогда он над ней трясся. Но я точно помню. Попала она к нам с браслетом! Все служанки и кухарки судачили о нем. Вот только я его так и не видела и не знаю, как он выглядел, ‒ ответила Сольвейг.
‒ Так! ‒ и я решительно взяла безвольную руку куклы. ‒ Ты бери ее за вторую руку и снимай все браслеты. Нам нужно все осмотреть и найти тот, самый первый. На нем должно быть ее имя, Янина!
Мы с Сольвейг принялись снимать многочисленные браслеты, унизывающие руки куклы почти до локтя. Рядом в шкафу висело несколько платьев, очень похожих на то, что сейчас было на кукле. А вот с другой стороны от куклы располагался еще один встроенный шкафчик с кучей ящичков. Видимо, в них лежали другие драгоценности. Мы с Сольвейг закопались в этом богатстве. В итоге мы складывали все просмотренные браслеты в ящичек и перебирали оставшиеся.
‒ Вот! Нашла! ‒ и Сольвейг протянула мне очень красивый, тонкий браслет из белого металла.
Браслет был украшен белыми камнями, возможно, это были бриллианты. Я не ювелир и отличить их от других камней не смогу вот так, за один взгляд. Это нужно провести по стеклу, ну и еще там парочка способов на ум приходят. Но сейчас меня больше всего занимала огромная оранжевая жемчужина, что венчала этот браслет. Я перевернула браслет и в самом деле отчетливо увидела буквы, складывающиеся в имя.
‒ Жемчужина Мело. Пламенный жемчуг, ‒ прошептала я, рассматривая браслет.
‒ Неудивительно, что папа не смог подобрать такой жемчуг. Он очень редок. У нас кажется в сокровищнице были серьги с ним. Но и все, ‒ протянула Сольвейг.
‒ Так! Быстро ищи их. Перерой все ящики. Именно эти серьги и ищи. А я пока снимаю с нее все остальные неподходящие драгоценности.
Мы быстро и слаженно работали, и в результате Сольвейг нашла именно эти серьги с оранжевым жемчугом. Мы вдели их в ушки кукле, и в награду ее глаза открылись.
‒ Ну наконец-то! Отреагировала, ‒ выдохнула я. ‒ Сольвейг, возьми ее за руку и покрути браслет! А я потереблю ее за уши! Это тоже помогает!
‒ Ты уверена? ‒ с недоверием переспросила подруга.
‒ Да, действуй! Дергать за уши вообще тема!
Но больше никаких эмоций нам от куклы добиться не удалось.
‒ Фух. Мне кажется, она за нами наблюдает? ‒ спросила Сольвейг, когда мы с ней устали и уселись напротив куклы.
‒ Мне тоже так кажется. И это определенно прогресс, ‒ кивнула я.